Образование за границей далось русским людям с большим трудом

Г. Плеханов

[…] крайне трудно было московским людям усваивать себе хотя бы чисто технические знания. Еще Фоккеродт говорил, что их заграничные поездки не принесли ни­какой пользы. Как утверждал он, сам Петр скоро убе­дился, что москвитяне возвращались домой почти с та­ким же запасом сведений, с каким уезжали за границу. Ключевский склонен был принять это мнение Фоккеродта. Он говорит: «Петр хотел сделать дворянство рас­садником европейской военной и морской техники. Ско­ро оказалось, что технические науки плохо прививались к сословию, что русскому дворянину редко и с великим трудом удавалось стать инженером или капитаном ко­рабля, да и приобретенные познания не всегда находили приложение дома: Меншиков в Саардаме вместе с Пет­ром лазил по реям, учился делать мачты, а в отечестве был самым сухопутным генерал-губернатором».

Тут, без всякого сомнения, очень много справедливо­го. Предшествовавшее состояние Московского государ­ства давало себя знать. Еще Крижанич жаловался: «ра­зумы наши тупы, а руки неуметельны». Обладателям «тупых», — т.е. неразвитых, — «разумов» и «неуметельных» рук крайне трудно давалось то, что сравнительно легко давалось так сильно опередившим их обитателям западноевропейских стран. Горячо оспаривая пренебре­жительные отзывы иностранных путешественников о жителях Московского государства, Крижанич признавал, однако, что только принуждением можно подвинуть их на что-нибудь хорошее. Он совершенно правильно объ­яснял это свойственным Москве «крутым владанием». Но раз «крутое владание» довело москвитян до такого нравственного упадка, они оказывались несравненно лучше подготовленными к тому, чтобы пассивно препят­ствовать реформе, нежели деятельно способствовать ей. Они были подневольными работниками прогресса, а из­вестно, что подневольные работники всегда обходятся очень дорого. Московские люди служили прогрессу в общем так плохо, что страна должна была заплатить не­вероятно дорогую цену за их работу. Во всяком обще­ственно-политическом положении есть своя логика.

С другой стороны, не надо и преувеличивать отри­цательного значения вынесенного Ключевским пригово­ра. Во всяком случае, надо помнить, что сам Ключевский нашел нужным обставить свой приговор известными оговорками. Он прибавлял, что поездки московских лю­дей за границу все-таки оставляли известный след. «Обязательное обучение не давало значительного запаса научных познаний, — говорил он, — но все-таки при­учало дворянина к процессу выучки и возбуждало не­который аппетит к знанию: дворянин все же обучался чему-нибудь, хотя бы и не тому, за чем его посылали».

Читателю уже известно, что при тогдашних истори­ческих условиях речь могла идти не о приобретении научных познаний в собственном смысле этого слова, а лишь об усвоении технических сведений. Что же каса­ется этих сведений, то как ни мал был их запас, но он дал возможность прийти от Нарвы к Полтаве.

История общественной мысли в России. Соч. в 24 т. М.-Л:, 1925. Т. 21. С. 10-11.