Соседи: хазары, Византия и другие
Межи да границы — ссоры да брани.
(Русская пословица)
Начальная летопись, рассказывая в начале XII в. о событиях двухсотлетней давности, делит обитателей известного ей мира на три части: славянский народ, иноземцы, чужеземцы. Летописец пишет о славянах неясно, трудно различить, где кончаются славяне, где начинается Русь, какое место занимают варяги. Ряд историков, как сказано выше, вообще отвергают этот пассаж «Повести», как позднейшую вставку, другие спорят, пытаясь проникнуть в мысли летописца. Польский историк А. Брикнер пришел к выводу, что «человек, который даст верное определение термина «Рус», найдет ключ к древней русской истории»6. Оставляя в стороне споры «о происхождении», можно принять, что для «Нестора» было понятно родство славянских племен. Хотя и здесь он замечает, что «новгородцы… люди варяжского рода, а прежде были славяне». Позднее, рассказывая историю Киевской Руси, он отметит «ославянивание» варягов. Кто «свои» — было для него ясно. «Иноземцами» летописец называет финские племена, жившие на побережье Балтийского моря и в бассейне Волги. Их колонизация славянами шла, в основном, мирным путем в VII-начале IX в. «Чужеземцами» были враждебные соседи, на которых наталкивались славяне, продвигаясь по равнине.
Свидетельства редких путешественников, пересекавших равнину, дают представление о стране, покрытой лесом и болотами, обитатели которой охотились, разводили пчел, ловили рыбу, занимались хлебопашеством. Одновременно чужеземные гости отмечают наличие множества городов. «Страна городов» — пишут они. Это бесспорное доказательство оживленной торговой деятельности. Как мы уже знаем, она идет на «пути из варяг в греки». Летопись Нестора сообщает, что «в год 6367 (859) варяги из заморья взимали дань с чуди, и со славян, и с мери, и со всех кривичей. А хазары брали с полян, северян, и с вятичей». Хроникер называет «своих» — финнско-славянские племена, и врагов — варягов и хазар. Причем варяги стоят в начале торговой дороги — на Балтике, а хазары — в ее конце, занимая степи, ведущие к Черному морю, т.е. — Византии.
Характер отношений между варягами и местным населением меняется по мере того, как приглашенные или явившиеся по собственному желанию скандинавские воины перестают ограничиваться набегами за данью, но прочно утверждаются на завоеванной территории. Укрепленные города — фактории на торговой дороге — становятся столицами княжеств. Тысячу лет спустя Николай Карамзин, автор первой многотомной истории России (1808-1824) вспомнит «знаменитое варяжское поколение, коему Россия обязана бытием, именем и величием…» Иначе обстояло дело с хазарами.
Хазары, как и множество их тюркских предшественников, явились в южно-русские степи из Азии. Филологи полагают, что корень их племенного имени — каз — означает «кочевник». Этот корень можно найти и в именах — казак, казах. Дата появления хазар в Европе точно неизвестна. Но политическое значение хазарского государства, центр которого разместился на Северном Кавказе, начинает расти в VI в. В середине VII в., по мере ослабления западных тюрков, а затем в VIII в. могущество хазарской державы достигает апогея. Под их властью оказывается территория в бассейнах Каспийского и Черного морей, они останавливают на Кавказе наступление арабов. Хазарское государство находится в центре международной торговли. По свидетельству современников, золотая печать на письмах хазарскому кагану, отправляемых византийской имперской канцелярией, весила больше, чем печати на письмах папе или императору Запада. Несмотря на формальное запрещение византийским императорам брать в жены варварских принцесс, дочери хазарского короля (кагана) нередко садились на трон в Константинополе. Император Леон IV носил прозвище «Хазар», в память матери.
Русские школьники более 150 лет знакомятся со словом «хазар» по стихотворению Пушкина «Песнь о вещем Олеге» (1822). Поэт рассказывает об одном из первых русских князей Олеге, который собирается отомстить «неразумным хазарам»: за «буйный набег» князь собирается сжечь села и поля врага. Нормальное — для своего времени — поведение одной и другой стороны. Русские историки не питали к хазарам никаких особых чувств вражды, не имея для этого, казалось, специальных оснований. Ключевский сообщает: «Хазарское иго было для днепровских славян не особенно тяжело и не страшно. Напротив, лишив восточных славян внешней независимости, оно доставило им большие экономические выгоды. С тех пор для днепровцев, послушных данников хазар, были открыты степные речные дороги, которые вели к черноморским и каспийским рынкам»7.
Медиевист Ю.В. Готье рассказывает: «Благожелательное отношение к покоренным народам и религиозная терпимость позволили хазарам создать и сохранить на протяжении четырех веков большое государство, которое от Крыма до Яика (река Урал) не имело никаких естественных границ. Их лучшим средством обороны был внутренний пакc хазарика, который царил в эту эпоху от Каспийского моря до устья Днепра и от Кавказских гор до лесов средней России»8.
Отношения с хазарами (лучше сказать: отношение к хазарам) начинают портиться в конце 40-х годов XX в. Послевоенная сталинская политика, нацеленная на полную изоляцию страны от внешнего мира, опиралась на идеологию крайнего национализма.
Ее лозунгами были: утверждение русского превосходства, борьбы с «преклонением перед иностранщиной» и «космополитизмом» (иначе — еврейским влиянием). Хазарское государство оказалось идеальным объектом борьбы за правильное понимание прошлого, а тем самым и настоящего. В VIII в. хазарский каган Булан вместе с двором принял иудаизм. Отвергнув ислам, шедший от арабов, и христианство — религию Византии, каган выбрал нейтральную веру.
Событие, долгие века интересовавшее только историков, превратилось в руках советских идеологов в средство воспитания народа. В январе 1952 г. «Правда» опубликовала статью, безжалостно громившую работы проф. М.И. Артамонова, крупнейшего знатока древней русской истории, автора «Очерков по истории хазар», вышедших в 1936 г. В свое время взгляды М. Артамонова, говорившего, в частности, о влиянии хазар на Киевскую Русь, не обратили на себя внимание властей. 15 лет спустя ситуация изменилась. Проф. Артамонова, готовившего новое издание своей книги, обвинили в преуменьшении значения древней русской культуры, в фальсификации истории, в идеализации хазарского государства. «Хазарский каганат, конгломерат примитивных племен, не играл никакой положительной роли в создании Государства восточных славян», — утверждала «Правда». Переработанная «История хазар» М. Артамонова вышла только в 1962 г., сохранив следы вмешательства партийного органа. В ней появились выражения «паразитический класс еврейской окраски», «воинствующий иудаизм» и т.д.
Самая подробная информация 45117 fargo у нас на сайте.
В 1989 г. выходит монументальный труд Льва Гумилева «Древняя Русь и Великая степь». Автор — историк и этнолог — выбирает особый угол зрения — «рассмотрение ранней истории Древней Руси как последовательности русско-хазарских связей»9. Хазарская держава видится им, как место первой встречи двух этносов, которым предстоит позднее бороться на протяжении веков: евреев и славян (русских), воплощающих по мысли автора — зло и добро, болезнь и здоровье. «Трагедия хазарского этноса», — пишет Л. Гумилев, — объясняется тем, что хазары «были веротерпимы до полной неразборчивости»10. Такая «неразборчивость» дошла до того, что их каган принял иудейство, а это — сто лет спустя привело к гибели хазарскую державу, причем смертельный удар нанес ей киевский князь Святослав, разгромивший (965) столицу Хазарии — Итиль.
Л. Гумилев предъявляет хазарский державе множество претензий: покорила славянские племена и брала с них дань, была «купеческой державой», т.е. государством, уделявшим особое внимание внешней торговле, прежде всего — работорговле, а следовательно, подверженной влиянию Запада. Главный упрек, собственно, обвинение — иудейская религия верхушки хазарского государства. Степные народы Евразии не знали в то время государственной религии, поэтому обращение кагана, хана не распространялось на все племя, которое могло исповедовать другие веры. Лев Гумилев сочувствует тяжелому положению хазарского населения — христиан, мусульман или язычников, — угнетаемого «еврейской верхушкой Итиля».
Иудейство приходит в хазарскую державу вместе с купцами — рахдонитами, что означало по-персидски — знающие дороги. Международное положение, сложившееся в середине VIII в., объясняет, почему евреи были первыми купцами, нашедшими дороги в Восточную Европу. С половины VII в. мусульмане и христиане вели между собой непрерывные войны. Бывшие граждане римской империи еврейского происхождения — нейтральные, с точки зрения воюющих сторон, могли путешествовать, в сравнительной безопасности, из Марселя в Северную Африку, а оттуда — в Константинополь, добираясь затем до хазарской столицы — Итиля. Основным «товаром» были рабы. Лев Гумилев называет работорговлю «гнусным промыслом». И он, конечно, прав. Но не нравиться ему и то, что рахдониты торговали предметами роскоши. Так он пишет; «В переводе на понятия XX в. эта торговля соответствовала валютным операциям и перепродаже наркотиков»11. Следует, однако, спросить; можно ли рассматривать прошлое «в переводе на понятия XX в.»? В VIII в. работорговля была чрезвычайно уважаемой профессией, как и торговля предметами роскоши, как валютные операции в XX в., которые также вызывают отвращение у автора «Древней Руси и Великой степи».
Опрокидывание сегодняшних понятий или фобий в прошлое, превращение анахронизма в инструмент идеологического воздействия дает иногда странные результаты. Омелъян Прицак, развивая свою концепцию происхождения Руси, использует свидетельство арабского автора IX в. Ибн-Хордадбеха, который возглавлял разведку халифов аббасидской династии. Все русские историки цитируют его, ибо он первым упоминает «руссов». Но, цитируя арабского автора (русские купцы «вывозят меха белок, чернобурых лисиц и мечи из крайних пределов славянства к Римскому морю.»12), не вспоминают, что он говорил также о торговле рабами. Омельян Прицак, цитируя полностью, информирует, что Ибн-Хордадбех рассказывает о двух международных торговых компаниях, занимавшихся евразийской работорговлей, одна — еврейские рахдониты, вторая — нееврейские русы. Причем рахдониты торговали примерно в 750-830 гг., а заменили их русы, обошедшие своих торговых конкурентов, организовав торговый путь из Балтики, «из варяг в греки»13.
Выход к Черному морю приводит восточных славян в соприкосновение с могучим соседом — Византией. Встреча с восточной римской империей сыграет необыкновенно важную роль в истории России. «Инициатором в развитии связей с Византией, — пишет советский историк, — стало Русское государство. Чрезвычайно заинтересованное в установлении регулярных отношений с Константинополем, оно силой оружия преодолевало преграды, созданные усилиями византийской дипломатии»14. Не задерживаясь на убеждении, что «регулярные отношения» можно получить силой оружия, отметим очередной анахронизм в употреблении термина «Русское государство». Его, конечно, в IX в. еще не было.
Было несомненное и вполне понятно стремление установить регулярную связь с могущественной империей, главным рынком — конечной остановкой на пути «к грекам». Не мог не привлекать своим богатством Константинополь. Викинги были торговцами во вторую очередь, пиратами, разбойниками — в первую, Появление варяжских кораблей под Константинополем в 862 г. современники не называют торговым предприятием. Но в это же самое время скандинавские родственники варягов, выходцев из Восточной Швеции, атакуют Западную Европу: в 845 и 885 гг. датчане осаждают Париж, а в 1016 г. основывают королевство в Англии, в 839 г. норвежский конунг Торгсиль становится королем Ирландии. Викинги захватывают земли, оседают, смешиваются с местным населением, дают свои имена государствам.
Варяги, русы ведут себя так же. Спускаясь на юг, к Черному и Азовскому морям, варяжские дружины встречают на пути в столицу византийской империи народы, с которыми они ведут войны, вступают в союзы, торгуют. Со второй четверти VII в. между Кубанью и Азовским морем возникает сильное болгарское царство. Затем оно раскалывается на две группы: одна остается на месте, другая уходит на Запад, переходит Дунай и становится на долгое время серьезной угрозой для Византии. В 761 г. болгарский хан идет на Константинополь, но терпит поражение, в 811 г. новый болгарский поход завершается разгромом византийской армии, в бою гибнет император. Победитель, хан Крум, по старому гуннскому обычаю, велит сделать из черепа побежденного чашу. К середине IX в. хан Борис принимает христианство, а болгары, народ тюркского происхождения, все больше ославяниваются.
В начале IX в, между Доном и Днепром жили мадьяры (венгры) — еще один тюркский народ. Теснимые степными кочевниками печенегами, мадьяры, входившие в состав хазарской державы, отходят в дельту Дуная.
Император Константин VII Багрянородный (X в.) в сочинении «Об управлении империей», излагая множество фактов, неизвестных по другим источникам, прежде всего об отношениях Византии с соседними народами в первой половине X в., в том числе с руссами, говорит о принципах имперской внешней политики. Главный их них — это, конечно, не было открытием императора — использование одного соседа против другого. Византийские дипломаты были великими мастерами политики «разделяй и властвуй». На всех границах великой империи соседи Византии вели войны между собой, натравливаемые, покупаемые Константинополем. В конце IX в., например, император Леон VI, воевавший с болгарским царем Симеоном, позвал на помощь мадьяр. Под водительством Арпада они вторглись в Болгарию, разоряя ее огнем и мечом. В свою очередь болгары попросили помощи у печенегов, ставших в это время хозяевами русской степи. Печенеги, ударив в тыл мадьярам, вынудили их уйти в трансильванские горы.
Приглашенные (или пришедшие сами) в Новгород варяги, открыв путь «в греки», стали частью внешней политики Византии: воюя с ней, вступая в договорные отношения, заключая союз. Империя становится частью внешней политики варяжского княжества Олега, когда он переносит свою столицу из Новгорода в Киев. Рождается Киевская Русь, начинается история русского государства. Перемена столицы — первая из позднейших, многочисленных — была начальным движением исторического маятника, уводившего Русь с запада на восток, с востока на запад, из леса в степь, из степи в лес.
