Встреча Руси и Чуди

Киевская Русь, Ключевский, Цитаты и извлечения для рефератов

В. Ключевский

Встреча Руси и Чуди. Как они встретились и как одна сторона подействовала на другую? Вообще говоря, встре­ча имела мирный характер. Ни в письменных памятниках, ни в народных преданиях великороссов не уцелело воспо­минаний об упорной и повсеместной борьбе пришельцев с туземцами. Самый характер финнов содействовал тако­му мирному сближению обеих сторон. Финны при первом своем появлении в европейской историографии отмечены были одной характеристической чертой — миролюбием, даже робостью, забитостью. Тацит в своей «Германии» говорит о финнах, что это удивительно дикое и бедное племя, не знающее ни домов, ни оружия. Иорнанд назы­вает финнов самым кротким племенем из всех обитателей европейского севера. То же впечатление мирного и уступ­чивого племени финны произвели и на русских. Древняя Русь все мелкие финские племена объединяла под одним общим названием Чуди. Русские, встретившись с фински­ми обитателями нашей равнины, кажется, сразу почувст­вовали свое превосходство над ними. На это указывает ирония, которая звучит в русских словах, производных от коренного Чудь, — чудить, чудно, чудак и т.п. Судьба фин­нов на европейской почве служит оправданием этого впечатления. Некогда финские племена были распростра­нены далеко южнее линии рек Москвы и Оки, — там, где не находим их следов впоследствии. Но народные потоки, проносившиеся по южной Руси, отбрасывали это племя все далее к северу; оно все более отступало и, отступая, постепенно исчезало, сливаясь с более сильными соседя­ми. Процесс этого исчезновения продолжается и до сих пор. И сами колонисты не вызывали туземцев на борьбу. Они принадлежали в большинстве к мирному сельскому населению, уходившему из юго-западной Руси от тамош­них невзгод и искавшему среди лесов севера не добычи, а безопасных мест для хлебопашества и промыслов. Про­исходило заселение, а не завоевание края, не порабоще­ние или вытеснение туземцев. Могли случиться соседские ссоры и драки; но памятники не помнят ни завоевательных нашествий, ни оборонительных восстаний. Указание на та­кой ход и характер русской колонизации можно видеть в одной особенности той же географической номенклатуры Великороссии. Финские и русские названия сел и рекидут не сплошными полосами, а вперемежку, чередуясь одни с другими. Значит, русские переселенцы не вторга­лись в край финнов крупными массами, а, как бы сказать, просачивались тонкими струями, занимая обширные про­межутки, какие оставались между разбросанными среди болот и лесов финскими поселками. Такой порядок раз­мещения колонистов был бы невозможен при усиленной борьбе их с туземцами. Правда, в преданиях Великорос­сии уцелели некоторые смутные воспоминания о борьбе, завязывавшейся по местам; но эти воспоминания говорят о борьбе не двух племен, а двух религий. Столкновения вызывались не самою встречею пришельцев с туземцами, а попытками распространить христианство среди послед­них. […] По житию Леонтия, все ростовские язычники упорно боролись против христианских проповедников, т.е. вместе с чудью принимала участие в этой борьбе и ростовская русь. Сохранилось даже предание, записанное в XVIIв., что часть языческого, очевидно, мерянского, на­селения ростовской земли, убегая «от русского креще­ния», выселилась в пределы Болгарского царства на Волгу к родственным мери черемисам. Значит, кой-где и кой-когда завязалась борьба, но не племенная, а религиозная: боролись христиане с язычниками, а не пришельцы с ту­земцами, не русь с чудью. […]

Вопрос о взаимодействии руси и чуди, о том, как оба племени, встретившись, подействовали друг на друга, что одно племя заимствовало у другого и что передало друго­му, принадлежит к числу любопытных и трудных вопро­сов нашей истории. Но так как этот процесс окончился поглощением одного из встретившихся племен другим, именно поглощения чуди русью, то для нас важна лишь одна сторона этого взаимодействия, т.е. влияние финнов на пришлую русь. В этом влиянии этнографический узел вопроса о происхождении великорусского племени, обра­зовавшегося из смеси элементов славянского и финского с преобладанием первого. Это влияние проникало в рус­скую среду двумя путями: 1) пришлая русь, селясь среди туземной чуди, неизбежно должна была путем общения, соседства кое-что заимствовать из ее быта; 2) чудь, посте­пенно русея, всею своею массою, со всеми своими антро­пологическими и этнографическими особенностями, со своим обличьем, языком, обычаями и верованиями входила в состав русской народности. Тем и другим путем в русскую среду проникло немало физических и нравствен­ных особенностей, унаследованных от растворившихся в ней финнов.

Надобно допустить некоторое участие финского пле­мени в образовании антропологического типа великорос­са. Наша великорусская физиономия не совсем точно вос­производит общеславянские черты. Другие славяне, при­знавая в ней эти черты, однако замечают и некоторую стороннюю примесь: именно, скулистость великоросса, преобладание смуглого цвета лица и волос и особенно ти­пический великорусский нос, покоящийся на широком ос­новании, с большой вероятностью ставят на счет финского влияния.

Курс русской истории. Соч.: В 8 т. М., 1956. Т. 1. С. 294-297.