Упорство русских
И. Корб
Почти невероятно то, что говорят о терпении этого народа в перенесении самых изысканнейших мучений. До путешествия Царя какой-то соучастник в мятеже 1696 года, четыре раза подвергаемый пытке в застенке, с твердостью перенес мучительнейшие истязания и не повинился в преступлении. Царь, заметив, что мучения ничего не действуют, пытался ласками склонить допрашиваемого принести повинную и, поцеловав его, сказал: «Мне известно, что ты участвовал в измене противу меня; но ты достаточно уже поплатился за свое преступление; теперь сознайся в нем добровольно, из любви, которую ты обязан иметь к своему Государю, а я, клянусь тебе Богом, по особенной милости которого я твой Царь и Государь, что не только прощу тебе твою вину, но еще, в знак моего особенного благоволения, сделаю тебя Полковником». Смягчили ласковые слова Царя жестокосердие этого сурового человека, не приобыкшего к приветливости столь Великого Государя. Осмелившись, с своей стороны, поцеловать Царя, он при всех сказал:
«Вот это жесточайшее для меня мучение. Ты бы не мог придумать никакого другого застенка, в котором истязания превозмогли бы мое терпение». Затем в обстоятельном рассказе он подробно и последовательно изложил Царю весь ход заговора. […] этот человек […] жив до сих пор и, как я выше заметил, служит, по Царской милости, в Сибири Полковником. Неменьшим примером упорства Москвитян может быть случай, происшедший на обратном пути Его Царского Величества из Вены в Москву. Когда Его Царское Величество проехал уже Смоленск и подвигался к своей столице, один из его приближенных, учинив какое-то преступление, бежал; искавшие его люди не могли получить никакого известия ни о бегстве, ни о пути, по которому устремился виновный. Наконец поселянин ближайшей деревни показал, что он хотя по истине ничего положительного сказать не может о бежавшем, но видел, однако ж, лошадь беглеца на соседнем дворе. Царь задержал доносчика и приказал Господину Адаму Вейду отправиться в указанный дом, исследовать дело и сообщить ему по сему предмету более положительные сведения. Тот, возвратившись к Царю, заявил, что показание поселянина оказалось справедливым, так как он, Вейд, сам видел лошадь беглеца. Поэтому Царь, призвав хозяина озна-ченного сельского двора, кротко объявил ему свое желание получить от него объяснения касательно человека и лошади. Мужик отвечал, что, сколько ему известно, лошади у него дома не было. Царь повторяет вопрос грозно, мужик все не сознается; Царь настаивает в допросе и замечает поселянину, что он должен помнить, что перед ним его Царь, его Государь, Господин его членов, что в его власти жизнь и смерть предстоявшего; но угроза вовсе не подействовала на упрямца; по сему Царь приказал положить поселянина на землю и сечь его жестоко с пяток до головы ужасной суковатой ветвью; а так как допрашиваемый ни в чем не сознался, то крепчайшие удары с головы до пяток были повторены. Когда же и это не помогло, то вновь стали изувечивать спину этого человека ударами; несмотря, однако, на все, столь ужасные, допросные удары суковатой ветвью по лежавшему человеку, изувеченный поселянин упорно продолжал запирательство относительно дела, по которому производился розыск. До такой степени велико в Москвитянах упорство, что никакие истязания, никакое уважение к власти присутствующего Царя не могут принудить их сознаться в том, что составляет очевидную истину. Вышеописанный случай служит тому лучшим подтверждением, так как скоро после него открылось, по истинным и несомненным уликам, что этот самый мужик с своим братом, взятым в проводники, потаенными тропинками провел беглеца за Смоленск.
Дневник. М, 1868. С. 283-285.
