Из воспоминаний Эрнста Морица Арндта о 1812 годе
Э. Арндт
Русские — чудный народ. Можно сказать без ошибки, что в их чертах и во всем их физическом и нравственном складе Азия соединяется с Европою; мало того, вас поражают и многие другие, необъяснимые сходства; несомненны примеси скандинавского, татарского, финского элементов. Как близок язык к польскому, и как несхожи люди обеих наций! Легкость и веселость, общая всему славянскому племени, но притом гораздо более сознательной игривости, чем у поляков, гораздо более выражения насмешливой разумности и упорной воли, при всей подвижности и гибкости членов и жестов. И когда дело касается чего-либо важного, какое выражение упорства и твердости, какое терпение и трудолюбие, какая стойкость, словно азиатская! Притом религиозность столь же глубокая, как она поверхностна у соседей. <…>
Чувствуешь, что в этом народе есть нутро, есть твердая неразрушимая сущность. У последнего крестьянина написано на лице: я также есть нечто; выражается великая, несокрушимая общность, нечто похожее на гордость, о чем смиренный немец не имеет и понятия.
Я говорю это не в качестве человека, который бы их особенно любил и ими восхищался; но таково именно впечатление, которое они на меня произвели. Они не любят немцев, они даже презирают их. Я не плачу им тем же, но любить их я так же бы не мог, а жить между ними я не хотел бы ни за что в мире.
Им пришлось испытать великую и тяжкую судьбину, и они честно испытали ее. Я не думаю, чтобы им было суждено произвести в мире переворот, я не желаю увидеть их в моем отечестве в качестве исправителей мира; но и чужие не так легко сдвинут с пути этих твердых богатырей.
Из воспоминаний Эрнста Морица Арндта о 1812 годе // Русский архив. М, 1871. № 2. С. 0106-0107.
