Описание сельского духовенства в России XIX века
И. Беллюстин
Чудное, непонятное, ничем не объяснимое явление в нашей церкви: причет принадлежит к духовному сословию! Дьяконы, дьячки и пономари в числе духовенства! Поистине духовные лица!
Что это за люд? Объясним хоть коротко их генеалогию.
Ученик в училище или семинарии совершенно сбился с толку: он и пьяница, и буян, и вор — словом, дурен до того, что даже в наших духовных заведениях терпим быть не может, и — его выгоняют. Выгнанный, года два-три и больше шляется где пришлось и на полной свободе совершенствует свои разнообразные способности. Открывается где-нибудь место причетника; он просится и его определяют. И вот, вместо того, чтобы его выгнать совсем из духовного звания, освободить сословие от заразы, по самой строгой справедливости — отдать в солдаты, его делают членом клира, служителем церкви, меньшим служителем, правда, но все-таки церкви, а не другого чего!.. Исключений тут нет, потому что в наших учебных заведениях исключаются лишь отъявленные негодяи; бездарные, даже ленивые, но ведущие себя хорошо, перетаскиваются из класса в класс и доводятся до окончания курса. Каким же он может быть — и всегда бывает — служителем церкви?
<…> Сельский причет (да и городской также) без малейшего преувеличения — срам и позор — не звания, а человечества. Он ниже, отвратительнее всего, что только есть в людях. Всякий крестьянин выше его: тот бывает груб, жесток, упрям; но трудолюбив, почтителен к высшим себя, по-своему честен, имеет понятие о стыде и совести, предается грубым порокам, но сознает, что делает дурно и редко падает до того, чтобы, потеряв все человеческое в себе, низойти до степени животных. В причте же, обыкновенно, ни тени ничего подобного! Он невообразимо ленив, бессовестен, дерзок и — без малейшего сознания своей дурноты. Короче: это животное, вечно алчное, прожорливое, хищное, хитрое на самые злые и пагубные проделки, радующееся погибели других и особенно высших себя…
<…> И с таким-то людом должен жить и действовать священник! <…> Случается, священник, еще не погрязший в омуте жизни, несколько времени выдерживает все нападения крестьян — пить водку <…>, зато он лишается настоящей расплаты за молебен. Иной, быть может, как-нибудь и перенес бы эту невзгоду; но тут же поднимается ужаснейший бунт дьякона и причетников. С первых же домов деревни они всегда успевают упиться до безумия. Одному ходить нельзя <…>, так проходит один праздник, другой. Прихожане раздражены донельзя; их еще более подзадоривает причт, а так называемых горланов и подпоят к тому же, — и страшная буря разражается над священником! Напрасно он хотел бы объяснить, в чем дело, — его не слушают, и все его убеждения заглушаются криком: «сам больно спесив; дьякон и причетники у нас добрые люди, — и у нас выпьют, и нас угостят; а тебе ничего не в честь, до владыки дойдем» и пр. и пр.
Утишить бурю (кому же приятно слышать ее?) одно средство: удовлетворить требования причта и прихожан; и удовлетворяет так несчастно поставленный иерей, и, восседая за одним столом с поганым причтом своим, чередуется с ним в чарках… Воздержный и трезвый иерей был им опасен, теперь бояться нечего; беснуйся, сквернословь, делай все пакости, — не посмеет донести: сам тут же был… И Боже, Боже мой! Если б миллионная доля праздничных подетелей была выведена на свет Божий, то каким вечно неизгладимым пятном покрылась бы наша церковь! Священник служит молебен — сзади его дьякон играет на гармонике, причетники пляшут, и все семейство крестьянина хохочет; священник святит воду, — тут же за дверью дьякон, в стихаре, тормошит бабу, а та с бранью и криком отбивается от него; священник вошел в дом и спрашивает, куда ж девались дьякон и причетники; и вот после долгого ожидания ведут к нему дьякона, вытащенного где-нибудь из канавы, всего в грязи и с связанными орарем руками, потому что он порывался еще драться; а о причетниках говорят, что и привести их нельзя, — до того они хороши, или что связанные привязаны где-нибудь к столбу; эти и подобные им явления еще не самые резкие и поразительные — бывает и хуже. О, до чего скверно бывает!
Описание сельского духовенства в России. Лейпциг. 1858. С. 92-96.
