Первая мировая война-1

Аудио-лекции, Новости

7 августа 2004 года
В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» историк Олег Будницкий
Ведущий: Сергей Бунтман
С.БУНТМАН — Наша программа совместная с журналом ‘Знание — сила’. Много юбилеев, круглых дат в этом году, причем, событий таких основополагающих для 20-го века и не только для 20-го: столетие русско-японской войны, 90-летие войны Первой Мировой начала, 150-летие Крымской войны. Все круглые и все важные.
О.БУДНИЦКИЙ — 150 лет в прошлом году уже:
С.БУНТМАН — Нет, ну на каждое событие у нас может быть 150 лет. Олег Будницкий у нас здесь в студии.
О.БУДНИЦКИЙ — Добрый день.
С.БУНТМАН — Добрый день. И Первая Мировая война. Август. Ну, при этом мы ухитримся прерваться на более мирный сюжет, в следующую субботу у нас будет программа, посвященная тому, что не так в Олимпийских играх. Что в древних, что в этих. Алексей Николаев, наш коллега, журналист, подготовил вот такую передачу. И мы прервемся в день не открытия, а вот, начала соревнований.
О.БУДНИЦКИЙ — Ну, как положено, в дни Олимпийских игр, войны вообще прекращались.
С.БУНТМАН — Да, а во время войн — Олимпийские игры. Что у нас и было в 20-м веке. Было все наоборот. Войны, кстати говоря, у нас не прекращались во время Олимпийских игр, мы помним еще такую основу основ ужасную терроризма, которая была в 1972-м году.
О.БУДНИЦКИЙ — Да, но я говорил сейчас о Древней Греции.
С.БУНТМАН — Да, Древняя Греция. Ну, мы не Древняя и не Греция. Ну, сейчас у нас Первая Мировая война. Пожалуйста, ваши соображения принимаются 974-22-22 для абонента «Эхо Москвы», еще у нас есть другой номер 755-87-05 тоже для абонента «Эхо Москвы». Итак, Первая Мировая война, великая война, которую называли великой войной, война о которой писали, я помню первые строчки одного из романов Мориса Дрюона ‘Сильные мира сего’, где было сказано: Париж 1814-го больше походил на Париж 1914-го года, чем Париж 1918-го на тот же самый 1914-й год. То есть, это война, которая очень много перевернула в жизни европейской и мировой. Чем, как, почему, что за причина была и неизбежность этой Мировой войны? Какой контекст идейный, какой контекст культурно-политический существовал при начале этой войны? Вот, сегодня мы об этом и поговорим.
О.БУДНИЦКИЙ — Да, вот у меня такое ощущение, что Первая Мировая война, или Великая война, как ее еще называют на Западе, остается для наших людей неизвестной войной. Как-то она осталась в тени.
С.БУНТМАН — При всем интересе, который сейчас все больше и больше.
О.БУДНИЦКИЙ — Да, сейчас все больше и больше. Да. А ведь раньше, скажем так, в советское время, Первая Мировая война была ничто иное, как побочное событие, предшествующее революции. Хотя, на самом деле, это революция была побочным продуктом войны. Что до сих пор не все осознают, как мне кажется, даже профессиональные историки. И любопытно, что когда вот этот термин упоминаешь в разговоре, скажем так, с непрофессионалами, Великая война, то немедленно следует поправка — Великая отечественная? То есть, это представление, это словосочетание, оно как бы совершенно неизвестно. Между тем, Первая Мировая война сыграла в истории 20-го века, может быть, роль даже большую, чем Вторая. Поскольку, собственно говоря, она начала тот самый 20-й век, который не так давно у нас закончился, и она завершила тот длинный 19-й век, который начался в 1789-м году Французской революцией, а завершился 1 августа 1914-го года. Первая Мировая война действительно была великой и ужасной. И по масштабам, и по последствиям, и по какому-то безумию. Это было действительно в полном смысле самоубийство Европы, как иногда ее называли. Ну, я приведу некоторые статистические данные, которые могут дать представление о масштабах происходившего. В войне, в конечном счете, приняло участие свыше 30 государств, в которых в этот момент проживало 87% населения мира. Хотя не все страны реально воевали, некоторые значились воюющими. Но, тем не менее, армия была мобилизована, более 37,5 миллионов человек. Невиданные цифры. И Первая Мировая война, ее масштабы кровопролития были обусловлены, в том числе, и приходом всеобщей воинской обязанности, или всеобщей воинской повинности. Что, наверное, будет точнее. Это позволило создать очень быстро массовые армии и устроить вот такую всеевропейскую, да, в общем-то, и мировую бойню. Ибо боевые действия велись в основном в Европе, но так же и в Месопотамии, на Ближнем Востоке, на Дальнем Востоке, на других театрах боевых действий. И последствия войны были совершенно ужасающими. 10 миллионов погибших и умерших от ран, 20 миллионов раненых, из них, по меньшей мере, 3,5 миллиона калек, около 10 миллионов умерших от болезней, голода, эпидемий, которыми неизбежно сопровождаются все катаклизмы, развал трех империй: Российской, Австро-Венгерской, Османской, образование новых государств. И, собственно говоря, война не закончилась 11-го ноября 18-го года, на самом деле, она продолжалась еще несколько лет. Ведь что такое советско-польская война 20-го года?

С.БУНТМАН — А что такое греко-турецкая война?
О.БУДНИЦКИЙ — Совершенно верно, греко-турецкая война, которой по-настоящему закончился этот мировой катаклизм.
С.БУНТМАН — А еще англо-турецкие столкновения, это же то же самое все?
О.БУДНИЦКИЙ — Ну, в общем, да. Это такой затянувшийся эпилог мировой бойни. И более того, когда был подписан мир, я забегаю вперед, 28 июня 1919-го года в Версале, то маршал Фош, победитель в войне, командующий союзными войсками на заключительном этапе, сказал, что это не мир, а перемирие на 20 лет. И ошибся лишь на пару месяцев. И на самом деле, Вторая Мировая война, это действительно так, была в значительной мере неизбежным продолжением Первой.
С.БУНТМАН — Но некоторые склонны считать, может быть, это очень смело, одной войной и Первую, и Вторую.
О.БУДНИЦКИЙ — Ну, это уж чересчур. Есть еще такой термин Гражданская война, после 18-го года, по существу, она перешла во внутренние войны в целом ряде стран. Это нас ведет достаточно далеко, эта тема. И, кроме того, Первая Мировая породила те явления, которые нам сейчас кажутся вроде бы обычными и нормальными. Ну, например, это контроль за настроениями населения. В Первую Мировую войну он приобрел тотальный характер. Колоссальная цензура, в том числе писем, и изучение настроений не только воюющих в окопах, но и населения гражданского.
С.БУНТМАН — Другая сторона мобилизации.
О.БУДНИЦКИЙ — Совершенно верно. Ибо война стала не только мобилизацией армий, ведь когда-то были целые армии, которым нельзя было трогать гражданское население. Гражданское население не должно было вмешиваться в боевые действия.
С.БУНТМАН — Было, конечно, не так:
О.БУДНИЦКИЙ — Ну, не так, но так предполагалось. И в каких-то странах, так, в общем-то, и было. Сейчас же речь шла о национальных войнах. О том, что в войне участвует вся нация, и от того, как она настроена, как она думает, зависел в целом весь исход войны. Первая Мировая принесла колоссальные этнические чистки. И впервые была реализована в таких масштабах так называемая политика населения. Еще до войны многие теоретики полагали, что есть полезные и вредные элементы населения. И в случае начала военных действий, нужно с этими вредными элементами населения вести себя соответствующим образом. Скажем, турки вырезали около миллиона армян. В России велась борьба с немецким засильем, так называемым. У нас даже была комиссия Государственной думы образована. В России было около 2,5 миллионов немцев, подавляющее большинство было совершенно обрусевших, значительная часть военной элиты была немецкой, достаточно патриотичной. Но вот, с ними велась борьба. И вплоть до погромов немецких в Москве в мае 1915-го года. Естественно, велась борьба с евреями. Ну, тут вообще была поразительная ситуация, когда 500 тысяч человек было призвано в армию, сражалось, и примерно столько же, если не больше, было выселено, депортировано, как подозрительное население, которое может сочувствовать немцам. Ну, я могу умножить всякие такие вещи, которые:
С.БУНТМАН — Это было во всех странах?
О.БУДНИЦКИЙ — Да. Да, может быть, не в такой форме, было введено понятие ‘подданный враждебных государств’, и, кроме того, те люди, которые этнически принадлежали, относились к тем нациям, с которыми велась война. Было наблюдение, был контроль, были некие интернирования, и так далее. То есть, Первая Мировая война, была в полном смысле слова современная война. Ну, еще приведу такие вещи, если уже речь идет о войне, как таковой, колоссально изменились, собственно говоря, методы ведения войны в техническом отношении. Ну, вот я приведу такой наглядный пример, я уж не говорю о том, что танки впервые стали применяться, хотя не сыграли столь выдающейся роли, как можно было бы ожидать, авиация. В начале войны у всех воюющих держав было 644 аэроплана. В конце войны, в 18-м году, более 50 тысяч. Первые самолеты-бомбардировщики действовали так: летчик вручную сбрасывал бомбы из кабины.
С.БУНТМАН — Да, картинка, как их сбрасывают, конечно, через борт чуть-чуть перегнувшись:
О.БУДНИЦКИЙ — Это да. И мог нести максимум 2-3 бомбы. Кстати говоря, первая в истории бомбежка была проведена не с аэроплана, а с цеппелина, с дирижабля. Бомбили бельгийский город Льеж.
С.БУНТМАН — При этом, ведь, все предвоенное время один из главных предметов мирных конференций всевозможных, это была воздушная война тоже. Запрет бомбометания, кстати, по инициативе России, по-моему. Запрет бомбометания с аэростатов, то есть, из дирижаблей. И попытка была запрета воздушных боев. Это одна из таких безумных идей была 1910-х годов.
О.БУДНИЦКИЙ — Да, ну это все, когда дошло до дела, все это было забыто, конечно. И, кстати говоря, к концу войны, некоторые самолеты могли нести до 1 тонны вооружения, включая авиабомбы. Неограниченная подводная война, и наконец, использование оружия массового поражения, отравляющих веществ, газа хлора, который получил еще называние иприта, поскольку его впервые применили при французском городе Ипре, немцами. И тогда, напомню, воздействию иприта подверглось 15 тысяч человек, треть из них умерло. Вот такова была Первая Мировая война. Это отдельные штрихи, которые могут дать представление о масштабах происходившего.
С.БУНТМАН — Еще одна деталь, конечно, когда вы сказали, что это была в полном смысле современная война, то, сейчас мы склонны говорить, что такого рода войны, по многим очень признакам, например тотальное воздействие на население, что эти войны ушли. И вся полемика по поводу некоторых современных войн, таких, как война в Заливе, и всевозможные операции в Ираке и в Афганистане, они кажутся невозможными с точки зрения той самой современной войны, которая была в 20-м веке. То есть, проникновение. Нет линии фронта, как говорят, и нет проникновения. Невозможно остановить проникновение информации от противника. Вот сейчас главное изменение 21-го века, конца 20-го — начала 21-го.
О.БУДНИЦКИЙ — Ну, да. Может быть, чтобы не вдаваться в военную теорию, я бы сказал так, что это была первая настоящая война 20-го столетия.
С.БУНТМАН — Да. Да.
О.БУДНИЦКИЙ — Вот так. И все-таки, увы, 20-е столетие, в котором большинство из нас, во всяком случае, те, кто слушает передачу, прожило большую часть своей жизни, это самое кровавое столетие в истории человечества. И Первая Мировая была первой войной вот такого грандиозного масштаба, принесшего такие колоссальные бедствия человечеству. Ну, и самое прискорбное в этой истории, что войны, в принципе могло и не быть. Я не отношусь к тем историкам, которые считают неизбежным то, что уже случилось. И, кстати говоря, накануне войны была очень популярна книга Нормана Энджела, сейчас практически забытого и у нас почти неизвестного публициста и философа, лауреата Нобелевской премии, который выпустил несколько книг, где написал, что война невозможна в современном мире. Ведь страны настолько зависят друг от друга, настолько экономически взаимосвязаны, что война, кто бы ее не выиграл, принесет ущерб всем, в том числе и победителям.
С.БУНТМАН — Ну, в общем-то, это правильно. Так и оказалось.
О.БУДНИЦКИЙ — Совершенно правильно. И в этом есть некое безумие происходившего. Конечно, были противоречия, конечно, и я тут уже перехожу к некоторой исторической конкретике. Два блока, которые развязали войну, сформировались еще в конце 19-го века, первый — это Тройственный союз, Германия, Австро-Венгрия и Италия, в 1882-и году. Военный союз между Россией и Францией сформировался в период с 1891-го по 1893-й год. В 1892-м году был подписан договор, который обуславливал вступление или Франции, или России в войну, в случае нападения на нее третьей державы, а именно, Германии или Австро-Венгрии. Тогда был осуществлен знаменитый визит Александра Третьего в Париж, когда император Всероссийский слушал, стоя с непокрытой головой, что бы вы думали? Марсельезу. За которую в России вообще могли отправить туда, куда Макар телят не гонял, но, видите, положение обязывает. И кстати говоря, даже самый красивый мост через Сену, мост Александра Третьего.
С.БУНТМАН — Немножко вычурный, но красивый.
О.БУДНИЦКИЙ — Ну, да, с золотом там переборщили, но такой.
С.БУНТМАН — Сразу скажем Анатолию, что слово Антанта, это конечно, никакая не аббревиатура, это просто воспроизведение слова entante, как сердечное согласие — entante cardiale.
О.БУДНИЦКИЙ — Да, это уже союз, конечно, не прямой, не прямой военный союз, но, как бы, соглашение для взаимной помощи на консультациях, заключенное между Францией и Англией — вечными врагами, в 1904-и году, ну у Франции-то давно появился, а Англии уже стало ясно, что в начале 20-го века это главный враг — Германия. Напомню, что Германия разгромила Францию в войне 1870-71-го годов, во Франко-Прусской войне. Точнее, не Германия была, Пруссия. И вот, как результат, образовалась Германская империя. Так что, Германия оттяпала у Франции Эльзас и значительную часть Лотарингии. И Германия постоянно стремилась Францию добить. А Франция наоборот, стремилась взять реванш. Плюс к этому, если добавить противоречия между Германией и Россией по поводу торговли. Противоречия между Россией и Австро-Венгрией на Балканах. Противоречия между Россией и Германией, и Англией, и бог знает еще какими державами на Среднем и Ближнем востоке, то хватало проблем. 19-й век, напомню, был веком колониализма, передел мира, передел колоний, передел рынка. То есть, все то, что писали классики марксизма-ленинизма — все правда. Поэтому, нет ничего недостоверного:
С.БУНТМАН — Во всяком случае, значительная часть.
О.БУДНИЦКИЙ — Да. В 1907 году подписали соглашение о разделе интересов в Персии Россия и Англия. И завершилось формирование этих двух основных блоков, война между которыми была очень вероятна.
С.БУНТМАН — Олег Будницкий — Первая Мировая война. Сегодня первая наша передача, мы продолжим после кратких новостей. Только процитирую Егора и мы посмотрим так это или не так: ‘Все дело в Принципе, я имею в виду, имя собственное’. Так ли это, все ли дело в Принципе, мы попытаемся понять после кратких новостей.
НОВОСТИ
С.БУНТМАН — Мы продолжаем нашу программу совместную с журналом ‘Знание — сила’. И начало небольшого цикла о Первой Мировой войне. Сегодня первая передача. Напоминаю, что мы прервемся 14 августа. И одна передача будет посвящена Олимпийским играм, что там не так, а сейчас мы говорим о начале Первой Мировой войны, и предпосылках. Нет, Егор, я совершенно по-доброму вас процитировал, и действительно, сейчас мы попытаемся понять, может ли все решить один случай, все дело в Принципе, как вы пишете, убийство Фердинанда, могло ли оно действительно стать единственной причиной, и тем спусковым крючком, или были еще и другие. Еще один вопрос у нас: ‘Обрисуйте в двух словах подлинные планы великих держав к началу Первой Мировой войны. Планировался ли в действительности захват России и Константинополя? Скажите, почему такие серьезные страны, как Швеция и Испания, сохранили нейтралитет в Первой Мировой войне? Не нужна была ни Россия, ни Германия?’ Александр из Москвы. Ну, вот это постоянно бродит настроение, что если бы Россия с Германией была, то было бы интереснее, не было бы революций. Это знаете, такая полуевразийская такая вот теория.
О.БУДНИЦКИЙ — Ну, на эту тему есть такая хорошая польская пословица, что если бы у тети были бы усы, то был бы дядя. Это исходит из известной записки, вероятно, Петра Николаевича Дурново, человека очень умного, который представил эту записку до начала войны, где предрекал то, что, собственно говоря, и случилось. Но, этот союз России и Германии был крайне мало вероятен, уж больно много было противоречий. И кстати говоря, Вильгельм Второй как-то раз обвел вокруг пальца Ники, как он называл в письмах своего родственника Николая Второго, а тот его, соответственно, называл Вилли, так и подписывался — твой Вилли, на свидании известном в Бьорке, на яхте Николай Второй поддался как-то на уговоры Вильгельма и подписал вот этот самый союзный договор. То есть, договор, который практически дезавуировал союз России с Францией. Вот. Когда Николай Второй вернулся с этим договором в Петербург, то министры очень быстро объяснили императору, что нельзя, и что он такое подписал. И Николай Второй был вынужден смирить гордыню и написать Вильгельму, что он ошибся, и оказывается все не совсем так, как обстоит на самом деле. Так вот, что касается Принципа, если по прядку. У каждой войны есть повод. Она не начинается на ровном месте. Иногда этот повод создают, иногда этот повод подворачивается под руку. Историки до сих пор спорят, был ли повод создан. Если создан, то кем? Или это действительно произошло случайно. Я имею в виду, в том смысле, что не планировали ни в каком генеральном штабе, ни в каком разведывательном отделе. Историки иногда грешат, даже об этом писал Николай Павлович Полетика, известный советский историк, в истории убийства, еще в 30-е годы вышедшем, о том, что сербы были заинтересованы в начале войны, и о том, что за сербами стоял российский военный штаб. Вот это всегда была такая тенденция приписывать вот это вот самое зло развалившемуся режиму. Логика здесь была проста. Кто выиграл от этой войны? Только Сербия. Да, была очень маленькая Сербия, а стала Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев. А значит, сербы и втравили великие державы в войну, чтобы их руками ликвидировать всю Австро-Венгерскую империю, и создавать эту самую великую Сербию. Ну, я не думаю, что это уж был такой коварный план, поскольку предсказать такое, я думаю, не решился бы никто, даже самый отчаянный авантюрист. На мой взгляд, так все просто сошлось, в этот несчастливый день, 28 июня 1914-го года. И день-то этот был не простой, ведь это был день Косовской битвы, когда в 1389-м году, на Косовом поле, турки разбили сербскую армию, началось порабощение Сербии и Турции. Это день траура, священный день, в общем, для сербов, вот как раз в этот день был визит наследника Франца Фердинанда в Сараево. Это могло выглядеть как нарочитая демонстрация. Хотя, сам Франц Фердинанд, кстати говоря, приехавший на маневры, он-то и считал себя защитником славян.
С.БУНТМАН — Ну, на самом-то деле, сколько Австрия тогдашняя, Священная римская империя, сколько боролась с турками, и в общем-то, вытеснила вместе с другими турок тогда.
О.БУДНИЦКИЙ — Да, ну, в общем-то, это предания старины глубокой, а если какие-то конкретные ситуации:. Ну, я напомню, что в 1908-м году Австрия аннексировала Боснию и Герцеговину. Был очередной кризис, очередная ситуация на грани войны, как-то рассосавшаяся постепенно. И вот он тут и появляется. И вот Франц Фердинанд, он был сторонником вроде бы превращения австро-венгерской националистической монархии в тройственную такую — австро-венгеро-славянскую. И здесь, может быть, даже был личный интерес. Такая пикантная история, возможно, имеющая историческое значение. Он был женат морганатическим браком на Софии Хотек. И в силу этого, его наследники, его дети, были лишены права на престол по решению Франца Иосифа — императора. И это решение действовало бы, безусловно, в Австро-Венгерской империи. Но, если бы она стала тройственной, то есть, другой, и если бы ее императором стал бы Франц Фердинанд, то не исключено, что ситуация могла измениться.
С.БУНТМАН — Да, известный прием вообще, полууниверсальный.
О.БУДНИЦКИЙ — Да. Ну, так или не так, во всяком случае, Франц Фердинанд официально объявлял себя защитников славян. И славяне видимо его, в качестве своего защитника не признавали. Во всяком случае, балканские. И вот в этот день 28-го июня он был убит. Причем, судьба дала ему как бы шанс. Не смотря на безумно плохо поставленную охрану, через каждые 60 метров стоял один полицейский, не смотря на то, что он ехал не: Ему предлагали ехать в ландо, чтобы его охранял эскадрон кавалерийский, тогда бы все было нормально. Он предпочитал автомобиль. Никакой конной охраны за автомобилем, понятное дело, не успевало. Автомобили эти ездили по узким улицам Сараево. Агенты стояли через каждые 60 метров. То есть, для террориста мало-мальски решительного проблем особых нет. И вот представьте, картина, едет этот самый кортеж из 4-х автомобилей, забрасывает публика Франца Фердинанда и графиню Хотек, которая с ним была в одной машине, цветами, букетами цветов. И вдруг падает в автомобиль дымящийся букет. Франц Фердинанд немедленно среагировал, выбросил букет из машины, он взорвался. Это была бомба, брошенная Неделько Габриновичем, одним из участников этой самой террористической группы ‘Млада Босна’. И несколько человек ранило, в том числе капсюль, который взорвался, он попал в шею графине Хотек, жене эрц-герцога. И он выразил свое недовольство на встрече с бургомистром тем, как его встречают, понимаешь, букетами с бомбами. На обратном пути из дома бургомистра он был убит. Застрелен Гаврилой Принципом, гимназистом несовершеннолетним. Причем он застрелил и эрц-герцога, и его жену. Кстати говоря, он не был к смертной казни приговорен, как несовершеннолетний, досидел он до 18-го года, и умер в тюрьме. Ну, он был болен туберкулезом еще на момент покушения, и возможно, его избрали убийцей, потому что он все равно был не жилец. Тоже, один из вариантов. Ну, вы знаете, после этого, прошло более месяца до начала войны, и почти месяц до австрийского ультиматума Сербии. Ультиматума в той форме, в которой он был послан в Белград. То есть, фактически провоцировавший Сербию на отказ и на войну. Ну, а в течение месяца шли консультации. И война не была вот такой спонтанной реакцией на убийство эрц-герцога Франца Фердинанда. Это был продуманный шаг. Поэтому, это все-таки, не причина, а повод к войне. А причина была та, что Германия, которая при всех разговорах о равной ответственности всех из держав, эту войну развязавших, Германия, все-таки, на мой взгляд, была главной виновницей этой войны. Германия решила, что пора решить те проблемы, которые у нее накопились.
С.БУНТМАН — Например, с колониями или в Европе?
О.БУДНИЦКИЙ — И в Европе и с колониями, как следствие. Ибо разгром Франции вел бы к тому, что Германия получала бы французские колонии, или, во всяком случае, какие-то преимущества в этих колониях. Напомню, что до этого были острые столкновения в 1905-м и последующих годах, в 1909-м, между Германией и Францией, по поводу Марокко. Марокканский кризис, который едва не привел к войне, когда вдруг Вильгельм Второй приплывает на канонерке в Танжер, высаживается, и на белом коне разъезжает по Танжеру. И всякие такие были эпизоды. Ну, главным противником, конечно, была Англия. Острейшая конкуренция экономическая и политическая. Немцы полагали и не без оснований, что архитектором их изоляции в Европе является Великобритания. Это было действительно так. Англия, как известно, на протяжении всего своего существования до начала 20-го века, да и в первой половине 20-го вела такую политику, что на континенте не должно быть ни одной доминирующей державы. Они редко принимала участие сама в европейских войнах, но стремилась сделать так, чтобы никто не был хозяином на континенте. И Германия явно шла к тому, чтобы стать хозяином.
С.БУНТМАН — Ну, на это была направлена предыдущая, как ее считают, Мировой войной, потому что она за океаном была семилетняя. Англия почему еще выступала на стороне и Пруссии, потому что уж очень нехорошая Франция была тогда. Уж очень серьезно все это было, да.
О.БУДНИЦКИЙ — И после, по окончании Первой Мировой, в 20-е, она не допускала чрезмерного усиления Франции, за счет полного уничижения и разгрома Германии. И не без содействия Англии, происходило восстановление Германии.
С.БУНТМАН — Флот? Вот это знаменитое 34-35-го года соглашение.
О.БУДНИЦКИЙ — Ну, да, ну там уже в 30-е годы сложнее. Но, в 20-е, кстати говоря, может быть, это было и правильно. И то, что сделали с Германией в Версале, это было не очень хорошо для европейского равновесия. И у англичан хватало смысла, чтобы это понять. Другое дело, что на пути к усилению, к реваншу, Германия пошла совсем не по тому пути, на который рассчитывали англичане. И весь остальной цивилизованный мир. И надо сказать, что Германия, с точки зрения политиков и военных, в тот момент была объективно сильнее своих противников, и с точки зрения германских военных, этот момент упустить было нежелательно. Поскольку программа перевооружения осуществлялась и в России, модернизация армии после Русско-Японской войны, которая должна была завершиться к 16-му -17-му году, так, в общем-то, Франция не спала, что называется, и Германия считала, что нужно решить проблему сейчас. А план, как эту проблему решить, был разработан еще в конце 19-го — начале 20-го века, это был знаменитый, или пресловутый, если угодно, план Шлиффена. План разгрома противников по одиночке. Для того, чтобы избежать войны на 2 фронта, которая была гибельна для Германии, это немецкие стратеги понимали. Противники были понятны, Россия и Франция. И план был прост. Сначала надо было нанести молниеносный удар по Франции, разгромить французскую армию, пока Россия будет мобилизовываться, и подтягивать войска к границам, по расчетам получалось, что Россия это сделает не ранее, чем на 40-й день, после начала войны. Ну, тут сказывалось второе по значению российское бедствие, это дороги. И, прежде всего, железные дороги. Еще великий Мольтке, я называю Мольтке великим, в отличие от Мольтке-второго, племянника, который был начальником Генштаба…
С.БУНТМАН — Нет, Мольтке-младший — это отдельная история, да.
О.БУДНИЦКИЙ — Так вот, этот самый великий, он действительно был великий полководец и стратег, он говорил, что не стройте крепости, а стройте железные дороги. В Германии было 12 км. Железных дорог на 100 квадратных — такая плотность, а в России 1, в 12 раз меньше, чем у Германии. И поэтому, в России, русский паровой каток, как его называли, впечатляли масштабы российской армии. Армия мирного времени — 1 млн. 350 тысяч человек. Фантастика по европейским масштабам. А после призыва резервистов, армия должна была превышать 6,5 млн. человек. Скажу, кстати, что в итоге, за годы войны, в России в армию было мобилизовано 15,5 млн. человек. За все это время. Кстати совершенно напрасно, это было излишне, как показала жизнь.
С.БУНТМАН — Зато привело к очень интересным последствиям:
О.БУДНИЦКИЙ — В феврале 17-го года.
С.БУНТМАН — Да, да, да. То есть, разложившаяся армия стала фактором политической борьбы.
О.БУДНИЦКИЙ — Совершенно верно. Прежде всего, те части, которые стояли в тылу, а не на фронте. И вот расчет был такой — сокрушить Францию. Причем, как говорят злобные политики, по отношению к военным, что генералы всегда готовятся к прошедшей войне. Это было совершенно верно. Ибо Шлиффен и вся эта компания, они готовились к генеральному сражению вроде Седана, решающей битвы франко-прусской войны. И никто помыслить не мог, что война будет затяжной. Максимум — 4 месяца. Это был максимальный срок, который отводили на войну, которая пролилась 4 года, даже больше. Причем, в германском генштабе был расписан ход войны по дням и по часам в буквальном смысле слова. Каждый не то, что генерал, каждый офицер знал свой маневр. Были подготовлены прекрасно солдаты, экипированы, прекрасная сеть железных дорог. Было, правда, одно маленькое но. Это то, что на пути реализации вот такого плана молниеносной войны лежала Бельгия. Люксембург и Бельгия. Бельгия, которая была нейтральной страной, и нейтралитет которой гарантировали все, включая саму Германию и Англию. Впоследствии в своей крайне неудачной речи германский канцлер Бетман-Гольвег назвал бельгийский нейтралитет клочком бумаги. И, кстати говоря, нападение Германии на Бельгию, оно послужило поводом для Англии вступить в войну. Ибо никаких формальных соглашений с Францией и Россией о военном союзе у Англии не было. Англичане понимали, что им нужно вступить в войну, если они не хотят допустить разгрома Франции, и гегемонии Германии в Европе. Но, провести это решение через Парламент и даже получить большинство в правительстве, где был сильны позиции сторонников мира любой ценой, было не просто. И решающим звеном было нападение Германии на Бельгию, да еще и сопровождавшееся, и это тоже такая относительная новинка Первой Мировой войны, сожжением деревень для устрашения, и расстрелом заложников. Это было в первые же дни Первой Мировой войны. И немцы с самого начала испортили вот свой, что называется, имидж. Ну, а что касается планов держав, то ситуация здесь была такая. Во-первых, между Францией и Россией было соглашение, что Россия вступит в войну не на 40-й, а на 15-й день войны. И Россия это сделала. Результат мы знаем. Это разгром русской армии в Восточной Пруссии, о котором мы, наверное, поговорим в следующий раз. Что касается Франции, то, как ни странно, Франция придерживалась именно наступательной войны. Французы считали, что при превосходстве Германии в живой силе и в вооружении, и в экономическом превосходстве, успех может принести вот такой стремительный наступательный удар. Причем, конкретного плана, прописанного, не было. Ибо доктрина французская была прямо противоположна немецкой. Что предусмотреть все невозможно, и очень важна инициатива и дух сражающихся армий. Возможность удара через Бельгию, французы не допускали. Хотя:
С.БУНТМАН — Они, наверное, считали, что пойдут через Будапешт, из Лотарингии:
О.БУДНИЦКИЙ — Совершенно верно. На это был расчет. Были грамотные военачальники, которые предсказывали удар немцев через Бельгию, чтобы обойти французские войска с тыла, отрезать их, устроить вот эти самые Канны, и, тем не менее, те, кто принимал решения, сочли, что этого не может быть, потому, что этого не может быть по их представлениям.
С.БУНТМАН — Ну, что же, мы с вами обязательно будем в следующей передаче, но только через 2 недели. Небольшой перерывчик 14-го. А через 2 недели Олег Будницкий — Первая Мировая война, мы продолжим этот, увы, юбилейный цикл. Спасибо, большое. Мы встречаемся с вами через 2 недели.
О.БУДНИЦКИЙ — Спасибо.