ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ РУСИ
ЗЕМЕЛЬНЫЕ ВЛАДЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ РУСИ. Первоначальная и более распространенная форма поземельного владения в древнерусском государстве была чисто общинная. Эта форма никогда не исчезала в нашей стране и существовала еще в н. XX в. по всем селам и деревням, потому что и тогда в сельских общинах земля принадлежала не отдельным лицам как собственность, а общине, и крестьяне владели участками земли только с правом пользования. В древности этот порядок землевладения соблюдался и в городах. Член городской общины не мог ни продать, ни заложить участок городской земли, состоявший в его ведении, точно так же как не мог этого сделать крестьянин относительно своего участка в сельской земле. Но несмотря на то что общинное владение землей постоянно оставалось главным и более распространенным, тем не менее оно не было единственным на Руси, и, вероятно, еще в глубокой древности рядом с общинным поземельным владением было владение частное, что также служит прямым доказательством общинного, а не родового быта, при котором частное владение было бы невозможно. Последнее приобреталось в Древней Руси необыкновенно легко. Из-за малочисленности первоначального славянского населения на Руси сравнительно с огромным пространством земель за общинными поземельными владениями оставалось много земель, никем не занятых, известных впоследствии под именем диких полей, диких лесов и пущей. Поэтому каждый, кто расчищал дикий лес или возделывал дикое поле собственными средствами, вместе с тем делался и полным владельцем, собственником занятой им земли. За первым занимателем никому не принадлежавшей земли законодательством русским признавалось право собственности и в последующее время (в XV и XVI вв.). Следовательно, тем менее мы имеем право отвергать его при первом занятии земли славянскими племенами. Наоборот, тогда считалось заслугой, если кто обрабатывал дикую землю, потому что главной заботой славянских общин было как можно более возделывать земли. Вообще, во всех древних славянских общинах мы находим и частную поземельную собственность; при этом частные собственники всегда пользовались у них большим уважением. Они назывались отчинниками, владетелями, держателями земли, общинниками, составляли высший класс общества и имели большое влияние на дела общественные; земля сообщала им особый вес и уважение от сограждан.
Позднее к первым двум формам поземельного владения присоединились две новые формы, а именно, владение княжеское и владение поместное.
Княжескими землями назывались те волости, города, села и угодья, которыми владели князья. Что князья имели в этот период свои поземельные владения, мы убеждаемся положительными свидетельствами летописи. Так, напр., Вышгород, по свидетельству летописи, принадлежал кн. Ольге, Берестово и Предславино — кн. Владимиру. Княжеские земли разделялись на два разряда. К первому принадлежали земли, уступленные князю земщиной. Эти земли не были полной собственностью князя, потому что они давались не лично тому или другому князю, а составляли принадлежность княжеской власти вообще. Поэтому князь владел ими только до тех пор, пока был князем в той области, которая дала ему земли. Второй род княжеских земель составляли земли, приобретенные покупкой от частных собственников или расчищенные за княжеский счет из диких полей и лесов. Эти земли были полной собственностью князя и оставались за ним и тогда, когда он переходил на княжение из одной области в другую.
Поместными землями назывались такие земли, которые князь давал своим дружинникам на время службы или на жизнь, но без права продавать, закладывать или передавать по наследству. Следовательно, в поместных землях в то время еще не было права собственности, а только право пользования ими. Первое упоминание о поместной раздаче земель относится ко времени Владимира. По свидетельству саги Олава Тригвессона, Владимир дал в поместье Сигурду, дяде Олава по матери, большие поземельные владения. Поместные владения раздавались, вероятно, из княжеских, а не из общинных земель, по крайней мере, так делалось в те времена, от которых дошли до нас официальные свидетельства о такой раздаче.
После принятия христианства поземельное владение на Руси по-прежнему было общинное, вотчинное, княжеское, поместное и, сверх того, появилось церковное, или монастырское.
Общинные земли стали называться черными землями и по-прежнему не составляли ничьей частной собственности, а считались землями государственными. На них были построены земские города и селения, и каждая община — городская или сельская, владела принадлежавшей ей землей как собственностью, нераздельно. Члены общины имели только право пользования участками общинной земли и не могли ни продавать их, ни закладывать иначе как тем лицам, которые пожелали бы вступить в члены общины и приняли бы на себя тягло, лежавшее на земле, поэтому защита или охрана общинной земли лежала на целой общине, а не на отдельных ее членах, и в случае споров за владение суд имел дело с самими общинами или с их выборными представителями, а не с отдельными членами. Владение общинной, или черной, землей всегда влекло за собой исполнение разных повинностей и платеж податей, лежавших на общине: член общины, получая участок земли, вместе с тем принимал на себя и ту долю общинных повинностей, которые лежали на земле, — без этого условия община не давала земель. Общинные земли делились в городах на дворы, а в селах — на оковы, бочки, четверти и т. д. по количеству хлеба, засеваемого на них. Соразмерно с пространством засеваемой земли взимались подати. Кроме того, сельские земли делились на выти, у новгородцев — на обжи, т. е. такие доли, которые представляли полный надел того или другого члена общины. По качеству черные земли делились так же, как и другие разряды земель: на пахотные, сенокосные, лесные и др. К ним же причислялись разные угодья и промыслы: рыбная ловля и охота, бортные урожаи и в некоторых местах соляные промыслы.
Вотчинные земли по-прежнему были частной собственностью; они, как и раньше, приобретались расчисткой диких полей и лесов, покупкой и дарением, по наследству и по другим гражданским сделкам между собственниками, а также, хотя и редко, пожалованием от князя. Владение вотчинными землями как полной собственностью вообще оставалось на прежних основаниях, но вследствие разделения Руси на уделы появилось некоторое ограничение прав собственника на вотчинную землю, состоящее в том, что вотчинник, переходя на службу к другому князю, а не тому, во владениях которого находилась его вотчина, хотя и не терял своего права на вотчину, не мог перечислять ее из одного владения в другое: вотчина со своим владельцем не переходила во владения другого князя — она принадлежала прежней земщине, платила дань прежнему князю и тянула к своему городу.
Т. о., с появлением уделов ясно обозначилось, что частная поземельная собственность имела тесную связь с общинным, или земским, поземельным владением, вотчина не могла отделиться от земщины, к которой она тянула судом и данью. Поземельная собственность, не стесняя личности самого владельца, тем не менее налагала на него некоторые обязательства по отношению к той земщине, к которой принадлежали его владения, так что дружинник, принимая на себя разные повинности и платежи, лежавшие на его земле, делался в некоторой степени земцем. Вотчинные земли могли быть и городскими; последние обычно назывались белыми или обеленными в противоположность сельским, которые назывались черными.
oldje.
Княжеские земли по происхождению своему, как мы уже знаем, или были уступлены князю земщиной, или приобретены им покупкой у частных собственников и расчисткой диких полей и лесов. Те и другие земли были собственностью князя, но появление уделов на Руси ясно показало, что его права на эту собственность были неодинаковы, а именно: князь, переходя из одного удела в другой, уже терял всякое право на земли, уступленные ему земщиной, потому что они целиком переходили к новому князю; земли же, приобретенные покупкой или расчисткой и заселением диких полей и лесов, оставались за ним как частная собственность, и в тех случаях, когда он переходил в другое владение, новый князь не имел на них прав собственника. Отсюда понятно, что земли, уступавшиеся князю земщиной, составляли принадлежность собственно княжеской власти, а не личности того или иного князя. Земщина уступала их только на период властвования князя; следовательно, они не были частной собственностью князя, а принадлежали к землям государственным. Из этих земель князь раздавал участки своим дружинникам за их службу; но он не имел права отдавать их в вотчинное владение. На землях покупных, составлявших частную собственность, князья отстраивали разные хозяйственные заведения, доходы с которых шли в их казну. К частной собственности князей принадлежали не только сельские земли и угодья, но и городские дворы, которые они покупали у частных собственников; так, в Путивле был дом Святослава Ольговича, о котором летопись упоминает под 1146, при взятии Путивля Изяславом: «И ту двор Святославль раздели на 4 части, и скотнице, брестьянице и товар, иже бе не мочно двинути и в погребех было 500 берковсков меду, а вина 80 корчаг, и церковь св. Вознесения всю оплупиша и не оставиша ничтоже княжа, но вся разделиша и челяди семь сот». Также под 1158 летопись упоминает о дворах Юрия Долгорукого, рассказывая о мятеже, бывшем в Киеве по смерти этого князя: «Много зла сотворися в тот день: разграбиша двор его красный и другий двор его за Днепром разграбиша, его же звашет сам раем, и Васильков двор, сына его разграбиша в городе». Частные княжеские земли, хотя принадлежали к земщине и входили в состав государственных земель, в то же время управлялись волостелями и посельскими или тиунами, присылаемыми князем; следовательно, они ничем не отличались от земель частных владельцев. Управу приставников в княжеских землях Даниил Заточник характеризует следующими словами: «Не имей двора близ княжа двора, не держи села близ княжа села, тиун бо его, яко огнь трепещицею накладен».
Поместные земли в этот период, как и в предыдущий, не были собственностью своих владельцев; они раздавались князьями дружинникам на праве пользования в течение службы их князю, и т. к. они раздавались из тех земель, которые были уступлены собственно княжеской власти, а не лично князю, то в настоящий период с развитием удельного разновластия значение поместных земель ясно определилось, потому что дружинники, переходя вместе со своими князьями из одного владения в другое, лишились всех прав на поместья в прежнем владении, которые переходили к новому князю и раздавались им его дружинникам. Т. о., ясно обозначалось, что поместья никогда не были частной собственностью и не могли быть ею; они всегда составляли собственность государственную и, в сущности, имели одинаковый характер с черными землями. Как община раздавала черные земли по участкам своим членам с обязательством нести известные повинности и подати, лежавшие на том или ином участке, так же точно и союз общин — государство отдавало князю земли с тем, чтобы он раздавал их своим дружинникам также с обязательством нести службу со своего участка. Впоследствии с поместных земель была определена служба с такой же точностью, с какой определялись повинности и подати с черных земель, а именно, от помещика требовалось, чтобы он выходил на войну в известном вооружении и с определенным числом слуг, сообразно количеству земли, данной ему в поместное владение. Впрочем, это было только впоследствии, а в XI, XII и XIII вв. едва ли была такая точность и определенность в распределении повинностей с поместных земель, по крайней мере, до нас не дошло ни одного памятника, в котором бы указывалось, какие повинности лежали в этот период на поместных землях. Но, во всяком случае, нужно предположить, что поместные земли в этот период несли определенные повинности, потому что, как мы уже сказали, они не имели характера исключительности и, как черные земли, составляли собственность государственную. Разница между черными и поместными землями состояла только в том, что общины раздавали своим членам участки, меньшие по сравнению с теми, которые князья давали своим дружинникам. Характер поместных земель, обусловленный тем, что они были собственностью государства, имел большое влияние на само устройство русских владений. Такой характер поместий в связи с удельной системой не давал русским помещикам возможности усилиться настолько, чтобы быть в тягость князьям и народу, как феодалам в Западной Европе, потому что, хотя поместье и лен по форме своей были почти одинаковы, т. е. означали неполное, временное владение за службу, в сущности, между ними была огромная разница: лен принадлежал государю, а не государству, следовательно, феодал, получив от государя лен на время службы, мог незаметно обратить его в полную собственность и увеличить свои владения получением новых земель от государя и постепенным превращением их в полную собственность. Так в действительности и было сделано феодалами Западной Европы, владения которых из ленных стали родовыми. Но русские помещики этого сделать не могли, потому что ни постоянная служба одному князю, ни переход от одного князя на службу к другому не упрочивали за ними поместий и не позволяли обращать их в полную собственность. Продолжая службу у одного князя, помещик должен был переходить из одного удела в другой, следовательно, терять свои права на поместья, и если бы для сохранения за собой поместья он вздумал перейти на службу того князя, которому доставался удел, где было его поместье, то и это не всегда упрочивало за ним права на поместье, потому что князь приводил с собой своих дружинников, которых должен был наделять поместьями и, следовательно, волей-неволей должен был или выгонять прежних помещиков, или же убавлять их поместья. Конечно, князь мог удовлетворять своих дружинников и не касаясь поместий, принадлежавших дружинникам, перешедшим к ним на службу от прежнего князя, — он мог назначить им жалованье и кормление, но это не всегда было возможно и притом только сохраняло помещикам право владения на более продолжительное время, но нисколько не увеличивало и не давало средств обращать поместье в полную собственность и тем резко отличало помещиков от феодалов.
Монастырские и церковные земли появились на Руси вместе с введением христианства, потому что уже в Уставе Владимира Святого упоминаются монастыри, лечебницы, странноприимные дома, гостиницы и пр., принадлежавшие Церквям, епископам и митрополиту. Точно так же и при Ярославе, как это видно из его устава, все эти учреждения принадлежали Церкви. Мы не знаем, давались ли в это время монастырям и церквям вотчины, — по всей вероятности, они не давались. Это можно заключить из того, что летописец, перечисляя все то, что сделал для Церкви Ярослав, говорит только о том, что он давал церквям урок, но о землях и угодьях не говорит ничего. В первый раз о пожертвовании Церкви земли летописец упоминает под 1061 при Изяславе Ярославиче. Изяслав, по словам летописца, дал Антонию, основателю Печерского монастыря, Печерскую гору. Впоследствии монастыри и церкви приобрели значительные недвижимые имения через покупку у вотчинников или через расчистку диких полей и лесов, или через дарение на помин души князьями и частными лицами, или, наконец, через пожалование от князей на содержание и устройство церквей. Так, в грамоте Ростислава Мстиславича Смоленского, данной им в 1150 смоленской епископии, сказано: «И се даю на посвет св. Богородицы из двора своего осмь капий воску и на горе огород с капустником и с женою и с детьми, за рекой тетеревник с женою и с детьми». Особенно были богаты недвижимыми имениями наиболее уважаемые монастыри и епископские кафедры; епископ Владимирский Симон так говорит о богатстве своей кафедры: «Кто не весть мене грешнаго епископа Симона и сия соборныя церкви Владимирския и другия суздальские церкви, колико же иместа градов и сел». А что монастыри и церкви получали большие вклады от частных лиц, видно из монастырских и церковных вкладных описей XII в. Они, напр., свидетельствуют, что один богатый новгородец Олекса, впоследствии прп. Варлаам Хутынский, пожертвовал большой участок земли Хутынскому монастырю. Известия же о том, что монастыри приобретали земли расчисткой диких полей и лесов, рассыпаны преимущественно по новгородским памятникам; у нас нет необходимости перечислять эти известия. Земли монастырские и церковные носили характер вотчинных земель, т. е. частной поземельной собственности с правом отчуждения. Но вместе с тем они имели свой особый характер, состоявший в том, что они принадлежали не физическому лицу, а юридическому; они составляли принадлежность не того или иного епископа или монаха, а епископского сана и монастыря. При таком характере этих земель во владении ими были некоторые особые условия. Так, епископ мог свои земли продавать, закладывать, обменивать или отдавать в поместное владение своим боярам и слугам, но он не мог дарить их или отдавать по завещанию, и они целиком переходили к последующему епископу. Иное дело, если епископ имел вотчины родовые или приобретенные покупкой на собственные деньги; такие вотчины он мог дарить и завещать. Точно так же и монастырские земли принадлежали собственно монастырю, а не монахам и потому не могли быть ни продаваемы, ни закладываемы, ни отдаваемы по завещанию монахами их родичам и т. д., а всегда составляли принадлежность монастыря. Церковные земли точно так же были принадлежностью церкви, а не причта, который только имел право пользоваться доходами с них.
Следовательно, владение этими землями предоставлялось только в известных пределах и они не могли быть отчуждены каким-либо образом. Кроме того, по тесному соединению церкви с приходом в охране и управлении церковным имуществом принимали участие все прихожане в лице избираемых ими церковных старост. Доказательство этому мы находим в уставной грамоте кн. Всеволода Мстиславича, данной им церкви Иоанна Предтечи на Опоках (в Новгороде), в которой именно сказано, что для управления имением этой церкви избирались церковные старосты. Но власть причта и прихода относительно церковных земель была еще ограничена властью епископа, так что ни причт, ни приход не могли без согласия епископа распоряжаться церковными землями.
