«Взятки — хлеб насущный»

И. Рева

Говорят, история не стоит. Может быть это и верно, только не для здешних мест (Архангельская губ. — С. И.); по крайней мере остает­ся без движения ее, так сказать, административная сторона. Как прежде воеводы, дьяки и всякая иная приказная строка двигалась с юга на далекий север, «в нормы», так и теперь исправники и иной «чин», претендующий на тысячные оклады, плетется сюда все с того же юга. <…> «Я — царь, я — Бог!..» — говорили прежде отцы-ко­мандиры местных тундр. <…> Положим, теперь отцы-командиры сданы в архив и на месте их остались только исправники <…>. Но разве этого мало: быть исправником над необозримыми простран­ствами, которые даже и не мерил еще никто!

<…> Местное, коренное чиновничество формализуется несколь­ко иначе. Частью работой, больше плутовством какой-либо из ме­щан или «поселенных» зашибает деньгу. Не думайте, чтобы «день­га» эта была бог весть какая; нет, это гроши, собственно говоря, но по местному положению для обнищавшего севера и гроши теперь — деньга. Сегодняшнему «богачу» уже не хочется, чтобы его детишки марали руки черной работой <…>. Ему желательно видеть своих де­тишек поднявшимися на высшую ступень общественной лестницы, на ту ступень, стоя на которой «дите» имело бы возможность смот­реть на остальных своих соотчичей уже сверху вниз.

Где же та ступень? На какой лестнице она прилажена?

Конечно, на чиновничьей, на какой же больше! <…> Для господ этой категории самолюбие, сознание собственного человеческого достоинства, критическое отношение к вещам и явлениям, хотя бы ихней же собственной копеечной жизни, — решительно не сущест­вует. Он вам и писарь, он вам и лакей, он вам и сводник даже своей собственной сестры, — все, что вам угодно. Ему требуется чуточку подняться по той лестнице, первую ступень которой он уже занял, и нет, кажется, такой душевной жертвы, которую не принес бы он для этой цели.

В своих скитаниях по белу свету случалось мне видеть всяких лю­дей, и дурных, и хороших, и гадких, и милых, но, признаюсь по чи­стой совести, гаже северного мещанина, пробирающегося в чинов­ники, я не видел ничего… За канцелярией, да за прислуживанием начальству им нет времени запастись даже верхушками знаний для необходимого экзамена «на первый чин», и много-много, если им удается достигнуть звания «штатного канцелярского служителя». <…> Кончивший карьеру канцелярским служителем обыкновенно «распивается вдребезги». <…>

Тем не менее, однако, не все же поползшие по скользкой ле­стнице чинов и отличий попадают в кабачные завсегдатаи; есть и такие, кому регистраторский чин улыбнулся. Вот этот последний сорт чиновников «местного происхождения» и составляет, куп­но с «приезжими», здешнее «общество» или, по крайней мере, большую половину, потому что меньшая перепадает на долю купцов.

Письма с далекого севера // Русское богатство. СПб., 1882. Март. С. 2-8.