ЦЕРКОВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ
ЦЕРКОВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. Церковная жизнь в Московской Руси была поставлена на правильные основания. Духовенство не было кастою, как впоследствии. Низшее приходское духовенство избиралось мирянами и пополнялось в значительной степени людьми непосредственно из народа. Монашество (см.: Монашествующие) подбиралось из всех сословий, и в числе его членов видное место занимали люди из слоев княжеских и боярских. Церковная иерархия, первоначально имевшая несколько иноземный (греческий) состав, скоро сделалась вполне национальною. Она одинаково блещет именами аристократическими и людьми из массы народа. Т. о., по составу своему священство и иерархия вполне составляли часть нации.
Действия церковной власти были проникнуты духом соборности. Управительная власть Церкви — митрополиты, а потом Патриархи (см.: Патриаршество в России) имели огромное значение, и отдельные епископы находились у них в сильном подчинении. В этом отношении власть митрополитов едва ли уступала патриаршей. Но эта могущественная центральная власть Церкви действовала во всех важных случаях соборно.
Соборы малые и большие происходили часто, по всем запросам церковной жизни. Уже в 1274 во Владимире происходил собор «по исправлению церковному» (при митр. Кирилле). От XIII в. имеется устав о способе избрания епископов. Согласно уставу, для этой цели митрополит должен созвать всех епископов, а от неявившихся получить записи на согласие с решением Собора. Засим Собор избирает трех кандидатов, из числа коих уже митрополит поставляет одного, кого сочтет лучшим.
Соборно совершались все важнейшие дела. Так, при Василии II был Собор для изгнания митр. Исидора, принявшего Флорентийскую унию. Собором постановлено самостоятельное избрание русских митрополитов. В 1401 митр. Киприан собрал Собор в Москве для отрешения двух епископов. В 1498 и 1504 созывались Соборы по поводу борьбы с «жидовской ересью».
В 1551 состоялся знаменитый Стоглавый собор, в 1554 — Собор по поводу ереси Башкина. Вообще по поводу ересей они возникали нередко (как в 1582 и 1698), но собирались и по поводу всяких других церковных дел. Так было в 1580 и 1573, а засим — Собор об исправлении книг, в 1621 — о Крещении латинян, в 1656 — о крестном знамении, в 1660 и 1666 — по делу патр. Никона. Соборы происходили до самого конца XVII в. (1684—98), и был даже один в XVIII в.
Огромное значение Соборов, как церковной власти, видно уже из их столкновений с высшими властями иерархии и государства. Так, напр., ересь жидовствующих в свое время казалась необоримою. Ее усвоил даже сам митр. Зосима, она имела видных членов при дворе и уже успела окружить великого князя сетью таких влияний, что он был против всякой борьбы с еретиками. Но Соборы 1498 и 1504 справились со всеми противодействиями. Митр. Зосима принужден был отречься от своего сана, а придворные сторонники ереси потерпели жестокую казнь. Конечно, православный дух не может одобрить этих казней, но я указываю лишь на огромную силу Соборов. Она очень наглядно показала себя и при Михаиле Федоровиче, когда Собор созван был в связи с вопросом о том, требуется ли перекрещивать жениха царевны Ирины Михайловны, королевича Вальдемара. Царь крайне желал этого брака по причинам и личным, и политическим. Королевич же Вальдемар никак не хотел принять перекрещивания, которого требовали православные. При дворе была партия, убеждавшая царя в том, что нет необходимости Крещения, т. к. оно у латинян вполне действительно. Но Собор решил иначе, и царь счел необходимым покориться, как ни тяжко было ему отказаться от Вальдемара.
Вообще Соборы представляли вполне реально высшую церковную власть, и государственная власть искренне это признавала, сама обращаясь к Соборам при всяких недоразумениях.
Управительная власть Церкви, митрополиты и Патриархи, пользуясь огромною силою, находились в самом тесном союзе с царской властью.
Трудно подвести итог той пользы, которую это давало верховной власти. Митрополиты издревле старались прекращать удельные распри. В 1270 митр. Кирилл писал ссорящимся князьям: «Мне поручил Бог архиепископию в Русской земле, а вам должно слушать Бога и меня. Не проливайте крови». И распря была действительно прекращена. Когда Борис отнял Н. Новгород у Димитрия Суздальского, митр. Алексий послал в Нижний прп. Сергия Радонежского уговорить князя возвратить похищенное, и Борис смирился. Митрополиты, как известно, особенно поддерживали московского князя и старались все русские области стянуть к Москве; они же всячески поощряли московских великих князей к свержению татаро-монгольского ига. «Случаев, когда митрополиты являлись советниками и помощни-
ками великого князя, было очень много, — говорит проф. А. П. Доброклонский. — Митр. Алексий, которому поручено было умирающим кн. Симеоном руководительство юными его братьями, был главным руководителем Ивана Ивановича, а потом Дмитрия Ивановича, в малолетстве же его он стоял во главе Боярской думы. Митр. Даниил при Василии Ивановиче пользовался его неизменным расположением».
Митр. Макарий при Иване Васильевиче Грозном имел большое влияние на государственную жизнь и на самого царя. К нему прибегал царь, когда нужно было защитить М. С. Воронцова от Шуйских. У Макария же царь спрашивал совета по поводу вступления своего в брак. Перед ним дал обет исправиться после пожара 1547. Отправляясь в поход против Казани, Иван просил благословения у Макария и в походе поддерживал с ним переписку. На время удаления из Москвы царь оставлял государство и семью на попечение митрополита. Зная силу митрополита у царя, литовские послы обращались неоднократно к его посредничеству и т.д.
Без сомнения, со своей стороны царь имел огромное влияние на дела церковные, но это нельзя рассматривать как явление ненормальное. Напротив: идея союза между государством и Церковью естественно требует не какого-либо одностороннего, но взаимного влияния. Особенно это относится к царской власти, т. к. царь является представителем мирян при высшем церковном управлении, в котором миряне имеют свою совершенно законную необходимую долю. Правда, у нас бывали случаи насильственного сведения митрополитов и их заточения. Но и это совершенно понятно при борьбе партий, если митрополиты, по необходимости или по неосторожности и властолюбию, в нее вмешиваются.
Что касается случаев вроде столкновения Ивана Грозного с митр. Филиппом, то это со стороны царя было не проявлением нормального положения, а актом деспотизма. Но уже одна твердость митрополита в обличении царя показывает, как глубоко сознавалось право церковной власти на обличение государственной власти и на печалование о нуждающихся и обиженных.
Патриархат, увеличивая блеск Церкви, мало изменил положение дел. Прежде сложившиеся отношения между Церковью и государством не прерывались во весь патриарший период. Они выражались во взаимном влиянии: государственная жизнь отражалась на церковной, гражданская власть принимала участие в делах Церкви, подобным же образом и церковная власть имела значение в жизни государственной. Сферы действия не были разграничены со всей точностью. От этого в одно время государственная власть больше, в другое время меньше вмешивалась в дела Церкви; точно так же была в разное время неодинакова деятельность, какую церковная власть проявляла на политическом поприще.
Иногда роль церковной власти вырастала до чрезвычайности. Так было при свщмч. Гермогене, когда Патриарх стал единственным представителем нации. Так было при Филарете Никитиче. Так было некоторое время при Никоне. Эти отдельные случаи обусловливались обстоятельствами и личными качествами представителей государственной и церковной власти. Но в общей сложности отношения были самые тесные, проникнутые сознанием обоюдной необходимости и внутренней дополняемости. Сверх того, отношения царя с митрополитами и Патриархами были непосредственными, без всяких «средостений». Голос Церкви и ее иерархии составлял также непременную принадлежность царского совещания с боярами и Земскими Соборами, а право церковной власти на «печалование» о всех обиженных и угнетенных давало новые связи государя со всем народом.
Л. А. Тихомиров
Начиная с Петра I, согласно территориальной системе управления церковного права, церковное управление Русского государства являлось составной частью государственной власти. Православная Церковь официально признавалась в России господствующей. Низшей единицей в системе церковного устройства являлся приход; в приходах при приходских и соборных церквях состояли священники и причт. Члены прихода — прихожане образовывали общества для заведования церковным хозяйством и имуществом, а также для благотворительной и духовно-просветительной деятельности. Из приходов составлялись округа, во главе которых стояли благочинные. Округ включал в себя от 10 до 30 приходов. Кроме благочинного при округе состоял депутат духовенства и духовник духовенства. Во многих округах были учреждены благочиннические советы, а в некоторых бывали съезды духовенства. Высшей единицей церковного управления являлась епархия, пределы которой, как правило, совпадали с границами губернии или области. Во главе епархии стоял епархиальный архиерей. Ему принадлежала административная и судебная власти в епархии. Кроме того, архиерей имел право законодательного почина: он мог войти в Святейший Синод с предложением изменений в церковных законах. Епархиальному начальству было предоставлено право разделения епархии на благочиннические округа и определения их границ. Немногие (3) епархиальные архиереи носили титул митрополита (см.: Митропополиты русские), один — титул экзарха, большинство — архиепископов и епископов. Помощником архиерея являлся епископ-викарий. Свою власть по делам управления и суда епархиальный архиерей осуществлял при посредстве духовной консистории. В ведении епархии находились церковно-приходские училища и начальные школы, для заведования которыми при архиерее состоял епархиально-училищный совет. При епархии имелось попечительство о бедных духовного звания для призрения заштатных служителей церкви, их вдов и сирот. Задачи духовного просвещения осуществлялись в епархиях духовными академиями, духовными семинариями, духовными училищами и епархиальными женскими училищами. В каждой епархии был кафедральный собор для священнослужения архиерея и архиерейский дом. Всего в пределах России насчитывалось 64 епархии; одна существовала в Америке (Алеутская) и одна — в Японии. Число приходов во всех епархиях составляло ок. 37 000.
Высшим учреждением по делам Церкви являлся Святейший правительствующий Синод. В пределах предоставленной Синоду законодательной, административной и судебной власти по всем делам Церкви он действовал под надзором обер-прокурора Св. Синода как представителя государственной власти. Члены Синода назначались Высочайшими повелениями; для присутствия в Синоде вызывались епархиальные архиереи. Обер-прокурор Св. Синода являлся представителем духовного ведомства в Государственном Совете, в Совете и комитете министров и в Сенате. Духовно-учебный комитет и духовно-училищный совет, созданные при Св. Синоде, сосредоточивали в себе всю компетенцию дел духовного просвещения. Московская синодальная контора и Грузинско-Имеретинская в Тифлисе представляли собой местные отделения Синода. Описанные учреждения характеризовали устройство Православной Церкви. Вне этой системы находилось военно-морское духовенство с протопресвитером во главе и придворное духовенство во главе с духовником Их Величеств. Монастыри-лавры и ставропигиальные монастыри ведались не епархиями, а непосредственно Синодом.
Свои доходы Церковь черпала из трех источников: 1) сумм, ассигнуемых государством; 2) доходов с церковных земель и имуществ, которые были сосредоточены в Синоде и распределялись по его усмотрению; 3) низшее духовенство, городское и сельское, пользовалось доходами от прихожан за исполнение треб, обрабатывало церковные земли; в некоторых местах в пользу причта шли доходы с пожертвованных капиталов. Церковь охватывала всю сферу священнослужения, духовного просвещения и миссионерской деятельности. К светским обязанностям духовенства относилось ведение метрических и обыскных книг: метрическими книгами регистрировались рождения, браки и смерти, обыскные книги содержали в себе брачные обыски, требуемые при заключении браков. Метрические книги проверялись и скреплялись благочинными и отсылались в консисторию. С. Ю.
