Петр Андреевич Толстой
В эфире радиостанции Эхо Москвы программа Не так
Ведущие программы Николай Александров, Алена Степаненко.
А. СТЕПАНЕНКО — Добрый вечер!
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Добрый вечер! Стоит напомнить, что это продолжение цикла передач в рамках этой программы — Люди и судьбы 18 века, после некоторого перерыва, да?
А. КАМЕНСКИЙ — Добрый вечер! Да, последняя передача была в январе.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — И сегодняшняя судьба и человек — это кто?
А. КАМЕНСКИЙ — Сегодня мы поговорим о Петре Андреевиче Толстом, человеке замечательном, известном как один из птенцов гнезда Петрова, в основном. Начиная этот разговор, я хочу сказать, что в предыдущих передачах я старался рассказывать о людях, которые, как мне кажется, своими судьбами олицетворяют 18 век, его необычность. 18 век — особая эпоха в истории человечества, а в России тем более, и в людях этого времени сочеталось то, что нам сегодня кажется просто невозможным.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — И действительно, судьба Петра Андреевича напоминает скорее авантюрный роман. Что с ним не случалось — и в Семибашенном замке сидел, и в Италию отправлялся, и закончил свою жизнь на Соловках.
А. СТЕПАНЕНКО — Но прежде, думаю, надо вопросы назвать.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Итак, первый вопрос: кому принадлежит характеристика 18 века столетие безумное и мудрое?
А. СТЕПАНЕНКО — Приз — Гомер, Илиада и Одиссея, Москва, издательство АСТ-Пресс, очень красивая книжка.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Такая же книжка и за два следующих вопроса: второй — кого называли русской железной маской? И третий — императрица Екатерина Первая, она же Марта Скавронская, попала в плен к русским войскам при взятии Нореенбурга — каково нынешнее его название и где он находится?
А. СТЕПАНЕНКО — Напомню, что призы мы начинаем разыгрывать в 18:35, а теперь переходим к судьбе нашего героя.
А. КАМЕНСКИЙ — Если мы взглянем в любую статью в любом энциклопедическом словаре о Петре Андреевиче, то первое, что бросается в глаза — даты его жизни. Если прикинуть, получается, что умер он в возрасте 84 лет. Для нас ничего особенного, но для 18 века это было совершенно необычно. Люди не доживали до такого возраста, как правило, уже в 50 с чем-то лет считались глубокими стариками. И тем более в таком возрасте не занимались никакой политической деятельностью. Петр Андреевич происходил из старинного московского рода, который известен по документам примерно с 14 века. Но род был такой захудаленький, как тогда говорили, и отец его был всего лишь воеводой в далеком Чернигове. И судя по всему, точно это не известно, там Петр Андреевич и родился, там и провел свою молодость и там получил свой первый военный опыт — в 1665-1669 году Чернигов осадили войска мятежного украинского гетмана Болховецкого, и Петр Андреевич вместе с отцом участвовал в обороне.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Вы сказали — птенцы гнезда Петрова. Но насколько я помню, Петр Андреевич не сразу попал в это гнездо?
А. КАМЕНСКИЙ — Он попал далеко не сразу, и я бы сказал — в какой-то степени случайно попал. Судьба его резко изменилась со вступлением на престол царя Федора Алексеевича в 1676 году. Дело в том, что Петр Андреевич приходился племянником князю Милославскому, который был и дядей юного царя. И Милославский стал Толстого опекать. В некоторых работах о Толстом можно даже прочитать, что якобы Толстой был даже адъютантом Милославского, но такого понятия в 17 веке не было, конечно же, как адъютант. Но, так или иначе, он его опекал, и Толстой, благодаря Милославскому, получил чин стольника, т.е. уже придворный чин. А затем в 1682 году, когда Федор умер, Толстой принял активное участие в стрелецком бунте, направленном против Петра.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Он, собственно, был одним из тех, кто подговаривал стрельцов.
А. КАМЕНСКИЙ Считается, по некоторым данным, что Толстой вместе с Александром Милославским проскакал по Стрелецкой слободе в этот день, крича о том, что Нарышкины задушили царевича Ивана Алексеевича. Т.е. он был активным участником этого бунта. Когда в результате этого бунта к власти пришла царевна Софья, Толстой, естественно, свое придворное положение укрепил, получил чин комнатного стольника — это уже более высокий ранг — при дворе царя Ивана Алексеевича. И прибывал в этом чине в течение всего времени правления Софьи и остался в нем уже после того, как Петр удалил Софью в монастырь в 1689 году — до 1693 года он состоял при дворе царя Ивана, а в 1693 году был назначен воеводой в Великий Устюг. И это была еще одна счастливая случайность, как потом выяснилось, в жизни Толстого, потому что в 1696 году в Великий Устюг приехал Петр, и Толстой сумел его так принять, а я думаю — так накормить и напоить, что запомнился царю. И царь взял его с собой во второй Азовский поход.
А. СТЕПАНЕНКО — Неужто царь не помнил, что первоначально Петр Андреевич был не с ним?
А. КАМЕНСКИЙ — Я думаю, что помнил, но т.к. все-таки много там было разного народа, участвовавшего в этом бунте, к тому времени многие уже свою жизнь на плахе закончили, уже, видимо, пыл прошел. Как-то странно, что в 1689 году до Толстого очередь не дошла. Может быть, это было связано с тем, что после бунта он был как-то так незаметен при дворе царя Ивана. Может быть, Петр не хотел трогать приближенных к царю, возможно, на это были свои политические соображения, но трудно сказать наверняка. Но, так или иначе, познакомившись близко с Толстым, он, видимо, проникся к нему определенной симпатией. А на следующий год после Азовского похода, в 1697 году Петр Андреевич, которому в это время было 52 года, как считают, добровольно вызвался среди других молодых, как считали, людей отправиться учиться за границу. Правда, есть некоторые исследователи, которые считают, что это легенда, что он добровольно это сделал, что просто вообще всех стольников посылали. Но мне думается, что все-таки скорее добровольно, иначе в своем уже вполне почтенном возрасте он мог от этого дела отговориться.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Можно ли говорить о каком-то образовании Толстого до этого события?
А. КАМЕНСКИЙ — Писать-читать умел. Все-таки в конце 17 века детей знатных родов все-таки учили, как правило. Нельзя сказать, что учили всех и учили хорошо, но, так или иначе, учили. Но назвать это каким-то систематическим образованием конечно нельзя. К 50 годам это был человек разве что опытным и искушенный, но не образованным.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Судя по всему, Толстой был очень восприимчивой натурой, речь идет не только об его учении за границей, но и о тех миссиях, которые он уже в последствии выполнял, которые на него возлагались.
А. КАМЕНСКИЙ — Да, но вот эту свою восприимчивость он, конечно, проявил во время своего пребывания за границей, ибо он оставил нам подробнейший и интереснейший дневник своего путешествия. Он побывал в разных странах, но главным образом жил в Италии, в Венеции. Он побывал в Риме, Флоренции, Неаполе, побывал на Сицилии, на Мальте, проезжал через Вену. Эти дневниковые записи интересны именно тем, что показывают, как человек русской традиционной культуры воспринимал Запад в конце 17 века, который для русского человека был абсолютно тогда неведомым миром.
А. СТЕПАНЕНКО — И как же?
А. КАМЕНСКИЙ — Очень занятно. Я позволю себе привести несколько цитат. Он пишет про венецианцев: Венециане — люди умные, политичные. И ученых людей зело много. Однако ж нравы имеют видом неласковые. А приезжим иноземцам зело приемны. И народ самый трезвый, никакого человека нигде отнюдь пьяного не увидишь, а питей всяких, вин виноградных разных — множество изрядное. Только мало их потребляют, а больше потребляют в питиях лимонадов, кофе и иных тому подобных, с которых человеку пьяному быть невозможно.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Забавное знакомство с цивилизацией!
А. КАМЕНСКИЙ — В Венеции близко костела святого Марка с двух сторон великие площади, вымощенные кирпичом изрядно. Так же и вся Венеция имеет в себе улицы и переулки, все мощеные кирпичом. Тому зело дивно, что от дождей и морских вод тот кирпич не размокнет…В иных анбарах показывают удивительные вещи. Видел я человека, имеющего 2 головы. Одна на своем месте, где надлежит быть, называется Ияков. А другая — на левом боку и называется Матвей. Так же и та, которая на боку, имеет волосы долгие, и нос, и рот, и зубы, только не говорит и не ест, а временем глядит, а сказывают — и пищит. Там же видел я и быка о пяти ногах, там же видел барана о двух головах, имеющего 6 ног и два хвоста.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Кунсткамера будущая.
А. КАМЕНСКИЙ — Отсюда, собственно, все и пошло. Но вот что не понравилось в Венеции — это дамский пол: …потому что народ женский в Венеции убирается зело изрядно и к уборам охочи, а к делу никакому не прилежны. Всегда любят гулять и быть в забавах, и ко греху телесному зело слабы. Но вот зато в Риме совсем другие дамы проживали, по мнению Петра Андреевича: Женский народ в Риме зазорен и ненагл. И блудный грех держат по великим смертным грехом и под зазором, а наипаче — под страхом. Так же и пьянство в Риме под зазором. Не токмо в честных людях, и между подлыми пьянством гнушаются.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Такое впечатление, что проговаривается Петр Андреевич!
А. КАМЕНСКИЙ — Безусловно проговаривается. Как и всякий человек, он пытается что-то сравнивать. Ну, а с чем он может сравнивать? С чем может, с тем и сравнивает!
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Нет, я имею в виду, что и обучение было не только обучение языкам. Видимо, в это время как раз освоил итальянский язык?
А. КАМЕНСКИЙ — Да, должен сказать, что это довольно удивительная черта. Хотя надо сказать, что в 18 веке в России итальянский язык был довольно популярен. Но в начале века, в петровское время людей, знавших итальянский язык, было совсем немного. А Петр Андреевич вернулся в Россию, владея в совершенстве итальянским языком.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — А чему он собственно учился? Только на города смотрел?
А. КАМЕНСКИЙ — Он учился морскому делу, прежде всего. Петр же хотел, прежде всего, воспитать офицеров для флота. Но дело в том, что научиться-то он научился, но видимо был уже слишком стар, чтобы пойти служить во флот, да я и не думаю, что у него особое желание-то и было. Что еще очень важно, что он начал интересоваться естественными науками в это время, будучи за границей, и считается, что именно за границей он стал убежденным сторонником преобразований именно в таком европейском духе.
А. СТЕПАНЕНКО — Теперь пришло время принимать ваши ответы.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Мы будем работать с телефоном. Приходят уже ответы, в том числе и правильные, на пейджер, но мы будем работать с телефоном. Итак, наш телефон 203-19-22. Алло, добрый вечер!
СЛУШАТЕЛЬ — Здравствуйте! Нореенбург — Ауце, Латвия. Меня зовут Марина Григорьевна.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Поздравляем вас, т.к. вы стали обладательницей огромного тома Гомера.
А. СТЕПАНЕНКО — Осталось только 2 вопроса. Алло, добрый вечер!
СЛУШАТЕЛЬ — Здравствуйте! На второй вопрос — Кирилл.
А. СТЕПАНЕНКО — Не вешайте трубочку, мы вас поздравляем.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — И последний он же первый вопрос.
А. СТЕПАНЕНКО — Кому же принадлежит характеристика 18 века? Алло, добрый вечер!
СЛУШАТЕЛЬ — Здравствуйте! По-моему, это Радищев.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Так оно и есть.
А. СТЕПАНЕНКО — И вы получаете Гомера. Не вешайте трубку.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Таким образом, мы достаточно быстро проиграли всех Гомеров, которые у нас были. И теперь с легким сердцем обращаемся к судьбе Петра Андреевича Толстого. Остановились мы на его возвращении.
А. КАМЕНСКИЙ — Петр Андреевич вернулся в Россию в 1699 году и примерно 2 года был не у дел. Очень интересно, чем он занимался эти 2 года, хотя очевидно, что он пытался получить какую-нибудь хорошую должность, но в свободное время, его было видимо достаточно много, он занимался переводом на русский Метаморфоз Овидия.
А. СТЕПАНЕНКО — Но применение на госслужбе все же нашел?
А. КАМЕНСКИЙ — Нашел. В 1701 году Петр Андреевич был назначен послом России в Турции.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — А переводил Овидия он виршами?
А. КАМЕНСКИЙ — Да, хотя честно должен сказать, что не знаю, опубликованы ли где-то эти переводы.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — А переводил с латинского подлинника или с итальянского?
А. КАМЕНСКИЙ — Я думаю, что все-таки с итальянского. Ну хорошо, и вот, после Европы он оказывается в Турции. Только надо помнить, что в тот момент был только что подписан мир с Турцией, что было очень важно для Петра, который собирался начать войну со Швецией. Мир был подписан русским послом Емельяном Украинцевым, тут же Петр объявил Швеции войну и назначил Петра Андреевича послом в Турции. Это был первый русский постоянный посол, до этого никогда постоянных послов в Стамбуле не было. И в силу этих обстоятельств миссия Петра Андреевича была чрезвычайно ответственна. Ему необходимо было Турцию удержать от каких-либо действий против России. И весьма рискованное, конечно. Но он добивался этого назначения, и даже существует версия, что он дал взятку канцлеру Головину, чтобы это назначение получить.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Так близка была его сердцу Турция?
А. КАМЕНСКИЙ — Думаю, что ближе его сердцу была та материальная выгода, которую он надеялся получить на этой должности, хотя надо заметить, что в ту пору вообще дипломатическая русским людям особой выгоды материальной не приносила. Но это выяснилось уже позже, и Петр Андреевич про это еще не знал, наверное.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Был в дипломатической миссии, а турецкого языка не знал.
А. КАМЕНСКИЙ — Нет конечно, собственно это и не нужно было. Выучил ли потом — я сказать не могу. Так или иначе, он отправился в Стамбул, и турки, которые, конечно, не могли примириться с потерей Азова, их очень беспокоила начавшаяся вскоре победа русских над шведами, и миссия Петра Андреевича, как я уже сказал, была чрезвычайно сложной. Но он проявил массу замечательных качеств в этой роли. Он оказался человеком чрезвычайно хитрым, изворотливым. Он умел быть предупредительным, вкрадчивым, терпеливым, и одновременно с этим проявлять жесткость и даже жестокость. Т.е. вот это те качества, которые и позволили Петру Андреевичу на протяжении целого ряда лет справляться с возложенной на него миссией.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Но его, несмотря на все эти качества, посадили в Семибашенный замок.
А. КАМЕНСКИЙ — Это было немного позже. Прежде я хотел бы упомянуть о том, что Петр Андреевич не только активно пользовался своими этими качествами, но и активно, как это было принято в то время, давал взятки разным турецким чиновникам. При этом считается, что не забывал и себя и в отчетах, которые посылал царю, иногда преувеличивал те суммы, которые он этим чиновникам давал.
А. СТЕПАНЕНКО — Здесь, все-таки, жизненный опыт играет значение, не европейское образование!
А. КАМЕНСКИЙ — Безусловно! И затем произошел неприятный такой для Петра Андреевича эпизод, когда секретарь русского посольства собирался на него написать донос по поводу этих его махинаций. И вскорости после этого этот секретарь неожиданно вдруг умер. И считается, что Петр Андреевич его отравил. Т.е. вот такая личность у нас вырисовывается сейчас.
А. СТЕПАНЕНКО — С червоточиной.
А. КАМЕНСКИЙ — Да. Ну, так или иначе, уже спустя несколько лет после приезда в Стамбул он просил Петра, чтобы тот его заменил. Петр, видимо, был доволен его деятельностью, поэтому в просьбе отказал, а в ноябре 1710 года, т.е. уже 8 лет прошло как Толстой был в Стамбуле, после победы России при Полтаве сложилась ситуация, при которой война с Турцией стала неизбежной. И тогда Турция объявила России войну, а Толстого посадили в Семибашенный замок.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Вообще это обыкновенная практика в 18 века — своего рода брать в заложники?
А. КАМЕНСКИЙ — Практика, видимо, абсолютно традиционная, потому что спустя много десятилетий после этого уже при Екатерине Второй, когда послом в Турции был Яков Иванович Булгаков, то его тоже всякий раз сажали в Семибашенный замок тот же самый, и он там исправно сидел в течение всей русско-турецкой войны.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — То же, кстати, личность замечательная и отец двух знаменитых почтмейстеров.
А. КАМЕНСКИЙ — В апреле 1712 года, только Петр Андреевич освободился, и как только вышел на свободу, сразу послал царю просьбу, чтобы его отозвали.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — А как он вышел на свободу? Его просто освободили?
А. КАМЕНСКИЙ — Мир был заключен после поражения России при Пруте, при котором, как помнят большинство, Россия обязалась срыть укрепления, крепость в Азове, и вот тогда Петра Андреевича освободили. И царь разрешил ему вернуться в Россию, но сделать ему это не удалось, потому что турки были очень недовольны тем, как Россия выполняет свои обязательства по этому мирному договору, и поэтому, спустя несколько месяцев, его снова посадили в Семибашенный замок. И он просидел там еще примерно 5 месяцев. И только в марте 1713 года он освободился, участвовал в мирных переговорах, которые затем проходили. И только летом 1714 года наконец вернулся в Россию, пробыв таким образом в Турции 12 лет.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — И в довольно солидном возрасте.
А. КАМЕНСКИЙ — Да, конечно — он родился в 1645 году, и можно подсчитать — ему было уже под 70 лет.
А. СТЕПАНЕНКО — И в этом возрасте на него возлагают самую главную миссию дипломатическую?
А. КАМЕНСКИЙ — Да, но не сразу. Он приехал, был щедро награжден царем, занял должность члена совета по иностранным делам, сопровождал в 1717 году Петра во время его второго заграничного путешествия, побывал в Берлине, в Париже. У него есть очень интересное описание Парижа, но уже несколько иное, чем его ранние дневники.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — А турецких дневников не осталось?
А. КАМЕНСКИЙ — Нет, но есть довольно большое число писем, которые он писал, связанные с его повседневной дипломатической деятельностью. Ну вот, во время этого путешествия за границу с царем, Петр Андреевич получил новое ответственное поручение. Это был тот момент, когда царь за границей узнал о бегстве царевича Алексея Петровича. И именно Толстому он поручил разыскать царевича и постараться вернуть его в Россию.
А. СТЕПАНЕНКО — Почему именно Толстому?
А. КАМЕНСКИЙ — Думаю, здесь было 2 главные причины. Толстой был известен всеми этими своими качествами, о которых я уже говорил, а во-вторых стало известно, что царевич скрывается в Неаполе, а это место Толстому было известно. К тому же он еще и итальянским языком владел.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Он и вел переговоры?
А. КАМЕНСКИЙ — Он отправился сначала в Вену, вел переговоры с императором, затем отправился в Неаполь. Он был вместе с Александром Ивановичем Румянцевым, отцом будущего фельдмаршала Румянцева-Задунайского. И как мы знаем, он успешно справился с возложенной на него миссией. Тоже считается, что он там давал взятки чиновникам итальянским, особенно в начале, когда ему было нужно проникнуть, прежде всего, к царевичу.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — А самое главное, что ему и самого царевича удалось обмануть потом, по сути дела.
А. СТЕПАНЕНКО — Уговорил или застращал?
А. КАМЕНСКИЙ — Он уговорил царевича, но я должен сказать, что вот это представление о том, что он обманул царевича, оно, мне кажется, в данном случае не совсем верно. В основном-то обманул царевича отец, а не Петр Андреевич. Ведь Петр Андреевич привез царевичу письмо от царя Петра, где Петр ему обещал, что если царевич вернется домой, то никакого наказания ему не будет, он его простит и т.д.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Это была довольно долгая переписка, т.к. Петр сначала требовал отречения от прав наследования, после этого царевич вроде бы пошел на условия Петра, тем не менее, Петр все равно был недоволен и т.д.
А. КАМЕНСКИЙ — Безусловно, поэтому я и говоря, что, прежде всего, Петр обманул. И Петр Андреевич привез это письмо, он его показал, и, прежде всего, в это царевич и поверил. Это же не было какое-то поддельное письмо, которое Толстой сам сочинил, он привез подлинное письмо царя.
А. СТЕПАНЕНКО — Но он же наверняка знал, чем закончится?
А. КАМЕНСКИЙ — Я думаю, что этого не знал никто. Мы когда учим историю, мы с вами учим те факты, которые уже произошли. И мы воспринимаем их как данность. В числе этих фактов и судьба царевича Алексея Петровича. Но для людей того времени представить себе, что конец царевича будет именно таким, даже для такого циничного человека, каким был, безусловно, Петр Андреевич, было невозможно.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — А сам Петр понимал в принципе, чего он хочет от царевича, как вы думаете?
А. КАМЕНСКИЙ — Я думаю, что он, прежде всего, хотел устранить царевича в качестве наследника. Понимаете, целиком реконструировать, что и как думал Петр, трудно.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Ведь вроде бы царевич выполнил все условия своего отца.
А. КАМЕНСКИЙ — С одной стороны да. Но Петр в этой ситуации все-таки понимал прекрасно, опыт исторический был таков, что если царевич будет жив, то после смерти Петра неизвестно, что произойдет. И, кроме того, он, конечно, боялся объединения вокруг Алексея каких-то людей. Петр в последние годы жизни очень много думал, размышлял о том, я думаю, что будет после его смерти, кому достанется это все, какова будет судьба того, что им было сделано. Понимаете, когда Петр это все начинал, он не размышлял особенно, рефлексии было очень немного, и только во второй половине 10-х годов, это уже видно по петровским документам, он начинает осознанно реформировать страну, хорошо понимая, к чему он стремится. И дорожить тем, что ему удалось сделать. Конечно, это его мучило, безусловно.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Толстой принимал участие в допросах царевича?
А. КАМЕНСКИЙ — Он был, как и практически вся верхушка, членом суда, но тут произошел еще один занимательный эпизод полулегендарного характера — как считается, царевич проклял Петра Андреевича, и не просто его проклял, а проклял и 25 поколений его потомков.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Когда, по приезде в Россию?
А. КАМЕНСКИЙ — Да. Там же история была такая. Когда царевич приехал в Россию, сначала ничего не произошло, был разговор достаточно мирный, царевич покаялся. А потом царевич, который был человеком достаточно слабовольным, видимо, где-то что-то проговорился, кого-то назвал. И тогда началось уже следствие, застенок, пытки, и он стал называть людей. И когда это все началось, он проклял Петра Андреевича, о чем его потомки, насколько мне известно, знают до сих пор. 25 поколений еще не состоялись.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Надо сказать, что проклятие довольно быстро начало действовать.
А. КАМЕНСКИЙ — Что касается самого Петра Андреевича — безусловно, но я бы не сказал, что так уж сразу быстро, потому что после эпизода с царевичем Алексеем он был отмечен царем, стал кавалером ордена святого Андрея Первозванного, он исполнял роль верховного маршала при коронации императрицы Екатерины Первой, и после смерти Петра он способствовал вошествию Екатерины Первой на престол. Соответственно, после ее воцарения он занял очень важное место в ее окружении — он стал членом Верховного тайного совета, т.е. одним из 6 самых главных людей в России.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — К тому времени уже началось его соперничество с Меньшиковым или нет?
А. КАМЕНСКИЙ — И началось соперничество с Меньшиковым. Оно началось практически с самого начала. Петр Андреевич, несмотря на свой уже очень преклонный возраст, был по-прежнему, видимо, честолюбив, властолюбив и вступил в некие такие неприятные для него отношения с Меньшиковым. По началу все было ничего. Толстой получил графский титул. Но вот эти отношения с Меньшиковым все время обострялись, и особенно они стали острыми, когда стало ясно, что Меньшиков собирается женить наследника престола, будущего императора Петра Второго на своей дочери. Толстой этого страшно испугался. Он понимал, что Меньшиков себя этим браком, может быть, обезопасит, хотя Меньшиков тоже был одним из тех, кто подписал смертный приговор царевичу Алексею, а вот Петру Андреевичу от гнева молодого императора, возможно, было бы и не укрыться. Петр Андреевич стал противодействовать этому. В результате этого действительно сложилась некая группа заговорщиков во главе с Петром Андреевичем. Меньшиков об этом заговоре знал, и в мае 1727 года он упросил умирающую императрицу, которая буквально накануне своей смерти подписала указ об аресте заговорщиков, в том числе и Толстого. И в результате Толстой был сослан на Соловки.
Н. АЛЕКСАНДРОВ — Да, и не просто сослан один.
А. КАМЕНСКИЙ — Да, сослан вместе с сыном Иваном. И вот здесь, в Соловецком монастыре, они находились в очень тяжелых условиях — режим их содержания был гораздо более суровым, чем даже режим содержания того же Меньшикова спустя всего пару лет, когда он был сослан в Березов. Им не разрешалось даже видеться между собой, они сидели в подземелье в разных камерах. Им не разрешена была переписка и не разрешено был ходить в церковь, что для человека 18 века было очень тяжело. И оба они окончили свои дни в Соловецком монастыре. Причем интересно, что сын умер даже раньше Петра Андреевича, как написано в документах — от цинготной болезни.
А. СТЕПАНЕНКО — Вот такая печальная история, печальная судьба. И я думаю, что в следующую субботу будет рассказ о другой судьбе и, таким образом, продолжится наш цикл передач Люди и судьбы 18 века. До свидания!
А. КАМЕНСКИЙ — До встречи!
