ДИНАСТИЯ
ДИНАСТИЯ (греч. власть), непрерывная череда монархов из одного и того же рода, сменяющих друг друга на престоле по праву наследования. Сама по себе обычно лишь гениальная личность способна столь глубоко выражать национальный дух, как это потребно при монархической власти. Но форма правления не может быть основана на такой случайности, как гениальность правителя. Поэтому повсюду, где состояние народных идеалов допускает возникновение монархии, сама собой возникает идея династичности. Это ее необходимое дополнение.
При соответственном миросозерцании народ сам стремится к монархии как к единоличному выражению верховной власти правды. Но для достижения этого требуется, чтобы для власти всегда имелась личность, не возбуждающая никаких споров и сомнений, как бы срастаясь с нацией на одной общей задаче. От этой личности прежде всего требуются не какие-либо исключительные таланты, но всецелая и бесспорная посвященность именно данной миссии. Такую личность дает династия.
Посредством династии единоличный носитель верховной правды становится как бы бессмертным, вечно живущим с нацией. Монархически настроенная нация поэтому всегда стремится к выработке династии, стараясь жить с одной царствующей семьей, которая передает своим членам от поколения к поколению задачу хранения народных идеалов точно так же, как они переходят от отцов к детям в самой нации. Эта династическая задача, однажды хорошо разрешенная, ясно, всем удобопонятно, — исполняется затем без затруднений даже в случае физического пресечения династии, которая продолжает тогда свое преемство как бы посредством усыновления другого царственного рода, ибо здесь физическое преемство важно не само по себе, а лишь как внешнее выражение и обеспечение духовного преемства.
Династичность наилучше обеспечивает постоянство и незыблемость власти и ее обязанности выражать дух истории, а не только личные особенности государя. Государь в глазах монархического народа есть наследник одной и той же династии, как бы вечно бывшей с нацией. Если даже физически преемство прерывается, то идеально это не допускается, этого перерыва не признают. Династия остается во что бы то ни стало единой.
В этом отношении русская православная монархия представляет собой очень замечательный и поучительный образчик постановки династичности. Как мы видели, у нас вследствие господства родового начала при возникновении государственности на дело верховного управления был сразу призван целый род, целая династия, не один Рюрик, но вместе со своими братьями. С этим правящим родом русская нация родилась, сложилась, выработала все свои основы, с ним она падала и воскресала и в конце концов так сжилась, что не представляла себе своей монархии без этой вечной династии.
Но вот в действительности она пресеклась. И что же? Народ прямо не признает этого факта. В этом отношении грамота об избрании Михаила Федоровича Романова представляет собой документ, очень любопытный по своему внутреннему смыслу.
Внешний исторический факт несомненно и заведомо для всех членов Земского Собора (см.: Земские Соборы) и вообще для всего русского народа, сходившегося на эти собрания, состоял в том, что Михаил Федорович избран на царство. Могли избрать иного, были и другие кандидаты. Но грамота об избрании Михаила Федоровича составлена представителями народа так, чтобы в ней было возможно меньше элемента избирательного, зависящего от народных желаний, и как можно больше преемственного, связующего царя и народ со всей прошлой историей. Грамота, проходя совершенно вскользь по вопросу о степени родства Михаила Федоровича с Рюриковичами, подробно перечисляет зато всех наших великих князей и царей, даже ранее Владимира Святого.
Исторически тут нужно привнести немало критики. В грамоте упоминается даже «прекрасноцветущий и пресветлый корень Августа Кесаря», от которого при прежних царях легендарно производили Рюрика. Дойдя наконец до Федора Ивановича, грамота не скрывает, что Михаил Федорович только «сродичъ» его, но делает это в такой форме, что получается впечатление очень прямой наследственности.
«Все православные христиане всего Московского государства, от мала и до велика и до сущих младенцев, яко едиными усты вопияху и взываху, глаголюще, что быть на Владимирском и Московском, и на Новгородском государствах и царствах и т. д., Государем Царем и Великим Князем всея Руссии Самодержцем прежних великих и т. д. Царей, от их Царского благородного корени блаженной памяти и хвалы достойного Великого Государя царя и великого князя Феодора Ивановича всея Руссии Самодержца сродичу, благоцветущие отрасли от благочестивого корени родившемуся — Михаилу Феодоровичу Романову Юрьеву».
И вот Михаил Федорович как бы входит в прежнюю династию. В этом кроется глубокий смысл и великая сила. Такое постановление всего народа, включительно до «младенцев» (что фактически и заведомо для всех есть невозможность), такое твердое решение есть факт психологический, который не менее реален, чем факт генеалогии, ибо благодаря ему преемственность действительно остается духовно непрерывной.
Государь является преемником всего ряда своих предшественников, он представляет весь дух верховной власти, тысячу лет управлявшей нацией, как сами подданные представляют не свою личную волю данного поколения, но весь дух своих предков, царям служивших. Духовное единство власти и народа получает тут величайшее подкрепление. Устраняя по возможности всякий элемент «избрания», «желания» со стороны народа и со стороны самого государя, династическая идея делает личность царя живым воплощением того идеала, верховенство которого нация поставила над собой. Государь одновременно и обладает всей властью этого идеала, и сам ему всецело подчинен.
