Тяготы крестьян от армейского постоя в эпоху Петра I

Князьков, Российская империя, Цитаты и извлечения для рефератов, ЯАвторы Крестьяне, Российская армия

С. Князьков

Всего тяжелее приходилось чувствовать крестьянству тягость военного постоя при самых сборах подушной подати, которую с 1723 г. собирали земские комиссары с прикомандированными к ним «для аншталту», т.е. для порядка, военными командами с офицером во главе.

Подать вносилась обыкновенно по третям, и три раза в год земские комиссары с воинскими людьми объезжали села и деревни, производя сборы, взимая штрафы с непла­тельщиков, распродавая добро неимущих, кормясь на счет обывателей. «Каждый объезд продолжался два месяца: шесть месяцев в году села и деревни жили в паническом страхе под гнетом или в ожидании вооруженных сборщи­ков». «Мужикам бедным страшен один въезд и проезд офицеров и солдат, комиссаров и прочих командиров; крестьянских пожитков в платеже податей недостает, и крестьяне не только скот и пожитки продают, но и детей закладывают, а иные и врознь бегут; командиры, часто пременяемые, такого разорения не чувствуют; никто из них ни о чем больше не думает, как только о том, чтобы взять у крестьянина последнее в подать и этим выслужи­ваться», — гласит мнение Меншикова и других высоких чинов, представленное в Верховный Тайный Совет в 1726 г. Сенат еще в 1725 г. указывал, что «платежом подушных денег земские комиссары и офицеры так притес­няют, что крестьяне не только пожитки и скот распрода­вать принуждены, но многие и в земле посеянный хлеб за бесценок отдают и оттого необходимо принуждены бегать за чужие границы».

Это бегство достигало огромных размеров: в Казан­ской губернии в местности расселения одного пехотного полка менее чем через два года такого военно-финан­сового хозяйствования полк не досчитался 13 000 душ, что составляло больше половины ревизских обыватель­ских душ, обязанных его содержать! Военное начальство вклинилось, так сказать, в местную жизнь, как посто­ронний и во всех отношениях неудобный придаток; офи­церы обыкновенно знать не хотят местное начальство, грубят и дерзят даже воеводе, а когда воевода пожалу­ется полковнику, то это хорошо, если полковник грубо ответит, что не дело воеводы судить поведение господ офицеров, а то пошлет команду, отберет у воеводы шпа­гу и посадит его под арест, «яко сущего злодея», как жаловался в Сенат один воевода, которому пришлось испытать на себе полковничье беспристрастие.

Очерки из истории Петра Великого и его вре­мени. М„ 1909. С. 116, 118.