День 14 декабря 1825 года в Петербурге

Богучарский, Российская империя, Цитаты и извлечения для рефератов

В. Богучарский

Инсургентов было до 2000 человек, окруженных це­лыми массами сочувствующей им «черни». Такие силы в руках одного вождя могли решить все дело тем более, что из рядов правительственных войск постоянно при­ходили от солдат советы продержаться до ночи, а тогда и они перейдут на сторону восставших. Но тут-то и обнаружилась в рядах инсургентов полная дезорганиза­ция. Ждали диктатора, он не появился. Не было един­ства действий, единства распоряжения. Наступал вечер, вечер декабрьский, холодный, солдаты утомились, озяб­ли, проголодались, а А. Трубецкой все не являлся.

Перед инсургентами показались жерла пушек. В ка­честве прикрытия к ним был поставлен взвод кавалер­гардов под командою, — опять обстоятельство, которое могло бы иметь решающее значение, — члена Тайного общества, бывшего накануне на революционных сове­щаниях у Рылеева, поручика кавалергардского полка Ан­ненкова… Артиллерийская прислуга, как это тут же об­наружилось, не хотела вначале стрелять «по своим»… Перейди в этот момент инсургенты в наступление, и при создавшемся положении орудия легко могли очу­титься в их руках, а тогда дело, конечно, приняло бы совсем другой оборот…

Но за отсутствием единого ответственного руководи­теля, распорядиться было некому, а при таких обстоя­тельствах неизбежно должно было случиться то именно, что и случилось в действительности.

Раздалась команда стрелять из первого орудия, но выстрела не последовало. Командовавший орудиями по­ручик бросился к пальщику и закричал — почему он не стреляет?

— Свои, ваше благородие! — было ему ответом.

— Если бы даже я сам стоял перед дулом и скоман­довал пли, тебе и тогда не следовало бы останавливаться, — закричал поручик и сам пустил первый заряд.

Картечь ударила высоко в здание Сената. Посыпа­лись тела покрывавшего крыши сенатского здания на­рода. В ответ на выстрел последовал «неистовый крик» из лагеря мятежников и беглый ружейный огонь.

И все-таки в наступление они не перешли…

За первым выстрелом последовал второй, третий, четвертый, и на этот раз картечь делала свое губительное дело в самой гуще инсургентов и народа. Все бросились бежать врассыпную. Михаил Бестужев хотел построить остатки своих войск на льду Невы и броситься с ними на Петропавловскую крепость, но по ним стали стрелять ядрами, и в довершение лед не выдержал тяжести массы народа и проломился. Раздались крики «тонем». Траге­дия приходила к концу. Лейб-гренадеры и моряки стали бежать по узкой Галерной улице. Но и туда послали орудия, которые открыли продольный огонь. «Люди, — рассказывает в своих воспоминаниях Николай Бесту­жев, — валились и валились на каждом шагу». Насколь­ко в течение целого дня в правительственном стане было растерянности и нерешительности, настолько теперь в нем было силы и энергии…

День 14 декабря 1825 года в Петербурге // В кн.: Отечественная война и русское обще­ство. В 7 т. М., 1912. Т. 7. С. 271-272, 274.

Миниатюра: В. Тимм. Восстание декабристов 14 декабря 1825 г.