Философские заключения Чаадаева: Восток-Запад

П. Чаадаев

В жизни есть сторона совершенно невещественная, относящаяся, собственно, к разумной стихии нашего бытия: этой стороны ни­как не должно пренебрегать. Для души есть диетическое содержа­ние точно так же, как и для тела; уменье подчинить ее этому со­держанию необходимо. Знаю, что повторяю старую поговорку; но в нашем отечестве она имеет все достоинства новости. Это одна из самых жалких странностей нашего общественного образова­ния, что истины, давно известные в других странах и даже у наро­дов, во многих отношениях менее нас образованных, у нас толь­ко что открываются. И это оттого, что мы никогда не шли вместе с другими народами; мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человечества, ни к Западу, ни к Востоку, не имеем пре­даний ни того, ни другого. Мы существуем как бы вне времени, и всемирное образование человеческого рода не коснулось нас.

<…> Народы существа нравственные, точно также, как и люди. Они образуются веками, как люди годами. Но мы, почти можно сказать, народ исключительный. Мы принадлежим к нациям, кото­рые, кажется, не составляют еще необходимой части человечества, а существуют для того, чтоб со временем преподать какой-нибудь великий урок миру. Нет никакого сомнения, что это предназначе­ние принесет свою пользу; но кто знает, когда это будет?

Народы Европы имеют одну общую физиономию, какой-то от­блеск односемейности. Несмотря на разделение их на ветви латин­скую и тевтоническую, на южную и северную, между ними есть связь общая, которая соединяет их, связь, видимая для всякого, кто углублялся в их общую историю. Давно ли вся Европа называлась «христианством», и это название имело место в ее публичном пра­ве? Но кроме этого общего характера каждый из них имеет еще свой особенный, придаваемый ему историей и преданиями. И то и дру­гое составляет родовое наследие идей этих народов.

<…> Хотите ли знать, что это за идеи? Это идеи долга, закона, правды, порядка. Они развиваются из происшествий, содейство­вавших образованию общества; они необходимые начала мира об­щественного. Вот что составляет атмосферу Запада; это более чем история, более чем психология: это физиология европейца. Чем вы замените все это?

Я совсем не хочу сказать, что у нас только пороки, а добродете­ли у европейцев; избави Боже! Но я говорю, что для верного суж­дения о народах надобно изучить общий дух, их животворящий; ибо не та или другая черта их характера, а только этот дух может до­вести их до совершеннейшего нравственного состояния, до разви­тия бесконечного.

<…> По нашему местному положению между Востоком и За­падом, опираясь одним локтем на Китай, другим на Германию, мы должны бы соединять в себе два великие начала разумения: воображение и рассудок; должны бы совмещать в нашем граж­данственном образовании историю всего мира. Но не таково предназначение, павшее на нашу долю. Опыт веков для нас не существует. Взглянув на наше положение, можно подумать, что общий закон человечества не для нас. Отшельники в мире, мы ничего ему не дали, ничего не взяли у него, не приобщили ни од­ной идеи к массе идей человечества; ничем не содействовали со­вершенствованию человеческого разумения и исказили все, что сообщило нам это совершенствование. Во все продолжение на­шего общественного существования мы ничего не сделали для общего блага людей: ни одной полезной мысли не возросло на бесплодной нашей почве; ни одной великой истины не возникло из нашей среды. Мы ничего не выдумали сами, и из всего, что выдумано другими, заимствовали только обманчивую наруж­ность и бесполезную роскошь.

<…> Если б орды варваров, возмутивших мир, не прошли, преж­де чем наводнили Запад, страны, нами обитаемой, мы не доставили бы и одной главы для всемирной истории. Чтоб обратить на себя внимание, мы должны были распространиться от Берингова про­лива до Одера. Некогда великий царь хотел нас образовать и, чтобы заохотить к просвещению, бросил нам мантию цивилизации: мы подняли мантию, но не коснулись просвещения. В другой раз дру­гой великий государь приобщил нас своему великому посланию, проведши победителями с одного края Европы на другой; мы про­шли просвещеннейшие страны света и что же принесли домой? Од­ни дурные понятия, гибельные заблуждения, которые отодвинули нас назад еще на полстолетия. Не знаю, в крови у нас есть что-то от­талкивающее, враждебное совершенствованию. Повторю еще раз: мы жили, мы живем как великий урок для отдаленных потомств, которые воспользуются им непременно, но в настоящем времени, что бы ни говорили, мы составляем пробел в порядке разумения.

Философические письма к г-же***. Казань, 1906. Письмо пер­вое. С. 4, 8-10, 12.