ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ, действие, направленное против царя и государственного порядка самодержавной России.
В русском праве впервые понятие государственного преступления зарождается во времена судебников (относивших сюда крамолу и сдачу города неприятелю) и окончательно формируется в Уложении царя Алексея Михайловича. Здесь упоминаются преступные действия, оскорбляющие царское величество, как то: обиды, обнажение оружия, ношение пищалей, луков, кража, самовольная ловля рыбы и т. п. в присутствии царя или на его дворе, наконец, подробный перечень действий, выражающих собой умысел «злого дела» на государя, и измена. К виновным в основном применялась смертная казнь или членовредительные наказания.
Воинский устав Петра I рассматривал государственные преступления вместе с нарушениями воинской дисциплины, причем в числе первых упоминал лишь об оскорблении Его Величества посредством нападения с войском и о всяком намерении предпринять против него какие-либо насильственные действия и оскорбление особы государя, его супруги или наследника престола хулительными словами; в первом случае виновный подвергался четвертованию и конфискации, во втором — отсечению головы. При Екатерине II и Александре I делаются попытки перелицевать понятие государственного преступления на западный лад. В Наказе Екатерины II отмечалось, что «называть преступлением оскорбления Величества такое действие, которое в самой вещи оного не заключается, — самое насильственное злоупотребление»; «давать подобные наименования неважным нарушениям» значит уменьшать ужас, сопряженный с этим преступлением; «ничто не делает оскорбление против Величества более зависящим от толка и воли другого, как когда нескромные слова бывают его содержанием», и наконец «для случаев оскорбления Государя на словах исправительное наказание является более приличным, чем обвинение в оскорблении Величества, всегда страшное и самой невинности».
В указе от 23 сент. 1801, данном комиссии для пересмотра прежних уголовных дел, имп. Александр I так характеризовал значение государственных преступлений: «Было время, когда, сообразуясь правам и общенародным понятиям, правительство полагало себя в необходимости разделять преступления и наказания на роды их, назначать степени важности их не по существу вреда, от них проистекающего, но по уважению лиц, к коим о ни относились. Т. о., оскорбительные Величеству слова признаны были в числе первых злодеяний, но опыт и лучшее познание о начале преступления показали, что мнимое сие злодеяние не что другое суть в естестве своем, как сущий припадок заблуждения или слабоумия, и что власть и Величество Государей, быв основано на общем законе, не может поколебаться от злоречия частного лица. Сколь ни естественно сие рассуждение, но встретилось оно весьма поздно разуму законодателей и тогда уже, как тысячи жертв принесены были противному предрассудку».
Однако, несмотря на попытки Екатерины II и Александра I поставить под сомнение традиционно русские представления о государственных преступлениях, фактически сохранилась прежняя система. В своде 1835 начал, принятых Уложением 1649, и воинского устава Петра I (ст. 17 т. XV) указывалось, что смертная казнь определяется, между прочим, за преступления против первых двух пунктов, предусматривавшиеся в ст. 242, где было отмечено: 1) злоумышление против государя и членов Императорского дома и поношение «злыми и вредительными» словами; 2) бунт и измена против государя и государства. Составители Уложения 1845 сохранили традиционно русскую систему свода, а потому поместили в один и тот же раздел как посягательство на императора и членов Царствующего дома, так и бунт против верховной власти. По действовавшему до н. XX в. законодательству русскому государственные преступления в собственном смысле слова заключались в 3-м разд. Уложения о наказаниях, причем здесь же предусматривались и другие виды государственных правонарушений: государственная измена и преступления против народного права; кроме того, преступные деяния, подводимые под родовое понятие преступлений государственных или имеющих ссылочную санкцию, были разбросаны по отдельным статьям Уложения и в Воинском уставе о наказаниях.
На основании этого к государственным преступлениям относились: 1) преступления против священной особы Государя Императора и членов Императорского дома (ст. 241—248); 2) бунт против верховной власти (ст. 249—2511); 3) государственная измена (ст. 253—258); 4) нарушения народного права (ст. 259—261). Перечисленные виды включали: истребление пограничных знаков с целью предать часть государства иностранному правительству (ст. 306); составление сообщества для совершения государственных преступлений (ст. 922); распространение зловредных политических слухов (ст. 932); выдача себя за святого или чародея с целью совершить государственное преступление (2 ч. ст. 938); производство или хранение оружия и снарядов с той же целью (ст. 987); разрешение со стороны цензора выпустить в свет сочинение, оскорбительное для Государя или членов Императорской фамилии (ст. 1004, 1021, 1022, 1026 и 1392); повреждение телеграфных сообщений с целью совершить государственное преступление (ст. 1145, 1148); выдача себя в корыстных целях за одного из членов Царствующего дома (ст. 1415). В воинском уставе о наказаниях предусматривались: насилие по отношению к караулу или часовым, охраняющим Государя и членов Императорской фамилии (ст. 119, аналогичная 2441 Уложения); побег к неприятелю (ст. 137); пособничество неприятелю в военных действиях (ст. 243); умышленное уничтожение средств защиты от неприятеля (ст. 270) и, наконец, любые действия против безопасности армии и шпионство (ст. 171).
По русскому законодательству XIX — н. XX в. дела о государственных преступлениях производились в общем порядке уголовного судопроизводства с некоторыми изъятиями. Подсудность их определялась в зависимости от различных условий: если преступление не влекло лишения или ограничения прав, дело разрешалось судебной палатой, при правоограничениях — судебной палатой в усиленном составе или особым присутствием Сената, в особо важных случаях — Верховным уголовным судом. Дознания производились офицерами отдельного корпуса жандармов под наблюдением прокурора палаты или назначенным Высочайшей властью лицом под наблюдением министров юстиции и внутренних дел; этим же министрам дознания представлялись прокурором палаты.
Обязанности производства следствий возлагались ежегодно Высочайшей властью на одного из членов судебной палаты; следственные действия открывались каждый раз по распоряжению министра юстиции. Подозреваемые в государственных преступлениях, подвергнутые задержанию, в тюрьме содержались в особых помещениях. Предание суду имело место по распоряжению прокурора палаты или министра юстиции. Судебные заседания по делам о подсудимых, обвиняемых в произнесении оскорбительных слов против Императора и членов Царской фамилии, происходили при закрытых дверях; в остальных случаях двери закрывали по усмотрению суда. Отзывы, жалобы и протесты рассматривались Уголовным кассационным департаментом Сената. Верховный уголовный суд учреждался каждый раз по особому Высочайшему указу в составе председателя Государственного Совета и первоприсутствующих в кассационных департаментах и в их общем собрании; приговоры этого суда считались окончательными, причем не допускалась подача отзывов и жалоб, но от подсудимого могли приниматься просьбы о помиловании, представляемые на Высочайшее усмотрение (ст. 1030—1065).
Относительно государственных преступлений, совершенных только военнослужащими в местах исключительно ведения военного начальства, военно-судебный устав (ст. 1193 и 1194) предписывал представлять дознания и предварительные следствия через командующего войсками на рассмотрение военного министра, который мог испросить Высочайшее повеление о прекращении дела.
