1812 год в социолого-психологическом освещении
Н. Фирсов
Грабеж, насилие и убийство, внесенные, вместо воли, в русскую землю французской армией, особенно ее многочисленными мародерами, или «миродерами», как метко называли их в народе, заставили крестьянство ответить им ненавистью и отчаянным отпором[1], — и начавшееся было социальное брожение и крестьянские волнения с агрессивными действиями против помещиков быстро заслонились и заменились борьбой за жилище, за существование с пришлым врагом. Эта борьба, в начале нашествия руководимая и предводителями дворянства, и земскими исправниками, превратилась поистине в страшную народную расправу с чужеземными гостями в момент крушения грандиозного наполеоновского предприятия, во время отступления великой армии, когда народ начал добивать полузамерзшего, голодного неприятеля.
1812 год в социолого-психологическом освещении. М, 1913. С. 42.
[1] «Если бы, — говорит Ермолов, — вместо зверства, злодейства и насилий, неприятель употребил кроткое с поселянами обращение и к тому еще не пожалел денег, то армия (французская) не только не подверглась бы бедствиям голода, но и вооружение жителей или совсем не имело бы места, или было бы не столь общее и не столь пагубное» (Прим. Н. Фирсова).
