Почему так развилось у нас «я»
Н. Шелгунов
Дурно и печально, что во всех случаях пробуждения у нас мысли наше личное я вырастало до непомерного размера и каждый считал себя человеком лучшей, высшей породы. Но почему же это случилось только у нас, а не во Франции, не в Англии? Почему именно у нас человек с такою страстностью облюбливал свое я, испытывал такое высокое наслаждение в самоощущении, в чувстве личного существования? Конечно, только потому, что с самой колыбели ему приходилось испытывать лишь собственную малость. Вся атмосфера понятий и отношений, в которых рос у нас ребенок, а потом жил взрослым человеком, только учила его смирению, подчинению, зависимости маленьких и слабых от больших и сильных. Эти понятия были сведены в руководящий воспитательный и жизненный кодекс еще «Домостроем», первым систематическим сборником русской житейской мудрости.
<…> Священник Сильвестр был в этом отношении для нас тем же, чем Конфуций для китайцев. Конфуций тоже не сочинил ничего своего, а только собрал плоды народной мудрости и практических правил и подвел им итог. То же самое сделал и Сильвестр.
<…> Кодекс Конфуция получил в Китае обязательную силу и государственное значение. Наш «Домострой» государственного значения не имел, и ни в каком законе не говорилось, чтобы Россия воспитывала своих детей и вела свое домашнее хозяйство непременно по «Домострою». И тем не менее «Домострой « имел у нас огромное воспитательное влияние.
<…> Одним словом, «Домострой» существовал гораздо раньше Сильвестра, он жил в понятии, но вразброс, и передавался из поколения в поколение на память. Ко времени Сильвестра правила этой житейской нравственности и мудрости уже настолько установились, окрепли и накопились, что их было неизбежно собрать в одно писаное целое.
Потому что «Домострой» сочинил не Сильвестр, а сочинила его сама русская жизнь, он и получил у нас такое прочное и многовековое руководящее значение.
<…> «Домострой» царил у нас повсюду, во всех понятиях, во всех слоях общества, начиная с деревенской избы и кончая помещичьим домом. Везде ходил домостроевский «жезл», везде в том или другом виде сокрушались ребра или вежливенько стегали жен и детей плеткой (советы «Домостроя»), везде с первых же шагов жизни человек чувствовал, как его во всем нагнетали и принуждали, как его личному чувству не давали ни простора, ни выхода и, как какое-нибудь масло, выжимали в старые претившие формы.
Что такое «русское» и «международное». Почему так развилось у нас «я» // В кн.: Очерки русской жизни. СПб., 1895. С. 496-498.
