Пролетарская диктатура и русская интеллигенция
Ф. Степун
Что говорить: героичности, жертвенности, вдохновения, дара борьбы в русской интеллигенции, как либеральной, так, в особенности, и социалистической, было хоть отбавляй; зато трезвости, деловитости, политического глазомера — мало. Я знаю — все это было уже не раз сказано, но есть истины, которые необходимо неустанно повторять себе и другим.
Бывшее и несбывшееся. В 2 т. Лондон, 1990. Т. 1. С. 307.
В. Керженцев
Вопрос о переходе интеллигенции на сторону Сов. власти продолжает обсуждаться в нашей партийной и советской печати. Некоторые товарищи, отмечая тот перелом, который, видимо, переживает интеллигенция, предлагают в связи с этим изменить систему организованного террора и пойти на всевозможные уступки навстречу кающимся интеллигентам. Мне думается, что такое предложение совершенно не вызывается обстоятельствами момента.
<…> Пролетарская диктатура сможет ослабить свою железную систему только после того, как ее враги будут низвержены в прах, а это произойдет лишь в связи с развитием мировой революции.
<…> Русская интеллигенция научилась уважать силу. И она нуждается в суровой школе, чтобы быть способной для полезной работы над социальным переустройством общества.
К перелому в интеллигентских симпатиях мы должны отнестись внимательно, но все же не преувеличивая его. Слишком часто в истории русской интеллигенции были такие переходные моменты. Слишком мягкотела наша интеллигенция, чтобы к ее симпатиям и антипатиям относиться без скептицизма. Кроме того, как бы ни был великодушен рабочий класс, он все же потребует, чтобы свои грехи перед рабоче-крестьянской Россией интеллигенция загладила серьезным трудом. Интеллигенты должны пройти необходимый стаж, прежде чем вступить равноправным членом в рабочую семью.
<…> Русская интеллигенция никогда не имела такой школы и всегда страдала позорным разгильдяйством, жалкой бесхарактерностью, элементарным неумением работать. И при этом она всегда отличалась чрезмерным самолюбием и самовлюбленностью, желанием господствовать над массами и играть роль руководителей мировой истории.
Жестокие уроки социальной революции и суровый период пролетарской диктатуры показал и всю ребячливую вздорность этих претензий и этой самовлюбленности. Интеллигенция не выдержала экзамена ни на свое хваленое народолюбие, ни на свое умение работать.
<…> Нет никаких сомнений, что большая часть интеллигенции не сможет в полной мере приспособиться к новым условиям и до конца дней своих [будет] вздыхать и ворчать на мировую революцию, которую мы теперь переживаем. Наиболее популярные ее вожди, имевшие большое значение до начала русской революции, будут стерты водоворотом событий и уйдут в прошлое с клеймом людей, которые пытались пойти против законов исторического развития и боролись против воли восставших народных масс.
Другая часть интеллигенции будет просто-напросто выброшена из жизни в качестве непригодного для текущего момента люмпен-пролетариата.
Зато более молодые элементы интеллигенции, не успевшие развратиться в буржуазной среде, смогут с искренностью и горячностью молодости приобщиться к великому революционному творчеству наших дней <…>. Но чтобы оказаться действительно полезными гражданами Советской России, интеллигентская молодежь должна решительно порвать с той средой, которая ее вскормила и воспитала.
<…> Однако новая русская интеллигенция создается не из таких выходцев из буржуазного класса, а образуется из рядов пролетариата и крестьянства. <…> Эта новая интеллигенция будет тесно и кровно связана с пролетариатом, и она никогда не отойдет от него ни в минуты испытаний, ни в часы радости. Эта интеллигенция и будет тем цементом, который спаяет социалистическую Республику в мощное целое.
Еще об интеллигенции // Известия. № 227 (491) от 18.10.1918. С. 1.
