Русская церковь: от разделения к единству
Стенограмма передачи “Не так” на радиостанции “Эхо Москвы”
С.БУНТМАН — Уже как завелась у нас традиция, мы начинаем небольшими историями, которые рассказывает Елена Сьянова. Вот я сейчас прочту смс-ку: «Благодарен автору «Маленьких трагедий» из прошлой передачи, правдиво и честно она пишет. Ветеран Марк Григорьевич, рядовой, ветеран войны, и его внук Максим». Елена Сьянова рассказывает свои истории из совершенно разных эпох и разных времен, разных народов, но эти истории всегда поучительны.
Е.СЬЯНОВА — Последний век, оставшийся до символического начала новой эры, Рим доживал смутно и кроваво. Сулла и Марий, разгромив Митридата, попеременно захватывали город, устраивая жуткую резню, и горожане по утрам, случалось, гадали, чьи обезглавленные тела опять сбросили ночью в сточную канаву у Фламиниевой дороги — сторонников ли диктатуры или защитников демократии, вскормленной молоком волчицы. Нагишом-то все выглядели одинаково. Петушиные бои полководцев раздразнили зверя, дремавшего в недрах римской государственности. Восстание Спартака грозовым порывом развеяло на время все распри. Молодой Красс и молодой Помпей, сцепив руки, общим кулаком пригрозили всем, оптиматам и популярам, всадникам и плебеям. А Рим праздновал и обжирался. Рим любил своих победителей, особенно таких, кто умел хорошо кормить и хорошо развлекать, как умел это делать молодой удачливый полководец и неукротимый интриган Гай Юлий Цезарь. Разоряя несчастную Галлию, Цезарь гнал в Рим стада рабов, табуны лошадей, обозы с золотом на 40 миллионов сестерциев, оплачивал грандиозные представления в цирках, пиры и увеселения, превращая будни свободных римлян в вечные праздники Сатурналии. Поэты неотерики искали новые формы, чтобы воспеть щедрого проконсула. И только Цицерон еще рисковал порой напоминать гражданам Рима строчки из Квинта Энния: «Нравами древними держится Рим и доблестью граждан». Но ничто не длится вечно. Опустошенной, смердящей трупами Галлии стало нечем кормить алчущий Рим. Средства Цезаря таяли, и осталось ему последнее: стравив Помпея с Крассом, самому сделаться популяром, снять золотую пряжку со своей хлены и заговорить с толпой языком Тиберия Гракха. За полвека до новой эры Цезарь снова перевернул римский мир. Богатство переставало быть доблестью, плебеи расправляли плечи, патриции переходили в плебеи, чтобы иметь право избираться народными трибунами и выдвигать популярные законы. В атриях курили благовония богам и возносили хвалы простоте, стоицизму, спартанским добродетелям. И снова на Рим поползли тучи: триумвират распадался, надвигалась гражданская война. В сумерках становилось опасно как по ночам, Палатин вымирал, по улицам носились какие-то тени. Порой они сходились и снова звякали мечи, под хриплые возгласы лилась кровь. Но римляне больше не рассматривали голые обезглавленные тела в канавах — помпеянцы ли это или цезарианцы… Риму уже стало все равно, Рим разлюбил своих политиков, Рим снова начинал прислушиваться к поэтам. В борьбе с Цезарем сторонники сенатской республики были уже обречены и готовились приспособиться к поражению, но поэты еще дрались, пуская сатиры в изъеденных коррупцией приспешников Цезаря и в непристойно распухших от золота вольноотпущенников Помпея, порой попадая точно, кому в лоб, кому в глаз. Рим гоготал над эпиграммами Цинны, Катона и Корнифиция. Политики теряли терпение, цезарианцы и помпеянцы приложили немало сил, растащив поэтов по триклиниям. Прикормленные поэты сохранили зубы, остальным их повыбивали на темных улицах Рима. И только один все продолжал кусаться и скалиться. Его звали Гай Валерий Катулл. Он был уже болен, беден, отвергнут семьей, брошен любимой, растерял друзей. Его бранили, осуждали, высмеивали, ему угрожали, на него писали пародии, но Рим знал: пока Катулл пишет, правда еще порой отверзает в Риме свои уста. Вообще-то он был лириком и никогда не полез бы в это, если бы не было так тошно. Однажды на него напали, приставив к горлу нож. «Клянись, что ты с Цезарем, — потребовали убийцы, — или отправишься к Харону!». «Что ж, старикашка Харон давно заждался Катулла» — воскликнул Гай Валерий, приготовившись к смерти. Но двое случайных прохожих, услышав его имя, бросились ему на помощь. Один так махал дубиной, что разметал всех. «Знаешь ли ты, что дрался против цезарианцев?» — спросил его Катулл. «Я дрался за Катулла» — был ответ. А потом Цицерон, отставленный, обиженный на всех, дал ему совет. «Пока тебя слушают, — сказал оратор поэту, — не трать время на поиски рифм. Не мучайся над аллегориями. Ступай сегодня же на форум и обратись к гражданам прямо». И зачем только он послушался?… Тяжелая тога, на которую так и не легли все складки, давила на плечи. Слова выходили злые и не складывались. Ему жидко хлопали. Уже затемно он плелся домой, ругая себя и утешаясь мыслями об «Аттисе» — незаконченной поэме. Он не сразу заметил, что его преследуют. А когда понял, выкрикнул свое имя, надеясь на помощь. И она пришла бы, целая толпа муниципалов, только что приехавших в Рим, валила от Капитолия, должно быть, в какой-нибудь трактир. Убийцы остановились. «Да это тот, что болтал на форуме!» — вдруг воскликнул один из муниципалов, присмотревшись. «Все они мелют горох» А великого Катулла я узнал бы по первому же слову. А этот — лжец». И толпа отвалила. И наемники сделали свое дело. А выводы… как сказал бы римлянин, ad libitum…
С.БУНТМАН — Ну вот, все повторяется и повторяется, и повторяется, все снова и снова, и снова. Держитесь, Катуллы, могу я сказать, единственное что. Ну что ж, мы сейчас переходим к нашей сегодняшней основной теме. Анатолий Николаевич Лещинский у нас в студии, здравствуйте, Анатолий Николаевич!
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Здравствуйте!
С.БУНТМАН — Ну что же, состоялся… подписан акт о каноническом общении Русской православной церкви, московской патриархии и церкви за рубежом. Давайте сейчас посмотрим, как образовались вот эти две, как минимум… Ведь их же не только две таких после Революции образовались рассеянных русских церкви. Крупных две все-таки, да?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Крупных — да.
С.БУНТМАН — Да.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Но если, вот, мы обычно употребляем слово «разделение». Так вот, здесь есть типология, я ее рассматриваю с точки зрения юрисдикционной. Это имеется в виду подчиненность и самостоятельность тех или иных структурных образований в православии вообще.
С.БУНТМАН — Так.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Так вот, в православии существует вселенское православие, и в этом вселенском православии 15 автокефальных поместных православных церквей. И это совершенно они самостоятельны. Их чаще всего называют матерями-церквами.
С.БУНТМАН — Так.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Вот. А у них, у этих автокефальных православных церквах, у некоторых, есть еще автономные церкви. Ну, например…
С.БУНТМАН — Т.е. внутри?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Внутри, да, да, да, внутри.
С.БУНТМАН — Да, в подчинении.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Автономные церкви. Как, например, у Иерусалимской есть Синайская церковь, у Константинопольской есть Финляндская автономная церковь. И вот, например, у нашей Русской православной церкви есть Японская автономная церковь. Так вот, образование каких-либо структур, отходящих, допустим, от главной — вот мы так ее назовем — матери-церкви, это очень сложная и серьезная проблема. И… ну, доходит, прежде всего, это до автономии. Но автономия — это… автономия в юрисдикции имеет некоторые такие признаки, но прежде всего, в автономии осуществляются… вот те слова, которые сейчас уже на слуху, каноническое и евхаристическое общение.
С.БУНТМАН — Евхаристическое? Т.е. то, что относится к причастию, т.е. общее…
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да. Да.
С.БУНТМАН — Признается…
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да.
С.БУНТМАН — И той, и другой стороной признается таинство причастия, да?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — И это же каноническое евхаристическое общение существует и между всеми 15-ю православными автокефальными церквями. Стало быть, если кто-то из Константинопольской церкви появится в России, войдет, там, в Москве будет, в храм Русской православной церкви, он побудет на литургии и после литургии может подойти к причастию.
С.БУНТМАН — Да.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да.
С.БУНТМАН — И это причастие будет также им и восприниматься, это таинство, и также восприниматься его священниками, его духовными наставниками, как тоже самое, вот, великое дело, как…
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Как и в своей церкви.
С.БУНТМАН — Как и в своей церкви.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да.
С.БУНТМАН — Но здесь же произошло… здесь же произошел страшный разрыв.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Вот теперь… существует еще второй тип. Я называю, и некоторые тоже исследователи называют, и сами представители церквей — это так называемые параллельные образования. Это церкви, это могут быть епархии, это могут быть и общины. Это те образования, которые начинают отходить от главной, автокефальной, поместной православной церкви, вот, и находятся в таком состоянии, еще или у них процесс пойдет к самостоятельной церкви, образован будет, или она перейдет в лоно или под юрисдикцию какой-то…
С.БУНТМАН — Из…
А.ЛЕЩИНСКИЙ — …другой.
С.БУНТМАН — Да. Поместной церкви.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — …поместной автокефальной православной церкви. Вот как раз что произошло в Великобритании, так называемый Сурожский раскол, когда после, ну, я мог бы сказать великого митрополита Антония Сурожского многие приходы Сурожской епархии отошли от Московской патриархии. А они были в юрисдикции. Вот, и перешли в Константинопольскую церковь.
С.БУНТМАН — Как они объяснили это? Как-то объясняли это? Потому что это требуется…
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Там очень много причин. Там… мы углубимся и скорое не кончим. Вот…
С.БУНТМАН — Какие главные?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Бывает главные… ну, обращают внимание на личные особенности епископа Василия Осборна, вот, какие-то прошли черные кошки между ним и священноначалием Русской православной церкви. Но там есть и вещи, которые можно отнести к тому, что происходит некое обновление в этих общинах. А Русская православная церковь, Московская патриархия с этим не согласна, чтобы что-то там обновлять. Вот…
С.БУНТМАН — Ну вот, у нас до новостей три минуты всего, и вот, я бы хотел все-таки, что бы мы… пока мы не вернулись к событиям послереволюционным, сразу насколько… вот, насколько глубок, можно ли считать это просто расколом, вот серьезным расколом то, что произошло в 20-х годах?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Раскол, действительно, был раскол. Дело все в том, что то, что образовалось на территориях за рубежом России — это в так называемом русском зарубежье, раскол именно потому, что новая структура — ну, ее называют Русская православная церковь за границей или за рубежом — она вышла из подчинения Русской православной церкви, вышла из подчинения. Конечно, в положении 1934 года было зафиксировано, что она часть Русской православной церкви, но контакты надолго были нарушены между, прежде всего, священноначалием, священноначалием. И так произошло, что вместе с эмигрантскими вот этими… с эмиграцией из России во время Гражданской войны в 1920 году с Крыма, через Черное море уходили корабли. Ну, все это знают, как это происходило…
С.БУНТМАН — Ну да.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Вот, это хаос, это там… это кошмар, конечно.
С.БУНТМАН — Кстати, говорили последняя… в последней передаче, что это было достаточно организовано, хаос… что Врангель сделал великую вещь, он обеспечил достаточно организованный вывод.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Ну вот. И приехали в Константинополь, там осели. И вот там началась вот эта организация новой структуры. Вот, вошли с поклоном к руководству Константинопольской церкви, и Константинопольская церковь предоставила акт. Это делегации после Первого архиерейского собора в Константинополе, вот, образова… той структуры, которая постепенно начала образовываться. И вот…
С.БУНТМАН — Мы сейчас прервемся. Хорошо? Вот на новости мы прервемся, и потом с этого места пойдем дальше.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Хорошо.
С.БУНТМАН — Я напоминаю, что у нас в нашей передаче «Не так!», совместной с журналом «Знание — сила», у нас Анатолий Лещинский. Мы говорим о разделении Русской православной церкви.
НОВОСТИ
С.БУНТМАН — Мы продолжаем нашу передачу, совместную с журналом «Знание — сила». Анатолий Лещинский, и мы говорим о разделении Русской церкви. Надо, наверное, все-таки довершить все-таки, какие типы существуют. Потому что иногда рассматривают это как совершенно исключительное, невиданное событие — вот то, что произошло в 20-х годах. Но наверное, это не совсем так.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да, я остановился на третьем типе…
С.БУНТМАН — Да, да, да.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Это так называемые параллельные. А еще и существует четвертый тип — это вот больше и больше определяют это термином «альтернативное православие». Среди представителей даже церкви, ну, не все его употребляют, хотя некоторые используют. Но чаще всего это свободные церкви. И вот, эти свободные церкви действительно совершенно не входят ни в какую юрисдикцию — там, православную, вот, вселенского православия. Они действительно свободно существуют, в настоящее время у нас я, по моим оценкам, до 20 таких…
С.БУНТМАН — До 20, да?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — …образований, да. До 20. А вообще, есть по всей вот этой Евроазиатскому континенту, если так назовем…
С.БУНТМАН — Да, да, да.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Это затрагивает несколько государств или стран. Вот, очень сложная обстановка…
С.БУНТМАН — А вот например, например какие?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Очень сложная обстановка в Сербии бывшей, которая сейчас распадается, в частности, в Македонии.
С.БУНТМАН — Т.е. в бывшей Югославии.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да, да, да.
С.БУНТМАН — Да, в бывшей…
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Очень сложная напряженная обстановка в Черногории, неспокойно в этом отношении в Молдавии. И т.д. Так вот, должен заметить… Да, еще в Греции так называемые старостильные структуры, они тоже совершенно самостоятельные. Да, мы их называем — придется, видимо, к ним, может быть, еще вернуться. Так вот, и вот там образовываются вот эти вот структуры, которые совершенно юридически отходят от вселенского, по существу, православия. Так вот, должен заметить, что это церковными авторами как раз, вот, характеризуется не такими терминами, которые мы, вот, религиоведы, используем, да? А это термины, которые идут еще со времен античного христианства, со времен вселенских соборов. Например, святой Василий Великий уже говорил о том, кто не подчиняется, там, официальной церкви, и кто не признает те или иные догматические положения, организовывают свои какие-то структуры, это называлось как раскол, это называлось как самочинные собрания. И если определять с точки зрения такой, мировоззренческой, это ереси. Это ереси. Так вот, вот в этом альтернативном православии, по существу, это все существует. Все существует.
С.БУНТМАН — А вот давайте вернемся к русской церкви…
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да, давайте вернемся.
С.БУНТМАН — Ведь… И сразу скажем, вот мы говорим о многих юридических вещах, но ведь с точки зрения догматической, с точки зрения вероучения ведь никак нельзя сказать — вот мне здесь сказали — что это не раскол. Наверное, это не раскол. Вот, Русской православной церкви за рубежом или за границей и Московская…
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Так вот, я хотел сказать, что вот в этой типологии…
С.БУНТМАН — Да.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — …мною обрисованной, четвертый вот этот тип… Русская православная церковь за рубежом, она тут имеет свои особенности, свои особенности. Так что здесь нельзя вот так подходить огульно, так сказать — вот все они такие…
С.БУНТМАН — Ну да.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Все что-то у них там одинаково, все они такие-сякие, там, и т.д. У Русской православной церкви, РПЦЗ, как мы ее называем, особое положение. Ну вот, можно вернуться теперь к…
С.БУНТМАН — 20-м годам, да?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — К Константинополю, да.
С.БУНТМАН — Да.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Это было в ноябре 1920 года, когда делегация, которую возглавлял архиепископ Антоний Храповицкий, пришли в Фанар в Константинополе — это где располагалось руководство Константинопольского патриархата, и после некоторых встреч там выдали этой делегации… «Томас» он называется, или Акт, по которому прописано было, что может делать вот эта появляющееся новое образование в эмиграции. Ну, прежде всего, это окормлять православных людей — прежде всего.
С.БУНТМАН — Так.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Значит, помогать этим людям, духовно наставлять, поддерживать то духовное состояние православное, с которым они приехали, допустим, прибыли за рубеж. Но кое-какие были и запрещения.
С.БУНТМАН — А что запрещалось, интересно?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Например, нельзя было… нельзя было проводить хиротонии, т.е. увеличивать количество епископов, епископата. Вот, нельзя было разбирать бракоразводные дела, там, и т.д. Вот, ну, вот в то же время вот это все… акт вот этот вот, он действовал всего лишь несколько месяцев. Потому что все-таки, наверное, эмиграция церковная, она была ближе к другим православным церквям автокефальным.
С.БУНТМАН — Не Константинопольской.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да. И буквально через несколько месяцев вот это образованное руководство, это временное церковное управление за границей — так оно первоначально называлось — они все переехали в Сербию. Маленькое такое местечко там есть — Сремские Карловцы. И вот там они очень сблизились с руководством Сербской православной церкви — славянами, да? Вот, и там вот уже весной, в апреле 1921 года состоялся первый — это вот для русской церковной миграции судьбоносное значение имел — первый, ну, такой… его часто называют Карловацкий собор. Ну, можно так примерно назвать поместный собор.
С.БУНТМАН — Ну, собор — это достаточно условно.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да, да, да. Условно. Потому что некоторое не называют это собором. Некоторые долгое время называли сборищем самочинным.
С.БУНТМАН — Ну, это уже… это уже, извините меня, это оценочное уже.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Оценочное, да.
С.БУНТМАН — Надо смотреть, что это было объективно.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — У меня в статье в энциклопедическом словаре я говорю о Карловацком соборе, соборе 1921 года. И на этом соборе, по существу, была создана управленческая структура уже окончательно, на несколько лет, десятилетий вперед для русской эмиграции. Здесь, правда, было несколько документов, которые выпустили члены собора, утвердили. Обращения были, обращения были, прежде всего, к русской православной церкви и к рассеянию вот этому за рубежом православным людям…
С.БУНТМАН — Всем, кто был, кто куда бы то ни было попал из России в то время, да.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да, вот они ко всем к ним обратились, да. Сообщили о том, что, вот, состоялся этот собор. Но в то же время они обратились и на Генуэзскую конференцию.
С.БУНТМАН — Это уже 22-й год, когда она собралась, да, в Генуе. А с чем обратились?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Ну, они обратились с тем, чтобы… уже начались на территории России гонения, по существу. Гонения. Разрушение храмов началось. Вот, начались репрессии. Вот, и они обратились, оценивая очень отрицательно то, что начинает происходить в России, вот, то, что уже началось вот это безбожное антирелигиозное движение, ну, они обратились с тем, чтобы, ну, этого… это нарушение всяких человеческих прав.
С.БУНТМАН — А патриарх был в это время — я имею в виду патриарха Тихона — патриарх был в это время уже арестован, в 22-м? Или нет еще?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Патриарх уже был, конечно, в очень сложной ситуации.
С.БУНТМАН — Ну, был, во всяком случае, изолирован.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да, изолирован, его арестовывали, действительно, он жил в это время. Вот, по поводу отбирания ценностей церковных, да? Патриарх — святой его сейчас называют — Тихон, всероссийский, он очень переживал за своих соотечественников, которые оказались за рубежом, очень переживал. Вот, и печаловался на то, что они оказались далеко за пределами Родины.
С.БУНТМАН — Но патриарх Тихон переживал и о тех, кто остался здесь, в каком они положении находятся.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — И здесь, конечно. И здесь…
С.БУНТМАН — Вот в том, вот в том-то был, конечно, и Тихона и позиция была очень ясная. В это время как следила зарубежная церковь, и те, кто собрался тогда в Карловце, следили за тем, что здесь происходит, вот, попытка… попытка, вот, какого-то, вот, приспособления церкви, внедрения туда, вот, элементов и чекистских, и заигрывание с обновленцами — вот новые какие-то объединения пытались работать среди населения, — окружение патриарха совершенно враждебными людьми, клевета на патриарха, и вот такие, микро и макро расколы, которые все происходили в России — насколько они были осведомлены?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Конечно, они были осведомлены. Конечно, они знали о той ситуации, которая сложилась на их родине. И в то же время они очень следили за… вот мы сейчас называем это государственно-конфессиональными отношениями. Ведь уже их, конечно, насторожило — это январь 1918 года, когда Владимир Ильич Ленин, Ульянов, он еще в скобках тогда подписывался, да?
С.БУНТМАН — Да.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Вот, подписал декрет, декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви. Январь 1918 год. Это же…
С.БУНТМАН — А, это в это время еще собор, кстати говоря, идет, по-моему, да? В январе 18-го он был, собор, еще, да.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да. Он уже шел к завершению, этот собор.
С.БУНТМАН — Да, да, да, это, вот, самые такие…
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да, да, да. Так вот, это же… это же невероятная произошла ломка всех вот этих государственно-церковных отношений. Существовала, Вы знаете, симфония, симфония — это крепкий союз церкви с государством. Но там тоже были свои минусы, но, видимо, плюсов было больше. Вот, и это все было поломано. Вот. Церковь осталась самостоятельной. С точки зрения материальной, допустим, да? Вот, ей надо было решать уже самостоятельно все вот эти внутренние вопросы, организационные и т.д., материальные и финансовые, вот. И конечно, те люди из… от нашей Родины, появившиеся в эмиграции волею судеб, они ведь жили, и долгое, я Вам скажу, время, они жили, вот, духом тем, который существовал еще до ноября, ну, допустим, до 1918 года, вот до этого декрета — понимаете? И в то же… они привезли туда, по существу, синодальную церковь, синодального периода.
С.БУНТМАН — Т.е. до собора даже.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да, до собора. Это то, что существовало, вот, на протяжении более 200 лет. И конечно, вот, та ломка в государственно-конфессиональных отношениях, произошедшая в России, она ведь к чему вела? Она вела к постепенному искоренению религии. Искоренению религии. И вот это, конечно, их очень поставило в такую ситуацию, когда они вынуждены были обращаться к различным значимым в мире организациям с тем, чтобы не нарушались права верующих людей, и чтобы человек православный мог спокойно осуществлять свою религиозную практику, веровать, ходить в храм и т.д. А здесь уже начались препятствия. Начались препятствия. Ну вот, отсюда вот эти обращения. Ну, конечно, со стороны новых властей, большевистских властей, к Русской православной церкви за рубежом сложилось очень сильное негативное отрицательное отношение. Вот, и власти стремились тоже к тому, чтобы как можно было меньше контактов священноначалия Русской православной церкви с руководством Русской православной церкви за границей. И в этом отношении, конечно, политическими кругами нашими, отечественными, много было сделано, чтобы, вот, возникло какое-то недопонимание, там, между соотечественниками, так, возникло много того, что потом наложило отпечаток на дальнейшие отношения между Русской зарубежной церковью и Русской православной церковью. И вот здесь я должен еще назвать один аспект… вообще, вот эту Русскую православную церковь за границей можно по нескольким аспектам рассматривать. Мы сейчас пока только рассматриваем исторический такой аспект…
С.БУНТМАН — Ну да, и это… и это именно сегодня и цель, да, рассмотреть.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да, да, да. Так вот, пожалуй, вот, раскол, раскол, если, вот, Вы меня спрашиваете, где он наиболее ощутимо, когда стал проявляться, это 1927 год, и это годы 40-е, послевоенные — 47-48 год. Так вот, первое вот это событие — это Декларация Сергия, в которой…
С.БУНТМАН — Да, и сергианство так называемое, оно…
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Сергианство так называемое.
С.БУНТМАН — Оно, вот просто оно стало между двумя церквями…
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да, да, да.
С.БУНТМАН — …здесь совершенно непреодолимой, но как оказалось сейчас, преодолимой сейчас стеной.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Ну, а там… там, знаете ли, что было…
С.БУНТМАН — Что тоже, кстати… фигура молчания произошла.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да…
С.БУНТМАН — Вот сначала несколько слов, вот сергианство — это что? Вот для того, чтобы определить точно?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Ну, там, вот, главные такие фрагменты вот этой декларации, они были отрицательно восприняты представителями зарубежной церкви. Дело все в том, что там говорилось о том, что… ну, в принципе, это церковь, Русская православная, находящаяся в Отечестве, она говорит о своем лояльном отношении к государственной власти. Вот той, новой власти, советской власти. Лояльное отношение. Вот. Более того, она говорит о том, что все радости и все горести, которые, вот, в этой стране, в которой мы живем, церковь воспринимает как свои горести, как свои радости. Вот. И здесь какая коллизия возникла — было определено церковной эмиграцией наше государство как безбожное, как государство, которое борется с религией, в частности, с Русской православной церковью, и не на какие уступки, не на какие компромиссы тут не должно было идти. Понимаете — и вот это было воспринято в штыки.
С.БУНТМАН — 40-е годы?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — А 40-е годы — это когда Русская православная церковь вошла в так называемое Ойкуменическое движение.
С.БУНТМАН — Совет церквей?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Совет церквей. Ну, это чуть позже…
С.БУНТМАН — Чуть позже он стал?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да, Совет церквей. С этим тоже церковная эмиграция, руководство Русской зарубежной церкви совершенно было не согласно, вот. А никак не должно с инославными входить в так называемые, там, молитвенные общения, какой-то устраивать диалог с ними и т.д. Вот. И вот, когда начался процесс, идущий к объединению двух церквей — Русская православная церковь и Русская православная церковь за рубежом — вот три, три было камня, так сказать, преткновения. И как бы, они не давали, вот… препятствовали нарушению….
С.БУНТМАН — Ну понятно, да.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Это первое — вот то, что мы говорили, это сергианство в Русской православной церкви, в Отечестве. Второе — это включение церкви в Ойкуменическое движение. И третье здесь надо назвать: Русская православная церковь в Отечестве уклонялась от прославления людей, которые погибли за веру, которые были…
С.БУНТМАН — Новомучеников, да?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да, так называемые новомученики. И первое, первое, что… например, сама, вот, Русская зарубежная церковь, она, как бы, опередила, вот, Русскую православную церковь, они канонизировали расстрелянную семью императора Николая II.
С.БУНТМАН — Императора Николая II.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — И уже у них очень много появилось канонизированных новомучеников.
С.БУНТМАН — Но вот скажите, вот сейчас нам нужно подводить итоги, Анатолий Николаевич, вот первое вот здесь: новомученики прославляются — здесь, в общем-то, нет камня преткновения. Вот мне непонятны два: если сергианство можно так, по умолчанию… вот формула, которая прозвучала в Храме Христа Спасителя, что в Отечестве Российском именно сейчас, не страждущем Отечестве, как раньше Русская православная церковь за рубежом провозглашала, вот, а сейчас можно считать, что с этой властью… можно быть ей лояльным, с новой власть. Т.е. здесь по умолчанию сергианство отошло. А что с ойкуменизмом все-таки? Ойкуменизм и сергианство — здесь бы краткие разъяснения я бы хотел.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Ну, видите ли, в чем дело, сергианство, о нем что здесь можно сказать? Оно ведь было связано с лояльным отношением к безбожному государству, понимаете? А ведь у нас после… ну, с середины 80-х годов ХХ века, с так называемой перестройки начинается процесс осуществляться нового подхода, нового подхода к так называемой категории верующих.
С.БУНТМАН — Т.е. вот, к тому мы и приходим — т.е. государство уже не безбожное…
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Да.
С.БУНТМАН — И много забыть то, что было?
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Ну, видите ли, я потом, может быть, скажу, что…
С.БУНТМАН — Но уже у нас не будет времени.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — …надо забывать, а что не забывать. Вот. Значит, и здесь, конечно, создаются условия. Поскольку государство совсем иным, государство отказывается от атеистической борьбы, такой, от атеизма…
С.БУНТМАН — Т.е. можно.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Здесь можно уже с этим государством входить в отношения и войти в процесс, вот, объединения с нашими соотечественниками.
С.БУНТМАН — И последнее — все-таки два слова скажите об ойкуменизме.
А.ЛЕЩИНСКИЙ — А ойкуменизм — он так определяется: он останется, т.е. это движение останется. Но сейчас настаивают на том представители церкви, чтобы, ну, так называемых молитвенных общений быть не должно, а вот вопросы, которые объединяют всех людей мира, вопросы социального служения, они, конечно, в этом Ойкуменическом движении должны обсуждаться и решаться.
С.БУНТМАН — Хорошо, спасибо большое, Анатолий Николаевич!
А.ЛЕЩИНСКИЙ — Пожалуйста.
С.БУНТМАН — Это был исторический экскурс. У нас продолжится тема в следующей передаче с другими гостями, уже теперь о перспективах после 17 мая. Анатолий Лещинский был у нас в гостях в программе «Не так!».
