ПЕРЕСЕЛЕНИЯ В РОССИИ
ПЕРЕСЕЛЕНИЯ В РОССИИ, естественное продолжение того процесса колонизации русской государственной территории, который являлся одной из характерных черт русской хозяйственной и частью государственной истории и который следовал за процессом постепенного образования этой территории.
Еще в сер. XIX в. переселение шло по преимуществу в южные, новороссийские и юго-восточные, заволжские губернии Европейской России, а также на Северный Кавказ, и лишь сравнительно ничтожное число переселенцев двигалось за Урал, в Азиатскую Россию. В н. XX в. процесс колонизации собственно в пределах Европейской России закончился, и лишь частично переселение шло еще в юго-восточное Заволжье и в леса северо-востока Европейской России. В основном переселение н. XX в. было движением из Европейской России в Азиатскую, гл. обр. в Сибирь и степи Средней Азии. Сравнительно слабо было развито переселение на Кавказ и в Туркестанский край (см.: Туркестан Русский), с одной стороны потому, что земледельческая колонизация того и другого была возможна лишь при условии искусственного орошения, отчасти же ввиду особых юридических условий местного землевладения, затрудняющих заселение, особенно в Туркестане, даже тех земель, которые не использовались коренным местным населением. Организованного переселенческого движения в Туркестан не существовало. Сравнительно давно начало колонизоваться Семиречье, где в н. XX в. русские составляли уже до 15% населения и образовали 29 казачьих и 31 крестьянское поселение. В Сыр-Дарьинской обл. русских селений было 55, а русское население достигало 3,5%; из остальных областей Туркестана в Самаркандской имелось 9 русских поселений, в Закаспийской — 16, в Ферганской — 7, русские составляли в первой из них 1,5%, в последней — 0,4% всего населения. Переселение в Закавказье регулировалось законом от 15 апр. 1899. Однако этот закон вначале не мог получить широкого применения, т. к. не было заготовленных для водворения переселенцев земель, и только 1215 душ мужского пола удалось устроить на землях Карсской обл., покинутых духоборами. Специальные переселенческие участки были открыты для заселения лишь с 1901. В общей массе, очевидно, кавказское и туркестанское переселение не играло серьезной роли, и потому, говоря о переселении вообще, приходилось останавливать внимание по преимуществу на сибирском переселении.
Переселение крестьянства в Сибирь, которое, в сущности, не прекращалось со времени первоначального завоевания Сибири, в н. XIX в. шло в весьма ничтожных размерах. Оно усилилось лишь в 1850-х, в эпоху организованного правительственного переселения государственных крестьян; в одном только 1854 в Тобольской и Томской губ. было приписано 19 тыс. душ мужского пола. По прекращении этого организованного переселения движение в Сибирь почти совершенно прекратилось и возобновилось лишь в 1880-х по причине более или менее полного истощения земельных запасов в колонизационных районах Европейской России. Во 2-й пол. 1880-х в Сибирь переселялось в среднем в год по 37 тыс. душ, в 1-й пол. 1890-х — по 77 тыс. Усилилось переселение и тогда, когда переселенцы получили возможность двигаться по вновь открытой Сибирской железной дороге; в 1895 в Сибирь прошло уже 108 тыс., в 1896 — до 202 тыс. чел.; в 1897 благодаря некоторым принятым мерам по сокращению переселенческого движения оно упало до 87 тыс., в следующие же три года опять усилилось до 206—224 тыс. чел. в год. В состав переселенцев входили, однако, и ходоки, численность которых в эти годы превышала 50 тыс., так что численность собственно переселенцев ни в один год не превышала 150—170 тыс. чел. В 1901 под влиянием двух последовательных неурожаев в наиболее излюбленных переселенцами степных районах Сибири размеры переселения в Сибирь упали до 96 тыс., а в 1902 — до 82 тыс. душ. В общей сложности за двадцатилетие (с 1883 по 1902) в Сибирь прошло за вычетом ходоков до 1566 тыс. переселенцев, в т. ч. в первое пятилетие — 120 тыс., во второе — 283, в третье — 498, в четвертое — 665 тыс. К этой цифре надо, однако, прибавить еще движение переселенцев морем на Дальний Восток, в Уссурийский край. Со времени открытия морского переселения с 1893 по 1897 включительно сюда перебралось морским путем до 31 тыс. чел.; в следующие четыре года, с 1898 по 1901, морем переселилось еще 28,5 тыс. чел., но начиная с 1902 морское переселение прекратилось, т.к. открытие сквозного движения по Сибирской и Восточно-Китайской железным дорогам дало переселенцам возможность следовать в Уссурийский край гораздо более привычным и скорым сухопутным направлением.
Участие в переселении различных районов Европейской России было весьма неравномерным и с течением времени изменялось. В сер. 1870-х переселенцев, как констатировал кн. А. И. Васильчиков, выпускали гл. обр. три района выселения. Первый из них составляла малоземельная северо- и среднечерноземная область, имевшая центром Курскую и Харьковскую губ.; второй — Малороссия и юго-западный край, третий — средневолжские губернии. По регистрации переселенцев на сухопутной границе Сибири среди 67.041 семей, прошедших в течение 1887—93, оказались более всего представленными губернии Курская (10 тыс.), Тамбовская, Воронежская, Вятская, Самарская, Пермская (от 4,5 до 6,5 тыс.), Полтавская, Рязанская, Саратовская, Казанская, Пензенская, Харьковская, Черниговская (от 2 до 3,5 тыс.), Орловская, Симбирская, Нижегородская и др. Из Сибирских губерний большое количество переселенцев в то время давала Тобольская, и, т.о., переселение в к. 1880-х — н. 1890-х шло гл. обр. из двух районов: один из них, почти совпадающий с первым из районов выселения 1870-х, охватывал всю черноземно-нестепную область, другими словами Центр Европейской России, малоземельный и густозаселенный, вытянувшийся на севере до Симбирской и Нижегородской губ., на юге — до малороссийских губерний и имевший центром Курскую, Тамбовскую и Воронежскую губ.; второй район, в общем редконаселенный и богатый землей, охватывал заволжские восточные и особенно северо-восточные губернии, а также смежную с ними с востока Тобольскую губ. Во 2-й пол. 1890-х замечается значительное перемещение центра тяжести переселения. Из общего числа переселенцев, прошедших через сухопутную границу Сибири за 1895—1900, более трети, а именно 47,5 тыс. семей, вышло из северного черноземного района (по схеме Н. Х. Бунге), более одной пятой, 27,5 тыс. семей — из среднечерноземного, ок. 18 тыс. — из восточного и юго-восточного, 10 тыс. — из южного степного и юго-западного, 13,5 тыс. — из литовских и особенно белорусских губерний, 6 тыс. — из северо-восточных заволжских и всего 5 тыс. — из всех остальных нечерноземных районов. Центр тяжести переселенческого движения значительно передвигался, т. о., к западу и к юго-западу. Правда, главную массу переселенцев по-прежнему давала черноземно-нестепная полоса, но при распределении по отдельным губерниям на первый план выступали уже не такие губернии, как Курская или Тамбовская, а гл. обр. две малороссийские губернии — Полтавская и Черниговская, которые сверх того поставили и подавляющее большинство морских переселенцев на Дальний Восток. Довольно сильное еще в юго-восточных районах переселение из северо-восточных губерний значительно сократилось, а взамен того в переселенческом движении начинает участвовать ряд районов запада и юго-запада империи, которые раньше вовсе не давали переселенцев.
Как справедливо отмечал во 2-й пол. XIX в. А. И. Васильчиков, «никакой аграрный и социальный строй не может быть признан совершенным, полным и прочным, если он не дополняется правильной системой колонизации», причем в России в отличие от западноевропейских государств переселения не только не приносили никакого ущерба государственному целому, но, напротив, способствовали приобщению к русской культуре обширных незаселенных или занятых инородческими племенами территорий, благодаря чему содействовали, между прочим, упрочению русского господства на окраинах; с этой, по преимуществу политической, точки зрения рассматривается в особенности русское переселение на такие окраины, как Закавказье, Туркестан, Приамурский край. С точки зрения чисто экономической и социальной колонизация, связанная с отводом крестьянам государственных земель, была самым могучим средством расширения народного землевладения. Главнейшим непосредственным результатом ее являлось разрежение населения там, где избыток его приводил к чрезмерному возвышению арендных цен и к снижению заработков, в силу чего переселение признавалось необходимым звеном в ряду мер, направленных на улучшение быта крестьян.
Отношение законодательства русского и администрации к переселению было весьма изменчиво. До н. XIX в. переселение рассматривалось исключительно как способ колонизации постепенно присоединившихся к государству окраин, причем оно иногда поощрялось, иногда же, когда массовое бегство крестьян из центра начинало казаться опасным для государства или для земледельцев, сдерживалось более или менее решительными административными мерами. В н. XIX в. впервые появляется точка зрения на переселение как на средство для врачевания аграрных зон, которая и нашла себе широкое и планомерное применение в колонизационной политике первого министра государственных имуществ П. Д. Киселева, создавшего и проведшего в законодательство и в жизнь сложную организацию переселения государственных крестьян, преследовавшую одновременно цель как заселения пустынных окраин Империи, так и поднятия благосостояния той части крестьян внутренних губерний, которая уже в то время ощущала недостаток в надельной земле. После Киселева, в сер. 1850-х, эта единственная в своем роде организация пришла в упадок, а крестьянское законодательство освободительной эпохи почти совершенно игнорировало переселение. Такое игнорирование было результатом, с одной стороны, убеждения в том, что освобожденные крестьяне сами, без какого-либо особого содействия правительства, сумеют упрочить свое благосостояние, а также опасения, что благосклонное отношение правительства к переселению поведет к развитию бродяжничества среди крестьян; с другой же стороны, оно, как официально констатировалось, вызывалось влиянием поместного дворянства, опасавшегося в случае усиленного переселения вздорожания рабочих рук и падения арендных цен на свои земли. Однако переселение, хотя и не предусмотренное законом, не только не прекращалось, но, напротив, усиливалось. Правительству пришлось считаться с фактом самовольного переселения и сначала рядом частных узаконений и распоряжений урегулировать положение самовольных переселенцев, а потом и вновь принять более активное участие в направлении переселения. Законом от 10 июля 1881, а затем общим переселенческим законом от 13 июля 1889 переселение было вновь признано как самостоятельное явление, но было обставлено весьма стеснительным требованием получения в каждом случае разрешения министров внутренних дел и государственных имуществ, даваемого лишь при заслуживающих уважения основаниях со стороны хозяйственного положения желающих переселиться и при наличии притом свободных казенных земель, могущих быть предоставленными под заселение. При этом работы по отводу земель под заселение были столь слабо организованы, что запас заготовленных земель за несколько лет был совершенно исчерпан и из-за отсутствия готовых земельных участков в 1892 пришлось совершенно приостановить выдачу разрешений на переселение.
Решительный поворот в благоприятную для переселения сторону был вызван сооружением Сибирской железной дороги; учрежденный в 1892 особый Комитет для заведования этим делом нашел скорейшее заселение Сибири необходимым в интересах самой дороги; вместе в тем на заседании 8 дек. 1895 Комитет признал значение переселения для облегчения положения перенаселенных местностей и отверг существовавшие опасения по поводу вредных последствий от переселения с точки зрения интересов народного и частновладельческого хозяйства. Этот новый взгляд нашел выражение в законе от 15 марта 1896, значительно облегчившем и упростившем выдачу разрешений на переселение; вместе с тем, однако, ввиду постепенно выяснявшейся количественной ограниченности и главное — условной колонизационной пригодности земельных запасов Сибири было признано необходимым позаботиться, чтобы переселение предпринималось с возможной сознательностью, по предварительном личном осмотре предназначаемых под заселение земель; по закону от 27 дек. 1896 переселение допускалось поэтому не иначе как по предварительной посылке ходоков, преимущественно от каждой семьи особо, зато каждая семья, посылавшая ходока и зачислившая за собой через него землю, тем самым приобретала право на переселение. Изменившееся отношение правительства к переселению, выразившееся в целой системе мер, направленных на улучшение условий следования в Сибирь, на заблаговременное заготовление достаточного запаса земельных участков, а также — хотя и в меньшей мере — на облегчение переселенцам устройства на новых местах, ясно проявилось и в финансовой стороне дела. В то время как до учреждения Сибирского комитета ежегодные ассигнования на сибирское переселение исчислялись всего десятками тысяч рублей, за десятилетие с учреждения комитета по 1902 на расходы по организации переселения в Сибирь было отпущено 23 153 813 руб., в т. ч. на работы по отысканию и обмежеванию земель под заселение 6 211 305 руб., на ссуды переселенцам — 11 306 811 руб., на врачебно-продовольственную помощь переселенцам во время пути — 2 552 538 руб. и т. д. Под влиянием общегосударственных соображений, заставлявших правительство стремиться к упрочению Русского государства на окраинах, вплоть до 1917 происходило дальнейшее расширение ассигнований на переселенческое дело и его развитие, гл. обр. в области попечения о переселенцах на местах нового водворения.
С. Ю.
