О природе трудностей в осуществлении образовательных реформ Петра I

А. Пыпин

Нет сомнения, что деятельность Петра была бы шире и цельнее, если бы он нашел более подготовленную по­чву и людей, — теперь многое надо было начинать имен­но с азбуки, в том числе ему самому: преобразование по необходимости становилось разбросанным и поспеш­ным. Его собственная природа была такова, что его не­удержимая энергия бралась за все вдруг: затем, он слиш­ком хорошо знал своих подданных и соотечественни­ков — слишком давно и крепко вкоренилась полуво­сточная медлительность, умственная и физическая лень; он шел впереди своего века, давая образец необычай­ного труда и подвижности.

[…] Петровское время было временем отчаянной борьбы, когда сознанная историческая потребность боль­шего простора для национальной жизни встретилась с упорным сопротивлением старины. Борьба объясняет крайности, которые при этом были совершены и кото­рых необузданность, должно сказать, была подготовлена русскими же нравами со времен Грозного и опрични­ны, — но самая борьба была совершенно естественна. В самом деле, чем отвечала эта старина на очевидную потребность в новом знании? Она отвечала только фа­натической ненавистью к новой науке и ко всем пога­ным иноземцам, — но в своем книжном содержании отставала от науки на несколько веков. В конце концов должны были допустить в Москву киевских ученых, хотя постоянно сомневались в чистоте их православия. Старина не основала никакой школы, которая способна была бы распространять хотя элементарные познания: Петру приходилось основывать «цифирные» школы; По­сошков сам с великим трудом научился грамматике. Ста­рый порядок грозил прямо национальным отупением […]. Обвинители реформы утверждают, будто бы возмо­жен был другой, более мирный и постепенный путь об­разования; но Петр, в своих первых поисках за средствами расширить книгу, обращался и к патриарху Адри­ану и не встретил с его стороны, никакого содействия. Оставалось спрашивать иноземцев, самому отправиться за границу, посылать туда же молодых людей в науку, а из киевских ученых взять в сотрудники такого чело­века, как Феофан.

История русской литературы. В 4 т. СПб., 1911. Т. 3. С. 295, 348-349.