Выдумки Петра
П. Милюков
[…] никакие надругательства Петра над тем, что только что считалось святым и неприкосновенным, не могли вызвать сколько-нибудь сильного внутреннего сопротивления в окружающей его среде. Он как будто нарочно переходил от одной циничной выдумки к другой, еще более циничной, еще более оскорбительной для чужого достоинства и совести, умышленно и систематически насиловал все вкусы, все убеждения, — чтобы узнать, как много он может себе позволить, и узнавал, — не испытывая даже удивления, как известный римский император. — что он все может. Всякая форма, всякий мундир к чему-нибудь обязывает. Надетый Петром мундир европейской культуры на первый раз только развязывал, не обязывая ни к чему, устраняя тот обязательный чин жизни, строй мысли и чувства, который было налаживался в Москве XVII века, и возвращая русскую жизнь к той бесформенности, с которой мы уже привыкли встречаться всюду в русской истории. При московском чине жизни, как ни был он плох и низмен сам по себе, все-таки были вещи, которые делать было обязательно, и были другие, которых делать было нельзя. Теперь таких вещей не оставалось. Все было можно, и ничто не было обязательно, кроме очередного приказания реформатора. А его натура была […] такова, что только и приходилось ждать очередного приказания: система, новый чин жизни, новые порядки установились как-то сами собой, постепенно, из ряда таких очередных приказаний, сплошь да рядом друг друга отменявших. Окружавшим оставалось лавировать, как умели, в этом новом фарватере, в котором только цель и общее направление оставались одни и те же, а пути к цели постоянно менялись, делая при том порою самые причудливые изгибы, самые неожиданные повороты.Очерки по истории русской культуры. В 3 т. Т. 3. СПб., 1903. Ч. 1. С. 145.
