УСТАВ ВЛАДИМИРА МОНОМАХА

Термины

УСТАВ ВЛАДИМИРА МОНОМАХА, свод древнерусского права, начинается следующими словами: «Володимир Всеволодич по Святополце созва дружину свою на Берестовем: Ратибора, киевскаго тысяцкаго, и Прокопия, тысяцкаго белгородскаго, Станислава, тысяцкаго переяславскаго, Нажира, Мирослава, Иванка Чудиновича, Ольгова мужа, и уставили и до третьяго резу». Указание самого памятника, что он издан был вслед за смертью Святополка, показывает особую причину, побудившую Владимира Мономаха поспешить с изданием нового закона о резе. Эта причина, по свидетельству летописи, заключалась в том, что при Святополке сильно развилось лихоимство (см.: Взяточничество), и жиды, покровительствуемые самим Святополком, угнетали народ высокими процентами, так что киевляне по смерти Святополка бросились грабить жидов и требовали от Мономаха, чтобы он установил проценты. Поэтому 1-й отдел Мономахова устава посвящен узаконениям о кредите.

1-й отдел может быть разделен на две части. В 1-й говорится о кредите вообще, а во 2-й — о кредите, когда для обеспечения долга должник представлял свою личность, свою свободу и в случае неуплаты делался рабом кредитора. Говоря о кредите вообще, Мономах издает новые законы о процентах; он хотя и не отменяет проценты, но устанавливает, чтобы взявший два раза третные проценты довольствовался одним возвращением капитала. Месячных процентов Мономах не признает, а третные допускает лишь с одним условием: если кто взял три раза третные проценты, тот терял право и на получение самого капитала. Причина прекращения лихоимства состояла в установлении меры процентов 10 кун на гривну в год (что составляло ок. 20%). Во-вторых, Мономах обращал внимание на неоплатных должников, разделив их на несчастных и виноватых. Первых он защищает от притеснений кредитора, рассрочивая их долг на годы, а вторых отдает на волю кредиторов: хотят — ждут, хотят — продадут должника. Далее у Мономаха сказано, как удовлетворять кредиторов из имения несостоятельных должников. Первое место принадлежало иногородним кредиторам на том основании, что они как чужеземцы могли не знать о состоянии того, кому давали кредит; второе место принадлежало князю, а третье — кредиторам, живущим в одном с должником городе, причем бравшие большие проценты лишались права получить капитал.

2-я часть кредитных установлений Мономахова устава относится к кредиту под залог личности или свободы. Такого рода должники носят в Мономаховом уставе название закупов и разделяются на два разряда: 1) закупов в кунах, или серебряников, т. е. взявших в долг деньги; 2) ролейных закупов, или крестьян, т. е. живущих на чужой земле. 1. Закуп в деньгах по Мономахову уставу признавался свободным человеком и пользовался правами лица; он не продавался, а закладывался и удерживал за собой личные права, чем отличался от раба. Прав личной свободы он лишался в том случае, если убегал от хозяина, от заимодавца, не платя денег; тогда он становился обельным холопом. Впрочем, лишению прав состояния закуп подвергался лишь в том случае, если он уходил тайно, с намерением не платить денег; но если он уходил с тем, чтобы найти денег в уплату, то это не ставилось ему в вину. Если же он убегал, хотя и тайно, с жалобой на притеснения и обиды хозяина к судьям, то он не только не обращался в раба, но по его жалобе производился суд, в котором закуп и хозяин имели одинаковое значение, одинаковые права, и в случае справедливой жалобы суд удовлетворял закупа, взыскивая с хозяина. Т. о., закон обеспечивал как личность закупа, так и капитал хозяина. 2. Ролейные закупы, по свидетельству Мономахова устава, были, собственно, жильцами на земле своего заимодавца; они жили на чужой земле по взаимному договору с хозяином ее и могли свободно в любое время оставить занятую землю. За пользование землей ролейные закупы платили известную часть доходов заимодавцу. По крайней мере, такими представляет нам устав Мономаха отношения ролейных закупов к хозяевам занимаемых ими земель. Но т. к. ролейные закупы кроме земли обычно получали еще от своего хозяина в ссуду рабочий скот, землевладельческие орудия, хлеб, как для посевов, так и на свое содержание до времени жатвы, отсюда возникали различные обстоятельства, препятствовавшие свободному переходу ролейных закупов с одной земли на другую. По поводу вещей, занятых ролейным закупом у своего хозяина, могли возникнуть различные столкновения между ними, очень затрудняющие их взаимные отношения; поэтому Мономах в своем уставе обратил внимание только на те условия отношений ролейных закупов к их хозяевам, когда ролейные закупы кроме земли получали от хозяев в ссуду различные вещи. Так, по закону Мономаха ролейный закуп не платит, если у него пропадет воинский конь, ибо хозяин не был обязан давать закупу воинского коня, но обязан платить за рабочий скот, орудия, семена, без чего он не имел права отойти, но и в этих случаях закуп платил только тогда, когда пропажа совершилась при нем; но если господин отошлет его по своим делам и в его отсутствие совершится пропажа, то закуп не отвечает за нее. Следовательно, закуп отвечает только тогда, когда пропажа совершится по его небрежности. Так, закуп не обязан платить за рабочий скот, выведенный из запертого хлева, но если закуп по небрежности забудет загнать скот в хлев, то платит за это. Также отвечает он, если лошадь падет у него на работе. Т. о., ролейный закуп, если он ничем не был обязан хозяину, кроме земли, всегда мог уйти от него свободно; но т. к. он обычно помимо земли получал еще различные вещи, то закон налагал на него известные обязанности относительно заимодавца. Вместе с этим закон устанавливал несколько правил, чтобы заимодавец не притеснял закупа. Меры эти были следующие: 1) господин или заимодавец, не давший закупу по условию участка земли или не позволивший ему пользоваться известной частью доходов, обязывался по закону не только дать то, что условлено, но и заплатить за обиду 60 кун; 2) господин, взявший деньги на закупа (т. е. заложивший закупа в обеспечение занятых денег), повинен был возвратить деньги и сверх того заплатить закупу три гривны за обиду; 3) господин, продавший закупа в полное рабство, не только терял право на закупа и на данный ему капитал, но и платил 12 гривен пени; 4) господин, прибивший закупа безвинно, должен был платить ему 60 кун, как и свободному. Вот правила, ограждающие закупа от обид.

Наконец, в настоящем отделе Мономахова устава помещено узаконение о том, как взыскивать с закупа за его преступление. Закуп, хотя и пользовался правами лица, тем не менее не был вполне свободен и самостоятелен в среде общества, а зависел от заимодавца, поэтому закон предоставляет на волю хозяина — заплатить ли за него пеню, следуемую с него за преступление, или продать закупа для уплаты пени. В первом случае заимодавец, заплатив деньги за закупа, получал его в полную собственность и закуп делался обельным холопом, а во втором — если господин продает закупа, то из проданного уплачивает следуемую за закупа пеню, а остальное берет себе. Если же закуп обокрал господина, то он тем самым обращался в полную его собственность.

2-й отдел Мономахова устава следует за статьями о кредите и говорит о личных оскорблениях. Этот отдел начинается статьей о личном оскорблении, нанесенном рабом свободному человеку, и о том, как удовлетворять подобные оскорбления. Эта статья указывает на изменение ст. 16 Ярославовой Правды (см.: Русская Правда). В ней мы видим постепенное развитие закона об обидах. По Ярославовой Правде обиженный мог убить холопа, где бы ни встретил, хотя бы и получил уже пеню в 12 гривен. По смерти Ярослава Мудрого сыновья его вообще заменили убийство вирой. Эта замена стала относиться и к обидам холопов. Но т. к. в Правде сыновей Ярослава нет особой статьи об этом предмете, то, чтобы толкование общего смысла узаконений сыновей Ярослава стало более определенным в отношении к холопам, в настоящем отделе Мономахова устава установлено, что обиженный имеет право или бить холопа, но несвязанного, или взять гривну кун за бесчестье. Далее в том же отделе помещены две статьи об обидах между свободными людьми. Первая: «А кто порвет бороду, а вымет знамение, а будут людие, то 12 гривен продажи, а иже без людей, а в поклепе, то нет продажи». Вторая: «Аже выбьют зуб, а кровь увидят у него во рту, а людие вылезут, то 12 гривен продажи, а за зуб гривна». Статья о бороде является явным повторением такой же статьи из Правды Ярослава, даже пеня назначена та же самая. Но здесь статья Ярославовой Правды взята только за основание относительно пени, взгляд же на делопроизводство совершенно новый. Настоящая статья требует свидетелей даже тогда, когда будет признак, что вырван клок бороды, и без свидетелей освобождает обвиняемого от платежа пени. В прежних же законодательных памятниках о свидетелях в подобных случаях и не упоминалось. Статья о зубе совершенно новая; относительно пени она также основана на Ярославовой статье о бороде, но по требованию свидетелей берет за основание юридические начала, высказанные в предшествующей статье.

3-й отдел Мономахова устава составляют четыре статьи о преступлениях против собственности. Из них 1-я говорит о краже бобра, живущего в чьем-либо угодье, а три остальные — о порче межей бортных, ролейных и дворных. За все эти преступления назначена одинаковая пеня в 12 гривен, именно та самая, которая помещена в Правде сыновей Ярослава в статье «Иже межу перероет». В этих статьях, между прочим, помещено важное правило, как искать татя, укравшего бобра, если он не будет пойман на деле, а оставит только признаки, что бобр пойман и украден, а не сам ушел. По этому правилу обиженный объявлял верви, или общине, что у него украден бобр, и доказывал это тем, что в его борти была оставлена вором сеть или что там рассечена земля, и вервь должна была или сама искать татя, или заплатить продажу, т. е. 12 гривен. Это правило совершенно одинаково с правилом дикой виры, которую также платила целая вервь. Следовательно, вирный порядок по Мономахову уставу перенесен был от преступлений против жизни на преступления против собственности.

4-й отдел Мономахова устава занят изложением правил судопроизводства и сбора судных пошлин. Относительно судопроизводства устав Мономаха обращает особое внимание на свидетелей. Свидетели, еще по Ярославовой Правде, признавались как необходимое судебное доказательство, но прежние законодательные памятники не определяли качества свидетелей; в Мономаховом же уставе узаконено, что свидетелями на суде могли быть только свободные люди, а отнюдь не рабы; если же не будет свободного, то можно было взять свидетелем боярского тиуна, который был рабом только по должности, а в малой тяжбе мог быть взят свидетелем и закуп. Закуп был свободным человеком, но по своему положению он находился в зависимости от истца или ответчика как от своего господина и, следовательно, по его приказанию мог свидетельствовать неверно. Относительно судебных пошлин устав Мономаха представляет лишь несколько нововведений. Он ограничивается лишь вирными пошлинами и не сходен ни с Уставом Ярослава о вирных уроках, ни с Правдой сыновей Ярослава. Впрочем, очевидно, он основан на одних началах с последним, т. е. и здесь, и там пошлины вирника и его служителей проявляются не в виде сбора со всех вирных дел общины в продолжение какого-либо определенного срока, а в виде прибавки, или процента, на каждую виру отдельно, почему в законе и называются накладами. Будучи сходными относительно начал сбора, оба узаконения по-разному определяют его количество. Настоящее узаконение говорит, что «вирных накладов следует от виры: вирнику 12 гривен, отроку 2 гривны и 20 кун, а самому ехати с отроком на дву кони, сути же на рот овес, а мясо дати овен, любо полоть, а иным кормом, что има черево возмет, писцу 10 кун, перекладнаго 5 кун, а за мех две ногаты». По старым же законам о вирах вирнику назначен урок «в 16 гривен, 10 кун и 12 векшей, переди ссадная гривна, метельнику 12 векшей, и за голову три гривны». Кроме разногласия в количестве пошлин закон Мономаха свидетельствует о важном нововведении в судопроизводстве — о введении письменности, ибо в числе вирниковых служителей уже упоминается писец, записывающий дела, тогда как прежде метельник делал только метки на бирке — сколько взято судных пошлин. Этому писцу назначено было пошлины в 15 раз больше, чем прежнему метельнику, ибо метельник получал лишь 12 векшей, тогда как писцу полагалось 10 кун и сверх того 2 ногаты за мех, под которым должно подразумевать пергамент или кожу для писания дел. Несколько позднее, а именно при сыновьях Мономаха, есть свидетельство летописи о введении письменности в судопроизводство.