Злость и ложь Ивана Васильевича Грозного

Костомаров, Московское царство, Цитаты и извлечения для рефератов

Н. Костомаров

Иван начал мстить тем, которые держали его в неволе, как он выражался, а потом подозревал в других лицах такие же стремления, боялся измены, создавал в своем вообра­жении небывалые преступления, и, смотря по расположе­нию духа, то мучил и казнил одних, то странным образом оставлял целыми других после обвинения. Мучительные казни стали доставлять ему удовольствие: у Ивана они час­то имели значение театральных зрелищ; кровь разлакомила самовластителя: он долго лил ее с наслаждением, не встре­чая противодействия, и лил до тех пор, пока ему не при­елось этого рода развлечение. Иван не был, безусловно, глуп, но, однако, не отличался ни здравыми суждениями, ни благоразумием, ни глубиною и широтою взгляда. Вообра­жение, как всегда бывает с нервными натурами, брало у не­го верх над всеми способностями души. Напрасно стара­лись бы мы объяснить его злодеяния какими-нибудь руко­водящими целями и желанием ограничить произвол высше­го сословия; напрасно пытались бы мы создать из него об­раз демократического государя. С одной стороны, люди высшего звания в московском государстве совсем не сто­яли к низшим слоям общества так враждебно, чтобы нужно было из-за народных интересов начать против них истреби­тельный поход; напротив, в период правления Сильвестра, Адашева и людей их партии, большею частью принадле­жавших к высшему званию, мы видим мудрую заботли­вость о народном благосостоянии. С другой стороны, сви­репость Ивана Васильевича постигала не одно высшее со­словие, но и народные массы, как показывает бойня в Нов­городе, травля народа медведями для забавы, отдача оприч­никам на расхищение целых волостей и т.п. Иван был чело­век в высшей степени бессердечный: во всех его действиях мы не видим ни чувства любви, ни привязанности, ни со­страдания; если, среди совершаемых злодеяний, по-види­мому, находили на него порывы раскаяния и он отправлял в монастыри милостыни на поминовение своих жертв, то это делалось из того же, скорее суеверного, чем благочестиво­го, страха божьего наказания, которым, между прочим, пользовался и Сильвестр для обуздания его диких наклон­ностей. Будучи вполне человеком злым, Иван представлял собою также образец чрезмерной лживости, как бы в под­тверждение того, что злость и ложь идут рука об руку.

Русская история в жизнеописаниях ее глав­нейших деятелей. СПб., 1873. Вып. 2. С. 458.

Миниатюра: Н.Вилков, «Крылья холопа»