СЛУЖИЛЫЕ ЛЮДИ В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ XVI—XVII ВВ
СЛУЖИЛЫЕ ЛЮДИ В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ XVI—XVII вв. Первым классом между служилыми людьми по древнерусскому административному порядку считалось духовенство православное, которое разделялось на высшее и низшее. Члены высшего духовенства назывались вообще властями. Первенствующим представителем и главой духовенства сначала был митрополит Московский и всея Руси (см.: Митрополиты русские), а с 1589 — Патриарх Московский и всех северных стран. За митрополитом следовали: архиепископы, епископы, архимандриты и игумены, которые в официальных бумагах все назывались властями. Низшее духовенство разделялось на белое и черное; белое духовенство составляли: городские и сельские священники, дьяконы и причетники; к черному же принадлежали монахи и монахини. В духовном же ведомстве считались по-прежнему вдовы, калеки, больные и т. д.
Права духовенства в настоящий период были большей частью прежние: оно имело свой суд не только в духовных, но и в гражданских делах над лицами своего ведомства. Митрополиты, епископы и монастыри владели нередко большими недвижимыми имениями. Митрополиты и епископы, кроме того, считались советниками государя и пользовались правом ходатайства у царского престола за опальных (см.: Опала). Митрополиты, епископы и архимандриты, по свидетельству дошедших до нас официальных памятников, несмотря на требование царя Ивана IV Васильевича не вмешиваться в дела относительно наложения царской опалы, продолжали ходатайствовать и ручаться за опальных бояр даже после учреждения опричнины. Так, напр., в записи клятвенной кн. М. И. Воротынского, писанной в 1566, мы находим ходатаями и поручителями митр. Афанасия архиепископов: Новгородского, Казанского и Ростовского — и епископов: Суздальского, Рязанского, Коломенского и Сарского. Или в клятвенной записи кн. И. Ф. Мстиславского в утверждение и поручительство привешана печать митр. Кирилла и несколько рукоприкладств архиепископов, епископов и архимандритов. Белое духовенство находилось по-прежнему в тесных сношениях с народом и имело на него большое влияние не только в духовных, но и в гражданских делах. В это время принималось почти за непреложное правило, чтобы при определении священника к церкви требовать на это согласия прихожан; прихожане большей частью сами приводили к епископу того, кого они желают иметь священником или дьяконом при своей церкви. В Стоглаве сказано: «По всем св. церквам избирают прихожане священников и дьяконов искусных и грамоте гораздых и житьем непорочных, и денег у них от церкви мзды не емлют ничего. И приводят их ко святителю, и святитель, их поучив и наказав, благословляет. А от проскурниц, и от пономарей, и от сторожей попом, и уличаном, и прихожаном посулов не имати». В настоящий период начались продолжительные споры относительно признания прав духовенства на недвижимые имения. Вел. кн. Иван III Васильевич, по праву завоевания отобрав половину недвижимых имений у новгородского духовенства, предложил московскому Собору 1503 отобрать имения у всех монастырей в московских владениях, но это предложение тогда не имело успеха. На Соборе 1531 также возобновился спор о церковных имениях, но в этом споре правительство не принимало участия; он был возбужден монахами и окончен митрополитом. Впрочем, еще при Василии Ивановиче было установлено по некоторым городам, чтобы не давать в монастыри вотчин без доклада государю. В 1551, по соборному приговору, это Уложение Василия Ивановича было распространено на все московские владения, и епископам и монастырям настрого было запрещено покупать вотчины без доклада государю, и тут же установлено, чтобы никоим образом не выкупать вотчинникам своих вотчин, отданных в монастыри. Наконец, в 1581 по соборному приговору определено впредь не принимать вотчины по душам в монастыри, а взамен их брать деньги по цене стоимости вотчин, которые завещают монастырям. Это же подтверждено и соборным приговором в 1584, и сверх того этим же приговором вовсе запрещено епископам и монастырям покупать вотчины и брать их в заклад. Из этого правила были исключены только бедные монастыри, которым позволялось просить государя о наделении землей.
За церковной службой следовала светская, или мирская, служба. Служилые люди этого разряда делились на два класса. К 1-му классу принадлежали те из вольных слуг, которые поступали на службу по рождению от служилых людей, которым служба вменялась в обязанность и которые были, так сказать, прикреплены к службе. Ко 2-му классу принадлежали люди, поступавшие на службу не по своему происхождению, а по доброй воле. Эта служба на языке тогдашних официальных бумаг называлась службой «по прибору».
Дворяне. К служилым людям 1-го класса принадлежали дворяне, это название они получили в царствование Ивана IV Васильевича ок. 1566. Дворянство составляли как потомки прежних старших дружинников, так и земские бояре и удельные князья, лишившиеся своих уделов и поступившие на службу к московским государям. Со времени Ивана Васильевича они стали делиться на три разряда: 1) московских дворян; 2) жильцов; 3) городовых дворян. Московскими дворянами назывались те, которые, хотя и состояли на службе в Москве, не имели в Московском у. вотчин, а городовыми дворянами назывались те из служилых людей, которые прежде составляли двор какого-нибудь удельного князя и поступили на службу к московскому государю со своим князем.
Служебная жизнь дворян. Для дворян, как прямых потомков прежних дружинников, служба всегда считалась обязательной: дворянин, пока был в силах, всегда был обязан являться на службу по первому требованию правительства. Со времени царя Ивана Васильевича в эту службу введен был новый порядок, который сильно стеснил служилых людей. В прежнее время дворяне являлись на службу с отрядом вооруженных слуг, какой кому вздумается привести, так что один приводил больше слуг, другой меньше, у одного слуги были лучше вооружены, у другого хуже; но Иван Васильевич узаконил, чтобы каждый дворянин приводил на службу число слуг сообразно с количеством четвертей земли, состоявших в его владении, и чтобы эти слуги были одеты и вооружены так, как предписывалось государевым Уложением. А по новому Уложению требовалось, чтобы дворянин со 100 четвертей вотчинной или поместной земли приводил вооруженного слугу на коне и в полном доспехе, а в дальний поход и «о дву конь». В этом же Уложении сказано: «А хто послужит по земле и государь пожалует их своим жалованьем, кормлением; а хто землю держит, а службы с нея не платит, и на тех на самих имати деньги за люди; а хто даст в службу люди лишние перед землею, через уложенные люди, и тем от государя большое жалованье самим, а людям пред уложенными в полтретья давати деньгами». Вместе с этим был введен и новый порядок — смотры. По этому порядку каждый дворянин, являясь на службу, должен был представиться своему полковому начальнику или воеводе, который осматривал дворян и их служителей и записывал их имена в смотренные книги, подробно подписывая под каждым именем, кто как «конен, люден и оружен» явился на службу; потом дворяне избирали из своей среды окладчиков, которые разбирали их по поместным и денежным окладам и отмечали в особых десятильных книгах, кто явился на службу сполна по окладу, а кто не сполна и кто привел лишних людей против своего оклада. По этому разбору окладчиков приехавшие служилые люди записывались в высшие и низшие статьи, смотря по их службе. По росписи 1550 дворяне или, как они тогда назывались, дети боярские были разделены на три статьи. Этот порядок службы соблюдался не только относительно мужчин, но и относительно вдов, девиц и детей, которые также должны были выставлять вооруженных слуг, смотря по количеству четвертей земли, оставленной им на прожитие по смерти отца или мужа. Для большего порядка по службе устроен был Разряд (см.: Разрядный приказ), или высшее присутственное место, в котором ведались все служилые люди и все присутственные места. С устройством Разряда каждый дворянин, достигший совершеннолетия (15-летнего возраста), должен был явиться в Москве в Разряд, а в городах — к местному городскому начальнику для записи своего имени в реестр служилых людей. При этом он должен был записать свое имение и подавал челобитную, в которой прописывал, будет ли он служить с отцовского имения, или вотчины, или с прожиточного, оставленного за ним по смерти отца до возраста, или просил новичного оклада. По этой челобитной наводилась справка по окладным книгам, и подавший челобитную записывался в десяток «новиков» со службой или с отцовского поместья, или с прожиточного, которое при этом засчитывалось ему в оклад, или же по новому окладу. За неявку на службу или укрывательство или, как это тогда называлось, «за неты» дворяне лишались своих поместий — всех сполна или части. Впрочем, они могли возвращать свои поместья новой службой или по особой милости государя. Если же нетчик представлял законную причину своей неявки на службу, то не лишался поместья.
Частная жизнь дворян. В тесной связи со служебной жизнью находилась и частная жизнь дворян, а именно та сторона этой жизни, которой дворянские роды сталкивались друг с другом на службе. Еще между древними боярскими родами существовали споры относительно первенства или старшинства одного перед другим. Но тогда такие споры были не так заметны, потому что тогда при первом неудовольствии бояре могли оставить своего князя и перейти к другому, и притом тогда князья редко решались нарушать права старейшинства родов как по собственной привязанности к отцовским и дедовским боярам, так и потому, что тогда со старейшинством рода действительно соединялись большая сила и значение его в обществе, так что оскорбление его было бы опасно; от этого и происходило то, что важнейшие должности в государстве большей частью постоянно оставались в одном и том же боярском роде, переходя от отцов к детям как бы по наследству. Но с уничтожением уделов и с развитием верховной власти князя такой порядок не мог дольше существовать. Государи московские, подчинив себе всю Северо-Восточную Русь и приняв к себе на службу удельных князей и бояр из разных владений, естественно, не могли и не имели ни надобности, ни охоты в ущерб своей власти подчиняться вполне старому порядку счетов между боярскими родами. Отсюда в настоящий период особенно развились споры и счеты между боярскими родами, известные под именем местничества. Вел. кн. Иван III уже должен был прибегнуть к единственно возможному для него средству для прекращения родовых споров, к назначению службы «без мест», т. е. чтобы известная служба не была принимаема в родовых счетах местничества ни за повышение, ни за понижение родов, так чтобы в последующее время в родовых спорах никто не ссылался на места этой службы и не утягивал ими своих соперников. Этому же правилу следовал и сын его Василий Иванович, и оно оставалось более или менее постоянным и все последующее время; несмотря на это местничество оставалось в силе до самого уничтожения его при царе Федоре Алексеевиче. Другие средства, к которым прибегали московские князья для уничтожения местничества, также не имели успеха. Бояре, потеряв большую часть своих прав и из дружинников, держателей земли, превратившись в полных слуг государевых, тем упорнее старались удержать за собой право считаться старшинством родов; они никак не могли примириться с мыслью, что, служа под начальством кого-либо из своих товарищей, они служат не ему, а государю; уступая государю во всем, они не уважали его грамот, не согласных с их обычным правом местничества, не брали разрядных списков, не являлись на службу и обычно говорили: «В своих холопех государь волен, как кого пожалует, а тою грамотою ни малу, ни велику быть нельзя», и даже самому государю в своих жалобах писали, что назначенная им служба «не вместна, что они не берут списков и что их посылают на посмех». Каждая семья имела свои родословные книги и разрядные книги и даже летописи и в спорах на суд поднимала всю старую службу своих предков и своих соперников. Счеты по местничеству возрастали по мере развития верховной власти государя и по мере того, как правительство свободнее распоряжалось назначением службы. Особенно споры эти умножились в царствование Федора Ивановича и Бориса Годунова, так что местники этого времени в своих челобитных писали: «Случаев-де у нас много, да перед бояры их положить не мочно, потому что и до многих бояр в случаех дойдет». То же было и при царе Михаиле Федоровиче, так что ни один военный поход, ни одно важное дело не обходилось без местнических споров. Вообще в настоящий период счеты по местничеству, как протест против правительственных распоряжений по службе, были в полном разгаре.
Боярские дети. Второй разряд служилых людей составляли дети боярские, называвшиеся прежде младшей дружиной, потом дворянами, а ок. 1566 переименованные Иваном Васильевичем в боярских детей, одновременно с тем, как высший класс служилых людей стал называться дворянством. Этот класс служилых людей пользовался во многом одинаковыми правами с первым классом, но по службе он занимал низшие должности; так, в военной службе боярские дети занимали должности десятников, сотников и простых воинов, притом служба их была преимущественно на границах государства: литовской, казанской, ногайской, астраханской, — в Сибири и т. д., где они получали и поместья; в придворной службе боярские дети занимали должности конюхов, псарей, тенетчиков, истопников и т. д., а в гражданской — приказных, рассыльных, приставов на заставах, перевозах и разных казенных работах, сборщиков податей и т. д. Впрочем, для них не был загражден переход и в высший служилый класс. Переход этот приобретался военной службой, которая, как мы уже говорили, соразмерялась с состоянием служащего: кто имел более средств, тот мог лучше и служить, мог привести большее число вооруженных слуг и поэтому в списках служилых людей мог верстаться в высшие статьи. О местнических спорах между боярскими детьми нет и помина.
Служилые люди по прибору. К этому разряду служилых людей принадлежали: стрельцы, пушкари, затинщики, воротники, плотники, кузнецы, городовые казаки и др., а со времени Михаила Федоровича — рейтары, копейщики, драгуны, солдаты и гусары или вообще служилые люди иноземного строя. Служба по прибору, вероятно, началась в окраинных городах на границах с крымцами, ногайцами, литовцами и др., где еще в XIV в. была протянута линия сторожевых городов и засек. Эта линия постоянно выдвигалась в степи и заселялась по городам и слободам приборными людьми, которые там получали земли для поселения на поместном праве владения с обязанностью делать разъезды и держать караулы в степях для надзора за движениями татар и извещать в случае неприятельского набега воевод, стоявших обычно со своими полками по Оке в городах Коломне, Кашире, Серпухове, Туле и др. В приборную службу поступали все свободные, или, как тогда говорили, гулящие, люди, т. е. сыновья от отцов, братья от братьев, племянники от дядей, люди, не имевшие своего отдельного семейства и хозяйства, не бывшие в тягле и не платившие податей, без различия звания — из дворян, духовных, посадских людей и др., но только не из крестьянства или холопов. В таком положении находилась приборная служба ранее; в московский период права приборных служилых людей значительно изменились; теперь правительство стало зачислять в службу по прибору не на поместном праве, а на тяглом, давая землю не на лицо, а на целые общины, или, как тогда говорили, «на слободы», т. е. приборные люди стали населять слободы на общинном праве владения, с тем чтобы земля, отчисленная на слободу, навсегда и оставалась за известной общиной приборных служилых людей, за которую они должны были нести определенную службу — казачью, стрелецкую, пушкарскую и др. Т. к. земля у целой слободы приборных служилых людей была общая, то поэтому в приборную службу принимали не иначе как по круговой поруке всех слобожан, которые отвечали и за исправность службы каждого из своих членов. За свою службу приборные люди кроме надела землей еще освобождались от всех податей и могли свободно и беспошлинно заниматься разными промыслами в определенных законом размерах, с тем только условием, чтобы половина людей, числившихся в общине, каждое полугодие по очереди находилась на действительной службе.
Значительнейший разряд служилых людей по прибору составляли стрельцы. Первоначальное устройство стрелецкое войско получило при царе Иване IV Васильевиче; при нем стрелецкое войско состояло из 12 тыс. чел., из которых 5 тыс. постоянно находились в Москве. Высший разряд стрельцов составляли т. н. стремянные стрельцы; число их простиралось до 2 тыс., и они составляли государеву стражу. Остальные же стрельцы в мирное время составляли гарнизоны в украйных городах, и преимущественно в городах Литовской Украйны, куда требовалось вообще войско лучше организованное. В военное время стрельцы участвовали в походах, конные и пешие. При Иване IV Васильевиче, который улучшил стрелецкое войско и увеличил число его, оно участвовало во всех военных походах и составляло самую лучшую часть войска. Стрелецкая служба была пожизненная, и только из-за ран или по болезни можно было освободиться от нее. Стрельцы в городах получали казенные дворы, казенное оружие, денежное жалованье и хлебную дачу, а в случае войны — подводы или деньги на подъем. Они делились на полки разной величины, самые большие стрелецкие полки состояли из 1200, а меньшие — из 600—700 чел. Начальники стрелецких полков назывались головами, а впоследствии — полковниками, за головами следовали сотники, пятидесятники и десятники. Стрелецкими головами обычно назначались дворяне, и даже из старших дворянских фамилий. Каждый полк, живший отдельной слободой, имел свою особую съезжую избу, в которой головы или полковники чинили суд и управу стрельцам своего полка.
За стрельцами по значению следовали: пушкари, затинщики (застрельщики), городовые казаки, воротники, плотники и кузнецы. Они по времени учреждения были старше стрельцов, но не имели их значения. Пушкари и затинщики в первый раз встречаются при Дмитрии Ивановиче Донском. Служба их была преимущественно гарнизонная и крепостная. Гарнизонную службу несли также казаки (см.: Казачество), впервые они появились в Рязани при Василии Темном; казаки держали по преимуществу караул по границам и наблюдали за движением татар. К крепостным же служилым людям принадлежали воротники, т. е. караульщики при крепостных воротах, плотники, кузнецы и другие мастера.
К разряду приборных служилых людей иноземного строя первоначально принадлежали только военные иностранцы: поляки, голландцы, шотландцы, греки, датчане и шведы. Они были вооружены по образцу западноевропейских регулярных войск. В первый раз о них упоминается в царствование царя Федора Ивановича, а первоначальное устройство их принадлежит, кажется, Борису Федоровичу Годунову. В царствование Федора Ивановича все войска иноземного строя состояли из одних иностранцев, которые делились на кормовых и поместных; к первым принадлежали служившие собственно по найму и получавшие жалованье и поденные кормы, а ко вторым — те, которые получали землю на поместном праве владения. Со времени царя Михаила Федоровича в службу иноземного строя стали набирать охотников и из русских, на тех же основаниях и правах, как набирались и стрельцы, и мало-помалу к концу этого периода число войск иноземного строя увеличилось до 50 тыс., из которых собственно иноземцы едва ли составляли пятую часть. В иноземном строе числились: рейтары, солдаты, копейщики, драгуны и гусары. Набор в эту службу производился из боярских детей, новокрещеных и татар, из братьев и племянников стрелецких, казачьих и всяких вольных охотничьих людей, вообще всех тех, которые нигде не состояли на службе, не имели ни вотчин, ни поместий, не были ни в тягле, ни в холопстве. Служилые люди иноземного строя так же, как и стрельцы, селились особыми слободами и волостями в городах и уездах на казенных землях, которые давались им не на лица, а на целые общества. Кроме земель они получали от казны жалованье, провиант, амуницию и оружие, а конные — и лошадей и освобождались от пошлин и податей за промыслы. Они делились на полки, имевшие полковников, ротмистров и капитанов из иностранцев и русских дворян.
