Февраль — октябрь 1917. Круг смыкается

Плеханов, Российская империя, Цитаты и извлечения для рефератов, Шаляпин, Шульгин

В. Шульгин

<…> В революционное время люди только те, кто держит в руках винтовку. Остальные — это мразь, пыль, по которой ступают эти «винтовочные».

Дни. Февраль 1917. Белград, 1925. С. 169.

Г. Плеханов

В деревнях крестьяне разрушают помещичьи дома, жгут находимые в них книги, уничтожают ссыпанный в помещичьи амбары хлеб, разоряют их же обслуживающие больницы и школы, словом, при­дают своей «классовой борьбе» с землевладельцами такой характер, благодаря которому она является варварской реакцией против ре­форм Петра Великого. В городах развязными господами положения являются пьяные солдаты <…>.

Круг смыкается. Октябрь 1917 // В кн.: Год на родине. В 2 т. Париж, 1921. Т. 2. С. 209.

Ф. Шаляпин

Почти одновременно с великими князьями арестованы были в Пе­тербурге два моих сердечных друга — бароны Стюарты. <…> Это были добродушнейшие и очень тонко воспитанные молодые люди. Когда пришла революция, один из них, Володя, ни капли не стес­няясь, надел полушубок, валяные сапоги и пошел работать грузчи­ком на железной дороге.

<…> Сии Стюарты, правду говоря, не были пролетариями ни по происхождению, ни по жизни, ни по убеждениям, ни по духу. По­литикой, однако, не занимались никакой. Но они были бароны, отец их служил в Государственном архиве, а в старые времена был где-то царским консулом.

Бароны! Этого было достаточно для того, чтобы их в чем-то запо­дозрили и арестовали. В особенности, должно быть, надо было их арестовать потому, что бароны эти надевали деревенские полушубки и валенки и шли работать по разгрузке вагонов на станции железной дороги. Зная Стюартов до глубины корней их волос, я всегда и всюду мог поручиться своей собственной головой за полную их невинность. Я отправился на Гороховую в Чека. Долго ходил я туда по их делу.

<…> На несчастье Стюартов, где-то на верхах в то время будто бы решили не применять больше к политическим преступникам смерт­ной казни. Об этом ожидался декрет. И вот для того, чтобы аресто­ванные и содержимые в тюрьмах не избегли, Боже упаси, смерти, всю тюрьму расстреляли в одну ночь, накануне появления милости­вого декрета! Так нипочем погибли мои друзья, братья Стюарты…

<…> В таких же условиях были расстреляны великие князья, со­державшиеся там же, где и Стюарты, в доме предварительного за­ключения на Шпалерной. <…> Среди них был известный историк великий князь Николай Михайлович и Павел Александрович.

Маска и душа // В кн.: Страницы из моей жизни. М., 1990. С. 370-371.