Люди и события смутного времени. Скопин-Шуйский
Стенограмма передачи “Не так” на радиостанции “Эхо Москвы”
С.БУНТМАН — Все не так, не так как всегда и не так, как считаем. И этому посвящена наша историческая программа вот уже много лет, совместная передача с журналом «Знание — сила». Владислав Назаров. Добрый день, Владислав Дмитриевич!
В.НАЗАРОВ — Добрый день!
С.БУНТМАН — Возвращаемся к смутному времени. Но у нас… мы вот как в книжках, всегда аккуратные издательства, если у них опечатка, они вставляли бумажку: замечена опечатка. У нас какая-то была опечатка?
В.НАЗАРОВ — Да, это у меня была опечатка, не у нас. В прошлой передаче про царя Василия Шуйского один из слушателей правильно заметил, что потомство князей суздальско-нижегородских, оно шло, конечно, от младшего, третьего по старшинству сына Ярослава Всеволодовича — от Андрея. Он был, конечно, младшим братом, следующим по счету Александра Невского. Поясню, почему это произошло. У меня-то в голове в этот момент было родство не Александра и Андрея. А было родство сыновей Александра Невского, потому что по одной из версий, которую, кстати, отстаивал усиленно Василий Шуйский, он свое родство выводил от старшего брата — Даниила московского. И поэтому как бы обосновывая свои претензии на царский трон, говорил в этом родословии, что они, мол, старше.
С.БУНТМАН — Мы вообще старше всех московских князей, которые…
В.НАЗАРОВ — Ну, не всех, а всей династии.
С.БУНТМАН — Да, всей династии.
В.НАЗАРОВ — Естественно, поскольку Андрей — сын Александра Невского был, естественно, старше. Даниил был самым младшим сыном Александра. Ну, вот мы справились с этой опечаткой, а сейчас надо…
С.БУНТМАН — Кстати, слушатели, должен сказать спасибо, слушатели периодически намекали, хотя иногда ясно, иногда туманно намекали, задавали вопросы такие в прошлый раз.
В.НАЗАРОВ — Ну, так и прекрасно.
С.БУНТМАН — Очень хорошо, спасибо вам.
В.НАЗАРОВ — Слушатели очень квалифицированные и с ними приятно общаться через микрофон. Вот Михаил Васильевич Шуйский. Вот позднейшие сочинения о смуте очень часто по отношению к нему использовали такой эпитет: «прежереченный». Иногда говорили прежереченный Михаил. Ну, в чем дело, собственно говоря? Это же не выше упомянутый Михаил, такого значения в этом слове не было. А смысл разъяснялся довольно просто. Дело в том, что, пожалуй, ни один герой, ни одной лицо, заметно участвующее в событиях смуты, не получило столь единодушной оценки, как у современников, причем из самых разных лагерей, с самым разным качеством ума, наблюдательности, информированности. От современников русских и иностранных, от иностранных наблюдателей, как со стороны польского лагеря, так и со стороны, скажем, шведского лагеря. Т.е. и протестанты, и католики. Если мы соберем совокупность высказываний о Михаиле Васильевиче Скопине, то вывод один, перед нами один… пожалуй, едва ли не уникальный герой смутного времени, претензий к которому у его современников практически не было.
С.БУНТМАН — Так в чем же дело тогда? Вот это единодушное признание, ну, я понимаю, судьба, может быть, но мы еще чуть позже об этом поговорим, а какая-то все-таки вполне загадочная смерть. Не знаю. Жалко, как очень многие говорят, вот был бы у нас такой царь, а вдруг бы Скопин-Шуйский стал бы царем?
В.НАЗАРОВ — Это один из главных… Несомненно, это один из главных факторов. Ведь дело в том, что, ну, не было такой группы населения, которая была бы так дружно ненавидима, как родовитое боярство, спесивое родовитое боярство. В любых критических ситуациях главный гнев направлялся именно против них, что в смуту, что в последующих городских восстаниях середины 17-го века. Это отразилось в народных песнях, это отразилось в казаках. Вообще, боярин — это фигура отрицательная, нагруженная разными отрицательными смыслами, характеристиками со времен еще Даниила Заточника. Он советовал не иметь села рядом с боярской вотчиной, рядом с боярским селом по причине того, что плохо придется этому соседу. И вот на таком фоне второй герой народных песен 17-го века после Степана Разина — это князь Михаил Васильевич Шуйский.
С.БУНТМАН — Но в отличие от Степана Разина, вот он все-таки… оценка того была неединодушна. Хотя восторг такой удалью.
В.НАЗАРОВ — Нет, ну почему. В народных-то песнях…
С.БУНТМАН — Нет, ну удалью.
В.НАЗАРОВ — Удаль, удаль, безусловно. Оценка Разина неединодушна в других текстах. Это, конечно, так. Вообще, странные бывают смещения образов одного и того же человека. Вот тот же первый Самозванец, если взять набор его образов, совсем один. Разные люди появляются в разных текстах по разным поводам. Самозванец в Польше и Самозванец под пером польских или литовских лиц, сопровождавших его, это — один человек. Самозванец под пером некоторых текстов современных ему иностранных авторов, это другой человек, не литовцев и не поляков. И Самозванец, которого дружно проклинают, ну, проклинали же, в великую епитимью внесли имя Самозванца как великого еретика, дружно проклинают все московские тексты более поздние. Это уже третий образ. А вот с образом Михаила Васильевича Скопина никаких раздвоений, растроений нет. В народной ли среде, в ученой ли среде, простецы ли о нем что-то пели, говорили и думали или же это говорили мудрствующие книжники 20-30-х годов 17-го века.
С.БУНТМАН — Ну, давайте попробуем разобраться тогда, каков он был, что это за цельный образ предстает нам. Каково было становление… как Александр Владимирович пишет, «становление этого молодого народного героя».
В.НАЗАРОВ — Бесспорно. Вообще, Смутное время во многом — это время молодых. Он появился, впервые стал заметен 18-ти лет, а умер в 23 с половиной года.
С.БУНТМАН — Даже ему не было тех самых 24 еще?
В.НАЗАРОВ — Нет, не было. Ну, мы точной даты его не знаем, но, судя по имени, он был крещен во имя Михаила, значит, скорее всего, он родился в последней декаде октября 1586 года. Надо сказать, что Скопины — это была, к концу 16-го века это была старшая линия старшей ветви всего рода суздальских князей. Он приходился очень дальним родственником вот будущему царю Василию Ивановичу Шуйскому и его 4 братьям. И в отличие от других линий, Скопины не очень были заметны в политической жизни России до практически всего 16-го века. Его отец, Василий Федорович ничем особенным не отметился. Ему по праву рождения ему положено было быть боярином. Он им стал. Карьеру он сделал невеликую. Стал он боярином в особом дворе Ивана Грозного. В отличие от других Шуйских при гонениях на них в 86-87 году, он почти не пострадал. Т.е. он стал получать меньшие назначения, лишился одного очень доходного кормления, но ни опалы, ни ссылки, ни тем более насильственной смерти, как случилось у Андрея Ивановича или у Ивана Петровича Шуйского, с ним не было. Но умер он рано. И на руках у матери остался единственный сын в возрасте 7 лет. К тому же примерно в год рождения Михаила Васильевича постригся в монахи Троице-Сергиевского монастыря его дед по материнской линии — князь Татев. Это из самой заметной ветви князей Стародубских, очень заметное лицо в 70-80-е годы. Поэтому сказать, что детство и юность князя Михаила Васильевича проходили безоблачно нельзя. Очень часто карьера такого рода лиц из таких родов и фамилий она обеспечивалась крепостью семейного клана. А Шуйские в это время постоянно подвергались тем или иным преследованиям. Он оказался вне этих преследований, но он и не мог рассчитывать на какую-то особенную поддержку со стороны влиятельных лиц.
С.БУНТМАН — Т.е. изоляция здесь была, да?
В.НАЗАРОВ — Мы единственно, что знаем о нем до периода смуты, это то, что он обладал большими поместьями. Судя по всему, его мать, заметим как бы на полях, что вообще, женщины в России 15-16-го века становятся для нас особенно заметными тогда, когда они остаются вдовами. Вот тогда они появляются на листках тех или иных грамот, связанных с недвижимостью, они появляются во вкладных монастырских книгах. Они отмечаются какими-то иной раз записями, на каких-то свадьбах или придворных церемониях совсем редко, но, тем не менее, появляются, а тогда, когда они скрыты для нас широкими плечами или узкими плечами своих мужей, их не разглядеть, и их индивидуальные особенности практически не видны. Но, судя по результату, по итогу, тому, чем владел Михаил Васильевич, она была рачительной хозяйкой, она сумела дать ему хорошее образование. Известно, что он был грамотен, известно, что он был начитан и известно, что он был чрезвычайно любознателен. Один из самых тонких наблюдателей и авторов 17-го века о смуте, князь Каторев отмечал в нем эти черты. И к своим 18-ти годам, когда впервые о нем косвенно говорится, как о владельце множества вотчин и поместий, вот с его земель в армию, которая направлялась Борисом Годуновым на военный театр событий с Самозванцем, было собрано 50 с лишним конников. Это соответствовало очень значительным владениям. Все. Больше мы о нем ничего не знаем. И следующий раз, когда мы с ним встречаемся, это лето 1605 года. Самозванец въезжает в Москву, предстоит венчание на царство, но как тут быть без того, чтобы Самозванца не признала родная мать. Коллизия. А она, инокиня Марфа, Мария Федоровна Нагая, она находится в Иксинском далеком монастыре. Необходимо свидание, встреча, обществу надо показать, что он есть истинный царевич, он истинный сын Ивана Грозного и своей матери. Миссия деликатнейшая. Значит, надо ехать и надо как-то ее подготовить. Но с другой стороны, эта подготовка не должна быть видима. Как мы догадываемся, она не должна быть таковой, ну, просто скажем так, грубое какое-то насилие. И эта миссия поручается юному Скопину-Шуйскому.
С.БУНТМАН — Так.
В.НАЗАРОВ — Он ее прекрасно выполняет. Он привозит инокиню Марфу. Происходит трогательнейшая публичная встреча в селе Тайнинском, дворцовом селе, ну, нынешняя Тайнинка по Ярославской железной дороге. После этого устраивается венчание. Судя по всему, опять-таки в эти же дни происходит заговор старшего Шуйского, соборный суд над Василием Ивановичем — будущим царем и некоторыми его другими участниками заговора против первого Самозванца. Скопин неприкосновенен к этому. Летние и весенние заговоры 1606 года опять-таки никакого участия Скопина никакие источники нам не фиксируют. Мы только лишь знаем, что по одной росписи лиц, состоявших в Думе при Самозванце и созванной как бы на польский манер, он написан как бы Великим мечником и сенатором первой статьи. Ну, по-русски мы скажем так: это оружничий, по привычному нам стилю жизни. Т.е. это глава всех дворцовых и разного рода приказов, обеспечивающих военную подготовку и лично оружие царя. Ну, это ВПК и к тому же какое-то личное, наградное или походное царское вооружение, доспех и прочие вещи, которые считались символами царской власти. Опять-таки человеку-то всего лишь 19 лет только-только исполнилось.
С.БУНТМАН — Поразительно.
В.НАЗАРОВ — И опять-таки, что он мог вобрать и что по последующим событиям можно сказать, он успел вобрать за эти несколько месяцев правления первого Самозванца. Он успел вобрать необходимые, какие-то пока поверхностные сведения военного свойства от тех шляхтичей, которые пришли от Самозванца и были в его ближайшем окружении. И судя по всему, он очень активно общался с наемниками при царском дворе в это же время. Вот так мы расстаемся с ним в 1606 году. Происходит заговор, убийство Самозванца, выкрикивают царя Василия на импровизированном Земском соборе в цари.
С.БУНТМАН — Там он каким-то образом виден вот?
В.НАЗАРОВ — Абсолютно нет. И, тем не менее, без него царь Василий Шуйский обойтись не может. И очень рано, очень быстро проявился, несомненно, его воеводский, воинский талант. Все лето 1606 года и осень эта череда поражений правительственных сил от отрядов Пашкова, от отрядов Болотникова. Первая, пусть не очень значительная победа, т.е. вернее одна из первых, пусть не очень значительных побед, которая не изменила еще принципиальным образом ситуацию, это было поражение, которое в бою на реке Пахре, т.е. совсем рядом с Москвой, князь Скопин нанес отрядам Болотникова. Вот почему Болотников пришел Москву осаждать на несколько дней позднее, чем отряды Пашкова. Следующий этап. Это он в составе правительственных отрядов принял едва ли не одно из решающих участий. Он был одним из воевод большого полка, в определенные моменты был главным воеводой передового полка, т.е. авангарда сил. Вот в боях, решающих боях начала декабря 1606 года. Вообще, можно сказать, что война с болотниковцами, война с югом России московского правительства — это была та школа, которую он прошел с точки зрения военного опыта.
С.БУНТМАН — Тяжелая была война в смысле военного искусства? В военном отношении болотниковцы были умелое войско или на энтузиазме толпы такие, южно-казачьи там еще и т.д.? Что это было для…
В.НАЗАРОВ — Ну, это вообще-то большой отдельный разговор, но если кратко совсем, то война была крайне тяжелая, 5-6 крупных осад: Елец, Кромы, Калуга, Москва, Можайск. Ну, если еще не считать, там, двух-трех 5-ти дневных осад и штурмов. Почти 15 крупных боев и сражений. Это, значит, с июня, ну, с июля 1606 года и по начало октября 1607 года, когда Тула сдалась, болотниковцы. Там были не только казаки и не только толпы малообученных людей. Наоборот, это были достаточно организованные отряды. Дворянство, по крайней мере, на первом этапе южное, в значительной части было в антиправительственном лагере. Придворные служилые люди — это служилые казаки, это стрельцы, это пушкари, это люди, навычные военному делу. Плюс дворцовые и оброчные крестьяне южных уездов, которые самим образом жизни были подготовлены для военных действий. Потому что на границе жить несладко. Одной рукой ты, ну, образно выражаясь, держишь за рукоять сохи, а другой ты держишь саблю.
С.БУНТМАН — Ну да.
В.НАЗАРОВ — Поэтому нет, эта война была тяжелая. И с точки зрения, соотношения сил, и с точки зрения того, как она протекала, это едва ли была не самая тяжелая война в эпоху смуты. Трудно, конечно, сравнивать, но с точки зрения военной победы, которая была одержана, как полагал Шуйский со сдачей Тулы, он полагал, что на этом все его горести кончились. И по тому, как он себя вел, неразумно, в конечном счете, как выяснилось, это было именно так. И в этой войне, особенно на ее последнем этапе, когда Михаил Васильевич Шуйский, ну, сколько ему сейчас было лет? 21 год ему был, неполный 21 год, он фактически во время тульского похода, похода на Тулу против повстанцев, был главнокомандующим основных русских сил. Первый воевода большого полка.
С.БУНТМАН — Ну, что же. Вот это славное начало, это славное и тяжелое начало. Можно ли сказать, что вот он человек, ну, со всеми поправками на эпоху, на устройство общества, что он человек вот военный по определению, по сути своей?
В.НАЗАРОВ — Дело в том, что люди этого сословия, люди этой группы, они были военными от рождения. Дальнейшая судьба могла сложиться всяко. Могли преобладать административные назначения, а не воеводские, но воевать человек благородного происхождения должен был по рождению. И к сабле, к коню их приучали с малых лет.
С.БУНТМАН — Владислав Назаров. Мы продолжим программу «Не так!» о Михаиле Скопине-Шуйском через 5 минут примерно, после кратких новостей.
НОВОСТИ
С.БУНТМАН — Мы продолжаем нашу программу, программу «Не так!», совместную с журналом «Знание — сила». Владислав Назаров. Елена Шуйская просит у нас объяснить происхождение фамилии Скопин у Михаила Шуйского.
В.НАЗАРОВ — Ну, его прапрадед, сын Василия Бледного имел прозвище «Скопа».
С.БУНТМАН — А что это?
В.НАЗАРОВ — Ну, птица такая, хищная птица.
С.БУНТМАН — Скопа.
В.НАЗАРОВ — Да, есть такая птица, которая живет на болотах. Я не берусь точно сказать…
С.БУНТМАН — Т.е. по латыни не можете.
В.НАЗАРОВ — Да. По латыни не могу. Знаю, что она, ну, Stipas, но не соколиных, но что-то в этом роде. И этот его прапрадед жил где-то в конце, в самом конце 15-первой четверти 16-го века. Точных дат мы не имеем.
С.БУНТМАН — Хорошо. Вот здесь еще… ну, насчет вот… следующий, вот Василий Шуйский и Скопин-Шуйский, вот Александр, я задам чуть позже Ваш вопрос. Так еще здесь какой-то… ну, о статусе боярства и с чем можно сравнить в Западной Европе, Владимир Иванович спрашивает. Вот боярин — это кто? Можно сравнить ли с лордами, пэрами, вот кто для России?
В.НАЗАРОВ — Да, вне всякого сомнения. Боярин в узком и точном смысле слова 16-17-го века — это член Совета при государе. Причем боярин — это высший статус члена этого совета. В совет входили также окольничьи, думные дьяки, думные дворяне и по должности целый ряд лиц. Вот, скажем, по должности оружничьего Михаил Васильевич Скопин, соответственно, зимой 1605-1606 годов был членом Совета при Лжедмитрии I. Потому он и был сенатором первого ранга.
С.БУНТМАН — Т.е. ну вот это можно, вот пэр как те, которые из равных, и тот род, те семьи, из которых могут быть…
В.НАЗАРОВ — Да, вне всякого сомнения. Причем определенное, что ли соотношение знатности, статусности было и внутри тех довольно немногих родов, которые поставляли бояр, по преимуществу княжеских родов, но не только княжеских. Так вот среди титулованной знати Шуйским принадлежали всегда вот где-то вторые, третьи, четвертые места. Вот скажем, вне всякой конкуренции были две фамилии, причем не Рюриковичи, а Гедиминовичи в 16 веке. Ну, скажем так, большую часть 16 века. Это князья Бельские и князья Мстиславские. Вот Шуйские шли, по крайней мере, если брать опять-таки большой период, за ними.
С.БУНТМАН — Ну, что же. Мы возвращаемся к краткой и насыщенной истории Скопина-Шуйского.
В.НАЗАРОВ — Ну вот, конечно, следующий, значительный кусок жизни, который, собственно, и превратил Михаила Васильевича в «прежереченного Михаила» — это период, связанный с борьбой против Тушинского лагеря, против второго Самозванца. Вообще, конфузов разного рода на ниве ли военной или же на поприще административном у Михаила Васильевича было считанные случаи. Ну. Вот они случились как раз в начале этого периода. Значит, неаккуратность в исполнении сторожевых служб привела к поражению, ну, не решающему поражению, к отступлению с реки Пресни вот сил, которые он возглавлял, московских сил от тушинцев. Этот исход имел локальное значение, но, конечно, был неприятен. А следующий случился в начале его самой главной миссии, которую он стал выполнять с августа 1608 года. Ну, здесь необходимо, что ли 2-3 пояснения, что к этому моменту было в стране. Значительная часть страны была занята отрядами тушинцев или подчинялась когда формально, а когда и реально тушинскому лагерю. Т.е. она присягала царю Дмитрию Ивановичу, который якобы спасся и который вот теперь вновь доставал свой прародительский трон. Если брать северо-запад, то к тому моменту, когда на новгородской земле оказался Михаил Васильевич, в самом начале сентября присягнул Тушинскому вору — это прозвище второго Самозванца в русских источниках — Псков, затем пригороды псковские и кое-какие крепости новгородские. Это с одной стороны. С другой стороны, все попытки царя Василия урегулировать отношения с Речью Посполитой и добиться того, чтобы правительство и король Сигизмунд III Речи Посполитой вывели свои войска наемников из России, они ни к чему не привели. В этих обстоятельствах Шуйскому ничего не оставалось, как попытаться пойти на союз со Швецией и использовать возможные военные силы в виде наемников из Швеции в качестве способа орудия борьбы против Тушинского вора. Других раскладов не оставалось. Здесь надо сказать, что интересы-то сторон совпадали. В Швеции правил Карл IX. Сигизмунд по праву первородства имел больше прав на шведский престол. А известная коллизия между католичеством — Швеция ведь была протестантской страной в это время, привела к острым противоречиям как династическим, так и политическим. Известно, что Речь Посполитая и Швеция вцепились в горло друг другу…
С.БУНТМАН — Еще как.
В.НАЗАРОВ — …из-за восточной Прибалтики…
С.БУНТМАН — Да, да, да.
В.НАЗАРОВ — …еще в конце 1570-х годов. И эта, естественно, проблема продолжала оставаться. Поэтому с очень большой охотой Карл IX и ни один раз с 1609 г предлагал свои услуги, свою помощь правительству Шуйского. В этот раз деваться было некуда, надо было соглашаться. Это было предложение, от которого невозможно отказаться. И урегулировать эти проблемы, с одной стороны, и попытаться создать базу для ведения военных действий против тушинца, значит, и был послан в августе 1608 года князь Михаил Васильевич. Так вот конфуз-то с ним случился такой. Когда через несколько дней после его прибытия в Новгород он вдруг срочно в качестве особого представителя с самыми широкими полномочиями выехал из города со вторым воеводой Татищевым с казной всей новгородской и с небольшим отрядом дворян. Мотивировка была такая, что мы отправляемся на переговоры со шведскими представителями в Иван-город. Мотивировка была лукавая, потому что Иван-город уже присягнул Лжедмитрию II, и если там и ждали Шуйского, то прекрасно с его казной, для того, чтобы ее отправить под Москву.
С.БУНТМАН — Ну да.
В.НАЗАРОВ — Или хотя бы часть. Не пустили его и в Орешек. Поэтому, казалось бы, представитель и родственник царя, человек, который должен заключать договор со шведами, в конце сентября — начале октября вращался непонятно и неизвестно где на новгородской земле, и не вполне понятно, чем он, собственно, занимался. Помимо прочего к Татищеву были очень большие претензии у местного населения. Его лихоимство было широко известно. В этот момент к новгородской земле приближался тушинский отряд пана Кернозитского, довольно мощный отряд по силам: несколько тысяч человек. Пригороды некоторые новгородские уже присягнули Тушинскому вору, поэтому ситуация оставалась критической. За Скопиным отправилась делегация из Новгорода, он вернулся. После этого действительно или же это был очень ловкий донос, выявились тайные связи с Кернозитским у Татищева, состоялся скорый суд, публичный, после которого Татищев был утоплен, а его имущество было роздано в жалованье и русским людям, и вот часть его потом пошла на оплату наемников из Швеции. Как бы то ни было к февралю 1609 года, в конце февраля договор был заключен. Россия уступала Карелу с уездом и получала взамен корпус наемников численностью в 5 тысяч и оплату она должна была гарантировать только с момента их пребывания на российской территории. Все остальные расходы брало на себя шведское правительство. Этот корпус начал подтягиваться с конца зимы и концентрировался под Новгородом и в Тесове. И ситуация стала в военном плане резко меняться. Но еще раньше произошло очень важное событие, которое уловил, правильно уловил Михаил Васильевич и успел возглавить его. Дело в том, что опять-таки к поздней осени, к началу зимы 1608-9 годов тушинская администрация проявила себя в полной мере. И те города, которые дружно отдавались под власть тушинского лагеря, почувствовали, что такое военный режим и что такое военная реквизиция. Неумолимость, с которой польские отряды и казачьи отряды выбивали налоги или стации, т.е. на прокорм себе деньги, продовольствие и все прочее, превосходили любые ожидания. Как и обещал Самозванец, что «я вас буду жаловать, чего у вас и на уме нету». Вот этого на уме у многих тяглецов и горожан Поволжья и северных городов не было. Начались восстания, уже антитушинские восстания. Тушинцев выгнали из Вологды, где сумели сохранить богатейшую казну и товары от внешней торговли через Архангельск с Западной Европой. К концу зимы это движение приобрело очень широкий размах. Оно было спонтанным, организовывалось местными силами, и это был тот прообраз, который потом ляжет как принцип организации ополчения, ляжет в основание того, что будет делать первое ополчение и второе ополчение. Заслуга князя Михаила в том, что, поняв значение этого движения, он сумел направить своих воевод и голов, т.е. опытных людей в военном смысле к ратникам, которые к военному делу имели малое отношение, в эти зимние месяцы и сумел сорганизовать их направление в стратегическом плане. Силы были направлены на освобождение поволжских городов. Поэтому когда он начал свой поход в начале весны 1609 г, ситуация для тушинского лагеря изменилась уже самым серьезным образом и не в пользу тех сил, которые в нем находились. Что еще очень важно? Дело в том, что во время этого похода князь Михаил проявил исключительную выдержанность, тактичность в обращении с наемниками. В это непоседливое время самыми непоседливыми и изменчивыми людьми были наемники, в каком бы лагере они ни находились. Лжедмитрий I бросался вдогонку за уходившими в Польшу отрядами и на коленях умолял их оставаться. Те же самые ситуации имели место в тушинском лагере. То же самое случилось в воинстве Скопина-Шуйского при его движении к Москве. После первых успехов, когда был оттеснен и отчасти разбит отряд Кернозитского, следующие крупные столкновения произошли под Тверью, куда выдвинулся очень крупный корпус Заборовского, во главе с Заборовским, специально посланный из Тушина и из войск Яна-Петра Сапеги из-под Троице-Сергиева монастыря. Так вот в двухдневном бою войска одержали большую победу, но Скопин не стал брать штурмом острог Твери, где находился гарнизон тушинцев. По очень простой причине: для того, чтобы не было, как положено наемникам грабежа мирного городского населения после славной победы. И это было одной из причин. Ну, главная причина, конечно, неуплата жалованья, но это было одной из главных причин, почему после побед под Тверью значительная часть наемников ушла назад, к границе Московского государства. Нам нужно сказать еще об одном человеке, который во время этой кампании сыграл очень заметную роль. Это — командующий этими наемниками Яков Де Ла Гарди или Якоб Де Ла Гарди, сын очень известного французского гугенота, бежавшего в Швецию и внебрачной дочери Йохана III — шведского короля. Вот этот тандем двух людей почти одного и того же возраста — Де Ла Гарди был на 3 с небольшим года старше Скопина, вот дал очень существенные результаты. А Де Ла Гарди к этому моменту обладал прекрасным военным опытом: он примерно около 3 лет провел в армии принца Насаусского Морица в Нидерландах, так что обладал, можно сказать, новейшим западноевропейским опытом и ведения, и подготовки военных действий. Ну, остальное можно сказать пунктиром, поскольку решающий перелом был достигнут в боях под Тверью — это примерно середина августа, и затем под Калязиным монастырем. Вот опять-таки не по годам мудрость, аккуратность и взвешенность поступков проявилась и в этом. Ведь, собственно говоря, от Твери до Москвы — это несколько дней быстрого похода. В принципе дорога была открыта, но с левого фланга над ним бы нависали силы Лисовского и Яна-Петра Сапеги у Троице-Сергиевого монастыря, а в этот момент силы самого Скопина были достаточно скромными, особенно после ухода наемников. Он предпочел собрать все силы, добиться перелома в поволжских и заволжских городах, и затем уже, после повторной победы под Калязиным монастырем планомерно вытеснять все отряды и силы тушинцев из центральных районов страны. И к поздней осени 1609 года это ему в полной мере удалось. Он сумел переиграть, победить на поле боя и переиграть в военной стратегии опытнейших военачальников тушинского лагеря, и в первую очередь, — Яна-Петра Сапегу. Это был один, конечно, из крупных военачальников противного лагеря. В начале января 1610 года была снята осада Троице-Сергиевого монастыря. Сапега уходит в Дмитров, а затем под Волоколамск, а его войско располагается, вообще, уходит на Угру, не вливаясь в тогда уже осадившую Смоленск армию Сигизмунда III. И задача, которая стояла перед Скопиным, естественно, была простой: снять осаду Смоленска и отправить интервентов из Речи Посполитой за границы России. Два возможных было решения: или военные действия зимой, или же вход в Москву, подготовка к военным действиям в весенне-летний период. По ряду причин был выбран второй вариант решения проблемы. Говорят, что мать посылала гонцов и призывала Скопина не ездить в Москву. В этот момент произошло событие, которое посеяло большие подозрения в окружении царя. В грамоте Прокофия Ляпунова из Рязани Михаил Васильевич именовался царем и призывался как бы к тому, чтобы стать оным. Посланцев-то он задержал, арестовал, допросил, а потом отпустил. Конечно, это было воспринято с большим подозрением. Торжественный ввод войск в Москву состоялся при всеобщем ликовании в начале крестопоклонной недели Великого поста. Все было замечательно, но, по словам некоторых наблюдателей, Дмитрий Шуйский — младший брат царя, стоя на стене сказал: «Вот идет мой главный враг», когда во главе процессии вступал в Москву князь Михаил Васильевич. А через некоторое время, когда состоялись уже пиры после крещения младенца, сына, родившегося у князя Ивана Михайловича Воротынского, князь Михаил был крестным отцом, жена Дмитрия Шуйского была крестной матерью. И на пиру, крестном пиру, который уже состоялся после Пасхи, перепивная чаша, так называемая, которую поднесла ему Екатерина — напомним, это дочь Малюты Скуратова, — по дружному уверению всех современников и многих авторов более поздних, была отравлена. Он выпил ее, его могучий организм боролся две недели, видимо, с тем, чем его отравили. В ночь с 23 на 24 апреля он скончался.
С.БУНТМАН — Все-таки сдается, что убили, да?
В.НАЗАРОВ — Единственный случай, когда на отпевание допустили не православного в православный храм, и этим был Де Ла Гарди, это был этот случай. Единственный случай, когда человека не царского рода и очень отдаленного родственника царя похоронили в Архангельском соборе, это был этот случай. Несколько часов искали подходящий дубовый гроб, потому что он не вмещался в колоду, он был богатырского телосложения человек. И в народных песнях, еще раз повторим, он был вторым, скажем, по частотности и по количеству песен, которые сложены вот о людях 17 века. Главное, чем хвалится на пиру вот князь Михаил Васильевич, это не силой и удалью, не конем, не красивой женой, не своей богатой мошной, а очищением Москвы. Потому он и стал «прежереченным Михаилом». Он первый сделал то, что потом повторит второе ополчение. И он был Михаилом, а следующий царь тоже будет Михаилом.
С.БУНТМАН — Спасибо большое. Владислав Назаров. Вот, что снимать надо. Не всякую муру, а делать большую эпопею о Смутном времени. Только кому писать, да кому снимать. Ладно, это другая история. Спасибо. Это была программа «Не так!», совместная с журналом «Знание — сила».
