Внутренние отношения народной жизни в России
А. Гакстгаузен
Русский народ имеет ко всему способности и талант. Быть может, изо всех народов он одарен наибольшим практическим смыслом. Но русский совершенно лишен той привязанности и любви к своему званию, к своему занятию, к своему труду, которая составляет типичную характеристику немца. Коренной немец любит свое звание и не променяет его ни на какое другое; он остается верен тому ремеслу, которое раз выбрал, занимается им с терпением, любовью и даже гордостью, кладет свое самолюбие в его усовершенствование, радуется на удавшееся произведение своих рук; он смотрит на свое положение как на указание Провидения, которому он должен остаться верен.
Не таков русский. Большею частию случай определяет, какая из многих способностей ребенка должна получить свое развитие. Помещик без большого выбора назначает детей своих крепостных — кого в сапожники, кого в кузнецы, кого в писаря, в повара и т. д. Более заботливые помещики отдают детей на выучку мастерам по контрактам на 3, на 4 и на 8 лет. Полковой командир без дальнейших соображений и без всякой опаски прямо приказывает, чтобы было столько-то седельников, столько-то кузнецов, столько-то музыкантов, столько-то писарей на канцелярию, — и они будут, и притом почти всегда ловкие и искусные. Лучшие из них становятся впоследствии мастерами и остаются уже при своем ремесле.
У казенных крестьян, напротив, мальчик получает первый толчок от родных или родственников, или сам выбирает себе занятие. Но тут нет и речи об изучении ремесла, об определенных годах правильного обучению мастерству, о переходе ученика в подмастерье и, наконец, о признании его, после пробной работы, полноправным мастером: он узнает немножко тут, немножко там, пробует сам, что-нибудь придумает и ищет себе заработка как случится. Конечно, тут нет ни любви, ни благочестия к своему званию, к своему ремеслу. Он не руководствуется никакими правилами для назначения цены за свою работу, а берет что можно взять. Ему незнакомо чувство долга и чести иметь хорошую и продолжительную работу, он работает для вида, чтобы как-нибудь сбыть товар, и совершенно равнодушен к своей славе.
Не пошло у него с одним ремеслом, он берется за другое или за какой-нибудь промысел. Как часто бывает в России, что начавший с сапожника или портного бросает потом свое ремесло, становится, может быть, разносчиком калачей, затем, скопивши сколько-нибудь деньжонок, покупает лошадь и телегу и идет в извозчики, развозя товар по всей стране.
Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений в России. В 2 т. М., 1869. Т. 1. С. 34-35.