Владимир Красное Солнышко: крещение Руси

На дороге появился свет и все, как в алгебре, переменило знак.

Волков Владимир. Владимир Красное Солнышко


Былины называют Владимира ласково, поэтично — Красное Солнышко. В историю он вошел под именем Великого. Церковь причислила его к лику святых, назвала Равноапостольным. Это внимание понятно. Как никто другой в русской истории Владимир определил характер будущего русского государства, характер народа, который в его время еще только формировался. С полным основанием его деятельность на киевском престоле может быть названа судьбоносной.

Новая эра началась еще при жизни Святослава. Впервые князь делил свои владения между сыновьями. Сколько было сыновей у Святослава — неизвестно. Полигамия, царившая среди норманнов и пришедшая вместе с ними на Русь, позволяет делать разные предположения. Зато известно, что князь дал старшему и среднему сыну земли, которыми он владел, а младшему — Владимиру, сыну ключницы Малуши, разрешил поехать княжить в Новгород, связанный с Киевом темными коммерческими узами, но — независимый. Буйные новгородцы хотели иметь князем потомка Рюрика, но скорее для украшения: княжеская власть была очень сильно ограничена народным собранием — вече. Владимиру было около 10 лет (точная дата его рождения неизвестна, предположительно 960 г.), когда он начал княжить в Новгороде. Поворот в его судьбе вызвал поход старшего брата Ярополка, которого начали называть великим князем, ибо он правил в Киеве, против брата Олега, князя древлян. Это был первый акт братоубийственной усобицы, которая станет важнейшим фактором русской истории на много столетий. Ярополк захватил владения брата (в схватке Олег погиб) и отправился на завоевание Новгорода. Владимир предусмотрительно покинул город. Примерно два года князь, потерявший престол, бродит по миру — историки спорят о месте его пребывания: Франция, Италия, может быть Скандинавия. Споры тем более живые, что никаких свидетельств нет.

Ярополк, собрав под свою руку владения братьев, делает Киев стольным городом Руси, утверждает верховенство киевского князя. Хроникеры сообщают о попытках Ярополка поддерживать отношения с западным миром: он посылает послов с богатыми подарками к Оттону I (973), принимает легата папы Бенуа VII в Киеве (977). Некоторые современные историки упрекают его в «прозападных симпатиях».

В 980 г., рассказывает «Повесть временных лет», Владимир вернулся в Новгород «из-за моря», приведя с собой варяжскую дружину. Он отправил в Киев известие, что собирается воевать с великим князем, а в Полоцк — предложение местному князю Рогволоду отдать ему в жены дочь — Рогнеду. Получив отказ, ибо Рогнеда считала ниже своего достоинства выходить замуж за незаконнорожденного сына ключницы, Владимир отправился в поход. «Повесть» лаконично излагает ход событий: «И напал Владимир на Полоцк и убил Рогволода и двух его сыновей, а дочь его взял в жены». После Полоцка — Киев. Город не сопротивлялся, Владимир нашел союзников в окружении Ярополка, который бежал в Родню. Владимир вступил в Киев победителем, в Родне Ярополк был убит.

Великий князь Владимир начал правление убийством брата, которое биограф Владимир Волков оценивает, как «может быть, не очень моральный поступок, но очень политический, совершенный элегантно с некоторой дозой цинизма»29. Во всяком случае, заключает писатель, «редко такие большие результаты были достигнуты такими малыми средствами.

«Большим результатом» был княжеский престол. Владимир будет править более 35 лет. Владимир Волков имел, несомненно, в виду главный результат правления — крещение Руси, которое произойдет по инициативе и по настоянию великого князя.

Правление Владимира начинается военными походами — он продолжает традиционную политику Рюриковичей. То есть прежде всего расширяет территорию, с которой можно собирать дань. Но очень многое происходит при Владимире впервые. В 981 г. киевский князь впервые сталкивается в ляхами (поляками). Г. Вернадский считает даже, что в этот момент «началась борьба с латинским западом, которая тянулась потом в продолжение всего хода русской истории». При желании можно говорить о первой войне между русскими и поляками. Поход Владимира на северо-запад, в направлении Вислы, увенчался успехом — были заняты Червенские города, позднейшая Волынь и Галинкая Русь. Противником киевского князя были восточно-славянские племена, объединившиеся во второй половине X в. В 965 г. первый исторический правитель территории — зерна будущей Польши — князь Мешко I Пяст принял христианство по латинскому обряду.

Столкновение, следовательно, произошло между христианами (формально раскол церквей произойдет только в 1054 г.) и язычниками, но предвещало будущие войны между католиками-поляками и православными-русскими.

Следующий поход (984 г.) был карательной экспедицией против радимичей, славянского племени, жившего между реками Сож и Десна, притоками Днепра. В 985 г., развивая движение на северо-восток, Владимир двинул свою дружину против болгар, живших на реке Каме, притоке Волги. Он одержал победу и немедленно заключил мир с камскими болгарами. Летопись рассказывает о разговоре между Добрыней, княжеским дядей, и Владимиром. Добрыня советовал князю подписать мир с болгарами и оставить их в покое, ибо все пленные были в сапогах. Они не будут нам платить дани, — пришел к выводу Добрыня, — пойдем воевать лапотников. Была в этом внешнеполитическая программа: не трогать богатых, следовательно, сильных соседей, но обратить внимание на слабые и бедные племена севера.

Владимир, однако, не следует благоразумному совету Добры-ни. Закрепив свои позиции на севере, выйдя на Буг, который стал границей между владениями Пястов и Киевской Русью, он обращает свои взгляды на юг. В 972 г. Святослав вынужден был подписать под Доростолом договор с Византией, в котором обязался никогда не посягать на Болгарию и византийские колонии в Крыму. Но отношения — торговые, дипломатические — между империей и Киевом не прекращались. В 986 (или 987) г. император Василий II, воевавший в Европе с болгарами, а в Азии с мятежными войсками Барды Фоки, попросил помощи у Владимира. Киевский князь потребовал, как плату, руку Анны, сестры императора30. Константинополь дал согласие, свидетельствуя об отчаянном положении империи, ибо Византия принципиально отказывалась давать багрянородных принцесс иностранцам. Владимир послал 6-тысячный корпус воинов, который способствовал разгрому мятежников Фоки летом 988 г. Император медлил с выполнением обещания, Владимир начал войну с Византией, осадив весной 989 г. византийскую колонию в Крыму — Херсонес. Летом город был взят, но после согласия императора выполнить обещание, Владимир вернул город Византии, перешел в христианство, обвенчался с Анной.

Исторические источники скудны и разноречивы. Историки не перестают спорить о месте крещения князя — в Херсонесе или Клеве, они не согласны в оценке причин и обстоятельств. Бесспорно одно: Владимир принял христианство. А за ним — по его велению — крестился народ, население Киевской Руси. Летопись рассказывает о массовом крещении киевлян в Днепре. Известно, что Новгород оказывал сопротивление, не желая расстаться с языческими богами. Сравнительная легкость обращения киевлян объясняется тем, что христианизация жителей города продолжалась уже около ста лет. Немецкий хроникер Титмар, писавший в первой четверти XI в., сообщает, что в 1018 г. — через три года после смерти Владимира — в Киеве было 400 церквей31. Вряд ли можно было их построить все за два десятилетия после крещения.

Вторая половина X в. — время победы монотеизма над язычеством; принимают крещение славянские племена, обитавшие на балтийском побережье, скандинавы, польский князь Мешко и венгерский герцог Геза; хазары выбирают иудейство, а волжские болгары — ислам. Киевская Русь — последняя языческая держава восточной Европы — предпочитает христианство. Несмотря на успехи христианизации во владениях Рюриковичей, Владимир сделал сознательный, обдуманный выбор. «Повесть временных лет» рассказывает о богословском споре — турнире религий, организованном при дворе Владимира в 986 г. Болгары-мусульмане, хазары-иудеи, посланники папы расхваливали достоинства своих религий. Великий князь киевский отверг их аргументы. Его привлекло описание магометанского рая, ибо, как сообщает летописец, «Владимир… любил жен и всякий блуд; поэтому слушал их всласть», но «было ему нелюбо»: обрезание, воздержание от свиного мяса и от питья. Летопись зарегистрировала наблюдение князя: «Руси веселие есть веселие пить, не можем без того быть». До появления водки нужно будет ждать еще шесть столетий, но питьевой мед удовлетворял веселую потребность, от которой, как понял мудрый князь, народ отказаться не мог. Христианство, пришедшее из Рима, было отвергнуто по той причине, что «отцы наши», предки Владимира, его не приняли. Еврейских послов (появление их свидетельствовало, что разбитая Святославом Хазария продолжала существовать, а сын победителя не питал к ней резко враждебных чувств) Владимир отослал, ибо они вынуждены были признать, что у них нет «своей земли», что разгневался на них Бог и «рассеял по разным странам».

Внимательно и сочувственно выслушал князь «греческого философа», посла из Византии. Не удовольствовавшись богословскими аргументами, князь послал в Константинополь делегацию, которая посмотрела, как молятся мусульмане и католики. Киевские послы рассказали, что мусульмане молятся «без веселия», что нет в «немецких храмах» красоты, зато в греческих храмах «красота и зрелище» были такими, что не знали они, где находятся — на «небе или на земле». Бояре и городские старейшины, собранные на совет, высказались за принятие греческой веры, в частности потому, что приняла его Ольга, бабка Владимира, «мудрейшая из всех людей». Но на вопрос князя: «Где примем крещение?» ответили: «Где тебе любо». Владимир выбрал христианство по византийскому — православному обряду. Выбор был духовным, эстетическим, но не мог не быть и политическим.

Князь полян Мешко I расстается с язычеством и принимает христианство в 965 г. по латинскому обряду. Будущая Польша не имеет выбора — Оттон I, германский король, в 962 г. коронованный в Риме императором, неумолимо давит на славянские племена, вынуждая их креститься. Дранг нах Остен становиться важнейшим политическим фактором. Мешко I знает, что если он не примет христианство добровольно, его вынудят насильственно. Крещение становится формой политической зависимости от имперской короны. Сын Мешко Болеслав Храбрый, будущий противник Владимира, первый польский король, получает корону из Рима. Киевский князь добился выполнения данного ему обещания — руки принцессы Анны — с помощью оружия и лишь потом крестился.

Сознательность выбора тем очевиднее, что Владимир до Киева был князем новгородцев и, следовательно, знаком с ганзейской моделью. Он познакомился в годы скитаний с Европой, хотя ничего точно о его путешествиях неизвестно. Привлекательнее красоты православного богослужения могла быть византийская государственная система. К тому же, хотя жестокие споры раздирали христианскую церковь начиная с VIII в., окончательный раскол наступил только в 1054 г. Много позднее Владимир Мономах, как свидетельствует летописец, будет просить разъяснить ему различая в обрядах.

Приняв христианство в 988 г., великий князь Владимир, породнившись попутно с византийским императорским двором, заявил о новом, высоком ранге Киевской Руси. У него были для этого и материальные основания. Летопись сообщает, что Владимир, став христианином, заметил: плохо, что мало городов вокруг Киева. Он строит города по рекам Десне, Трубежу, Суле и другим, заселяет их воинами, «мужами лучшими», по словам летописца, вербуя их из разных племен — славянских и финских — населявших русскую равнину. Позднее эти укрепленные города соединились между собой земляными валами и засеками, создавая «стену» против степных кочевников. Территория Руси Владимира включала земли от Ладожского озера до притоков Днепра, с востока на запад она охватывала области от устья Клязьмы до верховьев Западного Буга. Спорной — за нее воевали русские и поляки — была территория древних хорватов, позднейшая Галиция. Русь владела древней колонией Тмутараканью, отрезанной от Киева — связь поддерживалась водными дорогами, по левым притокам Днепра и рекам Азовского моря.

Территория государства приобретает спаянность, которой не было еще при Святославе, мечтавшим о далеких завоеваниях и пренебрегавшим Киевом. Польский историк Г. Ловмянский попробовал подсчитать плотность населения в X в. Он исходил из того, что семья, состоявшая из 6 человек и применяющая двухпольную систему, нуждается для пропитания в 22 га земли. Это соответствует для Киевской Руси плотности — 3 человека на квадратный километр, что дало численность населения в 4500 тыс. человек. Соответственно — по этим подсчетам — в Польше проживало 1225 тыс., в Чехии и Моравии — 450 тыс., в Германии — 3500 тыс. человек32.

Население Киевской Руси — древнейшего русского государства, не было еще государством русского народа. Ибо, как пишет Василий Ключевский, еще не существовало самого народа: «К половине XI в. были готовы только этнографические элементы, из которых потом долгим и трудным процессом выработается русская народность»33. Пройдет некоторое время, прежде чем христианство станет духовной связью, пока же разноплеменные элементы соединяются механически — княжеской администрацией. Она разрушает племенные границы, перекраивает родовые территории, создавая новую провинциальную организацию. Владимир вводит особую практику управления своими владениями: посылая сыновей княжить в разные области Руси, он никогда не задерживал их подолгу на одном месте, чтобы не возникла прочная связь между местным князем и населением.

Государство возглавлял великий князь киевский. В одном из стариннейших памятников русской письменности «Слове о законе и благодати», написанном первым русским митрополитом Иларионом (1051-1055) при Ярославе и восхваляющем деятельность его отца — Владимира, князь, крестивший Русь, назван «каганом», титулом, который носил правитель Хазарии. Владимир представляется, следовательно, преемником хазарской державы. В «Повести временных лет» Владимир назван самодержцем и этот титул обозначен на княжеской печати. Самодержец — перевод греческого титула — автократор, который носил византийский император. В это, примерно, время Пясты называются в латинских документах — Dih, что надо переводить, как граф или герцог. Этот титул, даже в его польском переводе — князь — содержал в себе намек на зависимость от сюзерена, занимавшего более высокое положение в феодальной системе. Только в 1320 г. Владислав Локетек получил согласие папы именовать себя королем Польши.

Византийское духовенство, приходящее в Киев, приносит в русское княжество византийские политические понятия. Различие между ними и ганзейской моделью особенно хорошо видно на содержании титула государь. Он употреблялся в Новгороде, который именовал себя — Государь Новгород или Господин Великий Новгород. Титул обозначал город. В Киеве государем именуют великого князя — кагана — самодержца, который поставлен Богом не только для защиты страны от внешней опасности, но и для установления и поддержания внутреннего порядка. Главный вклад Византии в политическую концепцию Руси: представление о Государе — помазаннике Божьем.

Русь принимает христианство в X в., когда Византия, вновь переживающая подъем, вернувшая при Василии II многие, утраченные ранее владения, разгромившая опасного врага — Болгарию, создает классические формы византийской государственности. В основе государственного строя восточной империи лежала идея единства общества, общины, по греческой терминологии. Интересы общины — выше интересов отдельного человека. Патриарх Николай Мистик объяснял: «Вы хорошо понимаете, что спасение общины принесет каждому спасение его частных интересов, но если она гибнет, какая же останется защита для частного человека?.. Как же еще помочь в общей беде, если только все не возьмутся за исправление бед в меру своих сил?»34.

Все граждане империи — члены общины, следовательно — они все равны, ибо все являются детьми отца-императора. Всеобщее равенство оборачивалось всеобщим бесправием: всеми правами обладал только император, подданные были его детьми, его рабами. Самодержавная власть императора имела своим источником волю божью — помазание. Божественность василевса-автократора выражалась и в том, что все его поступки, совершенные на пути к трону, очищались, прощались после коронования. Божественность закреплялась, можно сказать, реализовывалась ритуалом константинопольского двора. Ритм придворной жизни, писал Константин Багрянородный в книге о византийском церемониале, отражал гармонию и порядок, созданные Богом для вселенной.

Византийское право, сохранив принципы римского права, признавало частную собственность. Но верховное распоряжение всей земельной собственностью принадлежало императору. Вся недвижимость была подчинена государству, следовательно, воплощение государства — василевс — мог свободно распоряжаться землей и налогами: конфисковать и делить. Он назначал и смещал чиновников, издавал законы, командовал войсками, принимал послов. Единственным ограничением власти императора было отсутствие престолонаследия. До IX в. формальное провозглашение императора производилось на ипподроме в Константинополе — народу позволялось изъявлять свою волю. Позднее сам василевс объявлял имя своего преемника, что значительно смягчало ограничение.

Иерархическая структура власти в Византии IX-X вв. строилась не как западная феодальная система на вассально-ленных отношениях, а на титулах, раздаваемых императором. Вся знать и все чиновники должны были иметь титул — один из 18 рангов. Почти семь столетий спустя Петр I, упорядочивая иерархию русской имперской администрации, сочинит Табель о рангах, насчитывающий 14 классов. Военный историк Дельбрюк, анализируя организацию византийской армии, подчеркнул отсутствие «души западного феодализма» — рыцарского сословия, основанного на личной связи с сюзереном, которому давалась присяга на верность35.

Особенностью византийской системы было отсутствие наследственности званий. Это дополнительно усиливало власть императора, но способствовало социальной мобильности: в ряды служилой знати вливались отличившиеся воины, крестьяне, горожане, отпущенные на свободу рабы.

Киевская Русь Владимира, выбравшая как модель Византию, находилась в начальной стадии государственной организации. Управление, колонизация и защита земли были делом князя, его Дружины. Она представляла собой одновременно орудие войны и инструмент власти. Дружина делилась на высшую (бояре) и низшую (отроки). Старшие дружинники составляли государственный совет князя — думу. В думу входили также представители городов, которые были устроены по военному образцу. Каждый город имел свою вооруженную силу — полк. Он назывался — тысяча и делился на сотни и десятки. Командующий полком — тысяцкий — первоначально избирался городом, а затем назначался князем. Сотские и десятские оставались выборными.

Общество делилось на свободных и рабов. Между ними находилась категория полусвободных. Свободные делились на дружинников и не принадлежащих к дружине. Первый русский свод законов «Русская правда» (XI-XII вв.) регистрирует различные виды «полусвободы», кодифицируя положение крестьян, отрабатывающих долг землевладельцу, ссудившему сельскохозяйственные орудия и скот. Обилие рабов было связано с характером государства и его происхождением. Рабы использовались в хозяйстве и являлись важным предметом в торговле.

Княжеская власть ограничивались народным собранием — вече, которое — в разных городах в разной степени — принимало участие в решении как внешних, так и внутренних вопросов.

Христианство наложилось на существовавшую, сравнительно малоразвитую государственную и социальную структуру Киевской Руси, дав ему религию, модель политической системы, государственного устройства. Постепенно, преодолевая языческие верования, христианство будет формировать духовный облик, психологию славянских племен, обитавших между Днепром и Ладогой. Владимир крестился по византийскому обряду, определив на века направление и формы развития Руси. Из всех современных европейских государств только Россия никогда не была римской провинцией и не приняла религию из Рима. В 988 г. христианство еще было единым: несмотря на обострявшийся конфликт между восточной и западной ветвями христианства, Папа оставался главой церкви и для Византии и для Римской империи. Наступивший раскол разделил христианство на два враждебных лагеря. Споры с соседями, территориальные войны приобретут новую, идеологическую окраску. В X в. завяжутся узлы конфликтов, которые не будут развязаны и в конце XX в.

Летопись отмечает: Владимир, придя к выводу, что вокруг Киева слишком мало городов, приступил к их сооружению. Строительство городов имело в первую очередь оборонительную функцию. Описание деятельности киевского князя раскрывает и другое назначение укреплений: городское население составляли представители различных племен, которые переводились Владимиром из их родных мест. Городское строительство было одновременно и элементом разрушения племенных структур. Обитатели городов переставали называть себя «полянами», древичами и т.п., а становились владимирцами, ростовчанами и т.п.

Градостроительная активность Владимира имела еще одну особенность: сооружаемые на притоках Днепра города были обращены на Запад и юго-запад, они обозначали рубежи владений киевского князя и указывали направление его интересов. В 992 г. Владимир отправляется в поход на хорватов — небольшое славянское племя, обитавшее у западного подножья Карпат. Польские историки отмечают, что в мае 992 г. умер князь Мешко I и начавшиеся после смерти главы дома Пястов раздоры между наследниками могли побудить киевского князя начать военные действия против ленников польского княжества — хорватов. Впрочем, они пишут также о походе Владимира против ляхов и в 990 г. — о нем не упоминают русские летописи. Киевская дружина дошла до Вислы и Мешко, занятый в то время войной с чехами, вынужден был бежать в Краков.

Несомненным свидетельством антипольской, антилатинской направленности военной активности Владимира было создание в новом городе Владимире Волынском епископства. Оно должно было укрепить власть киевского князя в земле бужан — на Волыни.

Сын Мешко Болеслав Храбрый начинает ответные действия, привлекая в качестве союзников печенегов. Более тридцати лет будет идти первая русско-польская война: с одной и с другой стороны ее будут вести отец и сын — Владимир и Ярослав; Мешко и Болеслав. Победы Владимира сменятся победами Болеслава, который в 1018 г., поддерживая Святополка, старшего сына Владимира, войдет в Киев. После смерти Болеслава в 1025 г. и вспыхнувшей в Польше междоусобицы, Ярослав отвоюет утерянные области (Червенские города), откуда в 981 г. начались походы Владимира на Запад.

Продвижение на Запад, война с Польшей не носят при Владимире характера религиозной войны. Православие используется как инструмент политики. Владимир развивает связи с Западом, прежде всего династические. До крещения среди многочисленных жен князя были две чешки и болгарка. Наследник Владимира Святополк носил имя знаменитого правителя Моравии и был женат на сестре Болеслава Храброго, дочь Владимира стала женой Казимира, внука Болеслава. Летопись сообщает, что в начале XI в. Владимир поддерживает хорошие отношения с Болеславом Польским, Стефаном Венгерским, Андрихом Чешским — все они сравнительно недавно приняли христианство из Рима.

Военные столкновения и стремление сохранить связи с «латинянами» характеризуют политику Владимира, который стремится подчеркнуть свою независимость от Византии Могучая империя привычно считает, что «провинция», принявшая христианство, становится зависимой от метрополии, подчиняется ее интересам. Владимир обращается за духовной пищей — книгами, иконами, священниками — не в Константинополь, а в болгарскую патриархию — в Охриду. Современный русский историк Лев Гумилев подозревает Владимира в желании порвать с традициями «Святослава и Ольги» и «установить контакты с Западом», иначе говоря, подозревает в намерении уйти от православия в католичество. Обращение в Охриду кажется Л. Гумилеву опасным и вредным, ибо, по его мнению, болгарское духовенство было «очень ученое, даже слишком ученое»36. Имеется в виду сильная «манихейская и маркионитская» пропаганда среди болгар, ее успехи, влияние на священников. Нежелание византийского патриарха на протяжении 200 лет канонизировать Владимира свидетельствует о том, что подозрения современного историка разделялись в XI-XII в. Константинополем.

Прецеденты были. Моравия, принявшая православие, быстро перешла в католичество, убедившись, что связь с Римом политически более выгодна. До тех пор, пока наряду с константинопольским патриархом существовал охридский, поддерживаемый сильной Болгарией — соперницей Византии, русский князь имел возможность политического маневра. Она исчезла после разгрома Болгарии императором Василием II, получившим за свою свирепость имя Болгаробойцы.

Смерть Владимира в 1015 г. ставит вопрос о наследстве. Как свидетельствует летопись, великий князь оставил после себя 12 сыновей. Старший — Святополк, находился в тюрьме в Киеве, ибо подозревался в связях с Польшей (он был женат на сестре Болеслава Храброго), Ярослав княжил в Новгороде, Борис, князь ‘муромский, командовал войсками. Киевский престол занимает освобожденный из заключения Святополк. Он начинает княжение с убийства братьев — погибают Борис и Глеб (первые русские святые), а затем — Святослав.

В русскую историю Святополк вошел под именем Окаянного Различные значения этого слова сводятся к одному смыслу: злой дух, сатана, отверженный церковью. Святополк убил братьев и заслужил наказание историей. Но согласился в свое время с убийством брата и его отец Владимир. Позднее братоубийство станет рядовой практикой в междоусобных войнах русских князей. Летописец сообщает о странных обстоятельствах рождения Святополка, его мать была беременной, когда Владимир взял ее в жены, и будущего Окаянного называли сыном двух отцов. Подлинная причина безоговорочного осуждения старшего сына Владимира Святого была религиозно-политической или политически-религиозной.

Ярослав, сын Владимира, князь новгородский, не пожелал признать прав Святополка на киевский престол. Во главе дружины новгородцев, усиленных отрядом наемников — варяг, он отправляется в поход. Святополк вступает в союз с печенегами. Битва между севером (новгородцами и скандинавами) и югом (киевлянами и степняками) заканчивается победой Ярослава. Святополк бежит в Польшу — к брату жены Болеславу. Вступив в Киев, северяне, которые еще сопротивлялись христианизации, защищая свои языческие верования, сажают на престол Ярослава и одновременно жгут церкви. В 1018 г. польский король выступает в защиту прав Святополка. Встреча на Буге кончается поражением дружины Ярослава, он бежит в Новгород, а победитель вступает в Киев. Пройдет около 600 лет и ситуация повторится: поляки войдут в Москву, поддерживая права на русский престол Дмитрия Самозванца. Появление поляков в Клеве вызывает гнев горожан, который выражается в ночных нападениях на пришельцев и в еврейском погроме. В «неверных» евреях киевляне видят союзников «латинян» — поляков. В 1019 г. Ярослав окончательно разбивает Святополка и его союзников, берет Киев и утверждается в нем Он будет править 35 лет и войдет в историю как Ярослав Мудрый.

Историки-евразийцы назвали Святополка первым русским западником и видели в его действиях намерение перейти в католицизм, совершить «национально-религиозную измену»37. Это послужило для современников дополнительным основанием назвать наследника Владимира — Окаянным.

Прежде чем окончательно утвердится на киевском престоле, Ярослав вынужден был вновь покорять ранее завоеванные земли, утверждавшие свою самостоятельность, пользуясь сварами наследников Владимира. В 1023 г. объявил ему войну брат Мстислав, княживший в Тмутаракани (Таманский полуостров). Победив (1022) черкесское племя касогов, обитавших в предгорьях Кавказа, и присоединив их к своей дружине, в которой были русские и хазары, владевшие ранее территорией между Черным и Азовским морями, Мстислав двинулся в сторону Киева. В 1024 г. он взял Чернигов, а затем разбил Ярослава, приведшего из Новгорода очередную наемную дружину варягов.

По неясным причинам Мстислав отказался идти на Киев и подписал мир с братом Ярославом, который согласился на раздел государства: в 1026 г. границей стал Днепр. Поход тмутаракан-ского князя можно рассматривать как попытку повторить реализацию плана его деда Святослава, но в обратном направлении, с юга на север. Полная победа Мстислава восстановила бы границы хазарского каганата, возглавляемого христианским князем, с новой столицей на юге. Мстислав умер в 1034 г., и его земли вернулись под руку киевского князя.

Война Мстислава могла закончиться иным поворотом русской истории, она давала возможность «другого варианта». Он не осуществился, как и целый ряд других. Русь продолжала определенный ей путь.

Задержанный на Днепре Мстиславом, киевский князь повернул свои силы на север. Он начинает завоевание финских племен, совершает поход на чудь и закрепляет свои позиции в Ливонской земле, построив в 1030 г. город Юрьев. Переходя из рук в руки, он будет называться Дерптом, потом — Тарту. А земля будет называться — Ливония, Лифляндия, Эстония. В 1036 г. Ярослав разбивает печенегов, которые навсегда перестают угрожать Киеву. Новый враг из степей вторгнется в пределы Руси в 1061 г. — половцы.

Ярослав продолжает внешнеполитическую линию Владимира и поддерживает отношения с Западом, прежде всего со Скандинавией. Династические браки связывают в это время Киевскую Русь с крупнейшими государствами. Ярослав выдает сестру за польского короля Болеслава, дочерей — за венгерского короля, норвежского короля, французского Генриха, сыновья получают в жены — польскую принцессу, немецкую графиню, дочь византийского императора Константина Мономаха. Неудачная попытка выдать еще одну дочь за германского императора Генриха III свидетельствовала о желании укрепить связи с Западом еще больше.

В 1043 г. отношения с Византией портятся. Сын Ярослава Владимир возглавляет поход против Константинополя: русские легкие ладьи сжигаются греческим огнем, терпит поражение и сухопутная дружина. Неожиданная воина объясняется историками по-разному. Одни говорят об изменении византийской политики по отношению к Руси, другие об «антигреческой партии» при дворе Ярослава, состоявшей из варягов. Можно предположить, что столкновение было продолжением политики Ярослава, настаивавшего на своей независимости. Киевский князь, связанный многочисленными кровными узами с европейскими дворами, не мог не знать об отношениях между Папой и императорами Священной римской империи германской нации. На протяжении примерно столетия — со дня коронования Оттона I до смерти Генриха III (964-1056) — германские императоры ставили и смещали главу католичесоки церкви, выбирая его даже в своей семье. Ярослав не имел и не мог иметь влияния на выбор византийского патриарха, но он мог выбрать наместника патриарха на Руси. В 1051 г. он так и сделал. Впервые киевским мирополитом стал не грек, а славянин — Иларион, назначенный великим князем против воли патриарха. В 1054 г. митрополитом вновь стал грек, но это было уже после смерти Ярослава.

Внешняя политика Ярослава Мудрого примечательна умелым маневрированием между Западом и Востоком, между Константинополем и Римом, уравновешивающим неизбежный наклон в сторону Византии, откуда пришло на Русь христианство. Вместе с православием на Русь пришли греки: митрополит, возглавивший русскую церковь, и его многочисленный штат, но также византийские архитекторы, живописцы, стеклоделы, певчие. Ярослав хотел сделать свой стольный город таким же великолепным, как Константинополь. При нем были построены храм Св. Софии, Золотые ворота и другие впечатляющие сооружения. Князь поощрял образование; устраивал школы, собрал писцов для перевода на славянский язык греческих книг.

Обилие пришельцев, их высокомерная уверенность в себе, новизна религии не могла не возбуждать недовольства, антивизантийских настроений. Греческий философ и один из руководителей константинопольской политики при Константине IX Мономахе (1042-1055) Михаил Пселл объяснял войну 1043 г. «старой враждой»: «Это варварское племя все время кипит злобой и ненавистью к Ромейской державе и, непрерывно придумывая то одно, то другое, ищет предлога для войны с нами».

Двойственное отношение к Византии — стране, откуда пришло православие, и империи, которая притязает на духовную власть на Руси, ограничивая тем самым власть великого киевского князя — нашло блестящее выражение в одном из первых памятников древнейшей русской проповеднической литературы. Назначение Ярославом митрополитом бывшего священника в киевском предместье Березове, отмеченное «Повестью временных лет», могло бы показаться неожиданным. Причиной княжеского выбора было «Слово о законе и благодати», написанное березовским священником Иларионом между 1037 и 1050 гг. «Слово» состоит из трех частей: о законе и благодати; похвала кагану нашему Владимиру; молитва к Богу о нашей земле.

Богословский трактат, политический манифест, пламенная ораторская речь, «Слово» Илариона носило прежде всего полемический характер. Будущий митрополит стремился в первую очередь убедить византийскую церковь канонизировать великого князя Владимира, крестившего Русь. Он оспаривал претензии империи на мировое господство, не отвергая значения Византии, но утверждая, что и Русь имеет свою, назначенную ей богом миссию на свете. Иларион восхваляет не только Владимира, но также его предков — деда Игоря, отца Святослава, несмотря на то, что они были язычниками. «Слово» — первый в русской литературе патриотический манифест, свидетельствующий о силе державы Ярослава, достойного сына Владимира, содержащий зерно позднейших взглядов на судьбу России.

Не менее интересна богословско-философская часть «Слова», посвященная «закону» и «благодати». Иларион сравнивает Ветхий завет и Новый, утверждая превосходство Нового, то есть христианства над иудейством. В эпоху иудейства отношения между Богом и людьми определялись «законом», началом несвободным, принудительным, употребляя современную терминологию — формальным. В эпоху христианства — действует «благодать», означающая свободное общение человека с Богом. Для Илариона благодать — синоним истины, закон — подобие истины, ее тень. Закон — слуга и предтеча благодати, благодать — слуга будущему веку, жизни нетленной. Сначала закон, потом благодать, сначала подобие истины, потом — истина.

Проблема «закона», связывающего человека формальными узами, и «благодати», позволяющей душе свободное парение, станет позднее одним из главных предметов споров русских философов.

Актуальность «Слова» Илариона не ограничивается этим. Историки не перестают искать ответа на вопрос: чем объясняется антииудейская направленность текста? Только ли противопоставлением Ветхого завета Новому? Было ли «Слово» предупреждением об опасности еврейского прозелитизма в Киевской Руси? Исследователь древней русской литературы Н. Гудзий полагал в 1938 г., что Иларион излагает обычное в церковно-исторических концепциях средневековья представление о смене иудейства христианством как важнейшего момента мировой истории. «Нет никаких оснований усматривать в первой части «Слова» Илариона какие бы то ни было признаки полемики его с якобы существовавшей в древней Руси еврейской пропагандой…»38. В 1989 г. Л. Гумилев утверждает, что в Киевской Руси «проповедники иудаизма встретили мощное сопротивление развитого и продуманного богословия… Его (Илариона) огненные строки сыграли для Древней Руси ту же роль, какую для средневековой Франции одна фраза лотарингской пастушки — La belle France»39.

Наконец, остается предметом живейшей дискуссии определение патриотизма, который восхваляет Иларион: был ли он русским или украинским? Для русских историков никаких сомнений нет, и они приводят в доказательство своего тезиса серьезные аргументы. Не менее серьезные приводят украинские историки. Михаиле Грушевский, историк и политический деятель, в краткой истории Украины, написанной в 1906 г., категоричен: «При Владимире и Ярославе украинская держава лежала между Карпатами и Кавказом, а на севере доходила до Волги и великих озер вблизи Петербурга»40. Для него украинский патриотизм Илариона несомненен — другого просто не могло быть. Польско-американский историк Генрих Пашкевич, не включаясь в спор украинцев и русских, высказывает уверенность в том, что автор «Слова» был варягом41. Исследователь древнерусской литературы называет Илариона русином42. Разногласия в интерпретации сочинения Илариона, споры о национальном происхождении патриотизма, восхваляемого в «Слове», подчеркивают значение текста, который можно назвать первым манифестом рождающегося имперского сознания.

Правление Ярослава Мудрого — время расцвета киевской державы. Разбив печенегов и устранив на некоторое время степную опасность, великий князь продвинул и закрепил западные границы. Активная деятельность по внутреннему устройству включала совершенствование административной организации, первую запись юридических норм, которая, дополняясь при сыновьях Ярослава, получит название «Русской правды» и станет основным законом Руси на долгие годы. Канонизация братьев князя — Бориса и Глеба — даст молодому христианскому государству первых святых (1020). В память святых мучеников Ярослав вводит «праздник новый Русской земли», который отмечается шесть раз в год (главный праздник — 24 июля).

Ярослав Мудрый — подлинный основатель династии Рюриковичей, правитель государства, которое, как пишет Иларион, «известно и слышно по всей земле», что подтверждают многочисленные иностранные путешественники. Киевская Русь Ярослава — одновременно высшая точка расцвета и начало упадка. После смерти князя власть в «новой Русской земле» перестает быть «самовластной», ни один из потомков Ярослава не будет иметь «власть русскую всю». Накануне смерти Ярослав Мудрый делит свои владения между сыновьями.

Каждый из пяти сыновей, а также племянник Всеслав, внук Владимира Красное Солнышко, получили владения отца. Изяслав — Киев и Новгород, оба конца пути из Варяг в греки; Святослав — Чернигов, Рязань и далекую Тмутараканию, Всеволод — Переяславль, Ростов, Суздаль и Белоозеро, Вячеслав — Смоленск, Игорь — Владимир Волынский; племянник — Полоцкое княжество. Перечень наследственных земель прежде всего иллюстрирует размах территориальных владений великого князя киевского. Ярослав делил огромную державу, раскинувшуюся от Белого до Черного морей. Затем обращает на себя внимание зависимость между возрастом наследника и богатством приходящегося на его долю княжества: чем старше — тем богаче. Важнейшая уникальная особенность киевского наследного права заключалась в принципе ротации. Князья получали в наследство владения на время: после смерти старшего младший переходил на его место.

Анализируя причины постепенного ослабления, а затем упадка Киевской Руси, историки называют в числе важнейших политическую систему, основанную на неизвестном другим народам наследственном праве. Справедливая по идее ротация, позволяющая каждому сыну в свое время посидеть на Киевском столе, на практике привела к непрекращавшимся около двух столетий братоубийственным войнам. По мере роста числа сыновей-наследников раздел владений и ротация становились все сложнее. К тому же возникали трудности, которые можно было преодолеть, поступая несправедливо. В случае смерти отца, который еще только ждал наследства, сын оказывался выброшенным из иерархического ряда. Возникает категория князей — изгоев. Порядок старшинства никогда не был окончательно выработан. Необходимо было учитывать и порядок поколений (генеалогическое старшинство), и порядок рождения (физическое старшинство). Второе условие было особенно трудным. Василий Ключевский изложил это так: дядя обычно старше племянника, но при обычае рано жениться и поздно умирать, племянник мог быть старше дяди. И тогда возникал неразрешимый вопрос: кто выше — младший летами дядя или старший по возрасту, но младший по поколению племянник? Большая часть княжеских усобиц XI и XII в., замечает историк, «выходила из столкновения старших племянников с младшими дядьями; столкновение старших физически со старшими генеалогически»43.

Отсутствие ясного порядка наследования открывало возможности для самолюбия, жажды власти: личные качества претендента становятся причинами братоубийственных схваток. К тому же, если существовали обязанности сыновей по отношению к отцу, их не было в отношениях между братьями и их потомками. Нарастание хаоса демонстрируют цифры. После смерти Ярослава до смерти Владимира Мономаха (71 год) киевский престол занимали 5 князей (иногда с перерывами — их прогоняли, они возвращались). После смерти Мономаха до нашествия татар — в течение 115 лет — Киев переходил из рук в руки 47 раз (иногда тоже с перерывами).

Политическая система осложнялась наличием городов, которые нередко участвовали в ротации, отвергая полагавшегося им князя, выбирая иного. Летописи полны фактов, свидетельствующих о роли городских собраний — вече. Князья не обязательно соглашались с решением вече — образцом прямой демократии, но вынуждены были его учитывать. Случалось, как, например, в Киеве в 1068 г., что вече изгнало князя: великий князь Изяслав вынужден был бежать (потом он вернулся), а на его место горожане посадили другого. К тому же вече собиралось в главном городе и было в княжестве одно, а князей было, как правило, несколько — по числу взрослых членов семьи. Дробление в масштабе княжества повторяло дробление в рамках всей русской земли.

Ротация, ощущение временности пребывания князя на княжеском престоле, снижали его авторитет, что вело к увеличению значения вече. Постепенно связь местного князя с управляемой им землей усиливается. Рождается новая идея, которая будет сформулирована в 1097 г. на княжеском съезде в Любече — идея «отчины»: земли, которой правил отец, следовательно, ею должен править его сын. Съезд решил: каждый князь держит свою отчину. В Любече не присутствовали все князья, решения съезда не были обязательными. Тем не менее, 1097 г. зарегистрировал появление центробежной тенденции, которая будет непрерывно расти.

Киевская Русь превращается в подобие федерации княжеств, связанных между собой не политическим договором, но генеалогическими узами. На Руси, по выражению В. Ключевского, в XII в. правит единая верховная власть, которая не была единоличной. Киев остается центром, главным городом, не только потому, что он самый богатый, самый сильный, но и потому, что ротация начинается здесь и ведет сюда. Вместе с великим князем киевским главную роль в политической жизни играют его два брата, князья Чернигова и Переяславля. Триумвират старших сыновей Ярослава и их потомки определяют судьбу империи Рюриковичей.

Согласие между братьями — сыновьями Ярослава — продолжалось недолго. Вскоре после смерти великого князя начинаются усобицы. Лишь на короткое время братья объединяются для борьбы с новым врагом, пришедшим из степи. Воинственные кочевники, известные, как кипчаки (по-тюркски), половцы (по-русски), куманы (по-гречески), занимают место печенегов. Все XII столетие Русь будет воевать с ними. До 1222 г., когда появятся монголы, половцы останутся хозяевами русской степи, побеждая, терпя поражения, активно участвуя в братоубийственных схватках Рюриковичей. В 1055 г. половцы появляются в Переяславском княжестве, Всеволод заключает с ними мир. В 1061 г. они приходят снова и остаются, В 1068 г. русские дружины терпят поражение на р. Альте. Переяславль в руках степняков. Всеволод и Изяслав бегут в Киев. Третий брат — Святослав — в свой Чернигов, готовить город к обороне.

Киевляне, возмущенные, по словам летописца, тем, что великий князь Изяслав не дал горожанам оружие для участия в борьбе с «погаными», изгоняют его. Князь бежит в Польшу и просит Болеслава II Храброго, двоюродного брата по матери, помочь ему. Польский король охотно соглашается и в мае 1069 г., вместе с Изяславом, въезжает в Киев. Враждебность горожан к полякам убеждает короля в необходимости вернуться домой. Политика Изяслава, жестоко преследовавшего своих противников, и сговор против него двух братьев — Святослава и Всеволода — снова обращают в бегство великого князя. Он снова ищет помощи у Болеслава, который на этот раз, по выражению летописца, «указал путь от себя». Изяслав отправляется за поддержкой к императору Генриху IV. Заинтересованный император послал в Киев своих послов к Святославу, настаивая на правах изгнанного Изяслава. Словесная поддержка императора в Киеве впечатления не произвела. Тогда Изяслав обратился к папе Григорию VII, который специальной грамотой подтвердил его права на киевский стол, но — главное — убедил Болеслава II оказать изгнаннику конкретную помощь. В 1076 г. Изяслав вернулся в Киев, поддержанный польской дружиной.

Высказываются разные предположения о цене, которую великий князь киевский заплатил — или готов был заплатить — за помощь Запада. Сведений о том, что он отступил от православия, перейдя в католичество, нет. Во всяком случает киевляне приняли его во второй раз, хотя польские воины могли сыграть в этом некоторую роль. Отсутствие более теплого приема у императора и папы, соглашавшихся помочь киевскому князю, но прежде всего — словесно, объясняется тем, что в это время между духовным и светским главами Запада шла борьба. В январе 1077 г. Генрих IV стоял три дня в снегу у стен Каноссы, выпрашивая прощение Григория VII. Светская власть была побеждена и унижена.

В 1078 г., примерно через год после возвращения, Изяслав погибает в бою с половцами, которых привел его племянник Олег, бежавший в свое время в Тмутаракань. Киевский стол наследует третий сын Ярослава — Всеволод. В годы его правления, длившегося 15 лет, и правления пришедшего после него Святополка (сына Изяслава), сидевшего на троне 20 лет, основными событиями были войны с половцами и князей между собой. Остаются важными отношения с Византией, но междоусобицы, ослаблявшие власть киевского князя, разрушали единство внешней политики. В отношениях с Константинополем это выражалось, в частности, в желании каждого княжества иметь автокефальную церковь, собственного митрополита. Для этого было необходимо согласие патриарха, который мог вести в интересах империи тонкую игру, направленную против Киева. Сохраняются связи с Западом, которые являются ответом на византийские «игры». Всеволод выдает свою дочь за маркграфа Генриха Штаденского. Быстро потеряв мужа, молодая вдова венчается с императором Генрихом IV. Брак не был удачным: покинув супруга, императрица разоблачала его сатанинские практики на соборах в Констанце и Пьяченце. Как объясняет Лев Гумилев, «Евпраксия была женщина русская. Она не выдержала немецких безобразий»44. Не вдаваясь в семейную ссору, следует признать факт бракосочетания между императором и дочерью киевского князя свидетельством значения Киевской Руси.

Однозначное осуждение русскими историками половецких набегов не может удивлять: ежегодно степняки отправлялись в поход на Русь, разоряли, жгли, грабили, уводили в рабство поселян. Основную тяжесть борьбы с половцами несут княжества Черниговское, Северское и Переяславское. Продолжительность конфликта, кажущаяся невозможность справиться с врагом, защититься от него, объясняются не только военными достоинствами степных всадников, но, прежде всего, использованием половцев в борьбе русских князей между собой С одной стороны, князья воюют с «погаными». Северские предпочитают оборонительную тактику: организуют военную колонизацию окраин, строят укрепленные линии по рекам. Переяславские — особенно открытые со стороны степи — выбирают политику регулярных княжеских набегов, отбрасывавших врага подальше от границ. С другой стороны — они заключают союзы с половцами, наводят их на братьев и других родичей, вместе с ними грабят села и города, берут в рабство население. Русские князья часто роднятся с половецкими ханами, берут их дочерей в жены. Но родственные узы не мешают степнякам, как не мешают они потомкам Ярослава Мудрого.

Набеги за добычей — образ жизни степных кочевников — недостаточное объяснение более чем столетней войны с половцами. Василий Ключевский, излагая историю древней Руси, подчеркивает два момента: степи — бич киевского государства, благосостояние этого государства покоилось на рабовладении. В постоянных войнах, следовательно, были заинтересованы купцы-работорговцы, составлявшие главную силу в городах, имевшие решающие голоса на вече. Еще больше были заинтересованы княжеские дружинники, которые, по старым норманнским обычаям, участвовали в купеческих предприятиях и были чрезвычайно заинтересованы в победах и добыче, ибо получали от князя денежное жалованье. В летописях говорится, что некоторые князья имели дружины, насчитывавшие по 2-3 тысячи воинов. Принятым окладом жалованья было 200 гривен (не менее 50 ф. серебра). Князь, следовательно, нуждался в крупных денежных суммах, если хотел иметь дружину. Но только большая и сильная дружина могла обеспечить ему эти средства, В отличие от Западной Европы дружинники (прежде всего старшие, которые требовали высокое жалованье) в XII в. не хотели иметь в качестве вознаграждения землю. Объясняется это прежде всего «подвижностью» князя, т.е. очередным порядком наследования — ротацией. Не было смысла получать землю, которая могла остаться в руках боярина всего лишь короткое время — до перехода князя в другой город.

Влиятельные силы были заинтересованы в походах за добычей, и война шла. Тем более, что основной противник — половцы — был чужой (язычники, поганые). Селившиеся в пределах русских княжеств побежденные степняки (торки, черные клобуки) — назывались «наши поганые». Отношение к ним было благожелательное, но линия религиозного раздела позволяла видеть в «неверных» вечного врага. Впрочем, междоусобные конфликты, ставившие друг против друга своих, православных, были не менее жестокими. В постоянных войнах не могли формироваться мягкие, чувствительные натуры. Век был жестоким, а впереди ждали еще более страшные перемены.

Понадобилось два княжеских съезда в 1100 и 1103 гг., чтобы Владимир Всеволодович, наследник третьего сына Ярослава Мудрого, уже прославленный военными талантами, сумел убедить князей объединиться для похода против половцев. Война шла с переменным успехом: победы перемежались разрушительными набегами половцев. В 1111 г. русские дружины наголову разбили врага: половцы ушли в степи, чтобы отдышаться и потом вернуться снова.

В 1113 г. умер великий князь киевский Святополк. 20-летнее правление, отмеченное прежде всего половецкими войнами, вошло в историю жестоким, даже для своего времени, поступком князя. Он приказал ослепить брата Васильке, мешавшего его политическим целям. По странному совпадению киевский князь носил то же имя, что и его дальний родственник, прозванный за убийство братьев Бориса и Глеба «Окаянным». Ослепление Василько произошло в 1097 г., и Святополк продолжал княжить в Киеве еще 16 лет. После его смерти киевляне не пожелали принять в князья потомка Святослава, как полагалось по очередному порядку. Вспыхнуло восстание. Киевляне призвали Владимира Всеволодовича, звавшего себя Мономахом — по имени деда с материнской стороны, византийского императора Константина Мономаха.