Шерлок Холмс Русской революции. Журналист Владимир Львович Бурцев
Стенограмма передачи “Не так” на радиостанции “Эхо Москвы”
С. БУНТМАН: Это совместная программа с журналом «Знание — сила», у нас несколько серий идет, и юбилейных, и неюбилейных. Вот смутное время, которое мы продолжаем, идет 100-летний юбилей революции и всех событий 1905 года. Идет 150-летний юбилей Крымской войны и гибели Нахимова. Я должен сказать сразу о 2 вещах. Одна историческая, вторая современная историческая. У нас с нового сезона предполагается новая передача вечерняя, тоже вполне историческая, будет посвящена флоту и истории флота, событиям флота и нынешнему положению флота. А другое наше историческое современное событие, вчера у Алеши Воробьева родился сын, 3900, 53 см, волосы темные, прямые, похож на отца, говорят свидетели. Так что Алешу поздравляем с этим чудесным событием. Теперь к истории вернемся. Олег Будницкий у нас в студии, добрый день.
О. БУДНИЦКИЙ: Добрый день.
С. БУНТМАН: Ну что же, Шерлок Холмс русской революции.
О. БУДНИЦКИЙ: Если бы это было произнесено в начале 20 века, то вопросов бы ни у кого не было, все бы сразу поняли, что речь идет о Владимире Львовиче Бурцеве, том самом, который разоблачил величайшего провокатора 20 столетия Евно Азефа, и еще наверное дюжины полторы различных тайных агентов в различных революционных партиях.
С. БУНТМАН: И двойных тоже?
О. БУДНИЦКИЙ: Провокатор — это, собственно, есть двойной. Не совсем точно, но суть выражает. С одной стороны, Азеф был главой боевой организации, и непосредственным организатором убийств министра внутренних дел фон Плеве и великого князя Сергея Александровича. С другой стороны, он был агентом платным полиции аж с 1893 года. И отправил на виселицу, а также туда, куда Макар телят не гонял, десятки, если не сотни своих товарищей по партии. И несомненно именно это разоблачение Азефа принесло Бурцеву всемирную, не преувеличиваю, славу, это было во всех газетах, и Бурцев кстати говоря после этого получил огромное количество денег в качестве поддержки своей деятельности по разгребанию грязи.
С. БУНТМАН: От кого?
О. БУДНИЦКИЙ: От различных, во-первых, много денег получил от газет, от СМИ, за интервью, публикации и прочее, и он получал поддержку от различных людей, которые считали — надо очистить атмосферу в России и разгрести революционно-полицейскую грязь, ибо грязи там было много с обеих сторон, но в данном случае полицейской грязи было гораздо больше. Кстати, В 1917 году, о чем я скажу позднее, Бурцев стал разоблачать германских агентов. И среди них на первом месте он естественно числил Владимира Ильича Ульянова-Ленина. Но это следующий сюжет, и он связан с тем, что Бурцев должен войти в анналы российской истории не только как Шерлок Холмс русской революции, но и как первый зэк, первый арестант. Это был первый человек, арестованный советской властью. 25 октября 1917 года за то, что выпустил газету «Наше общее дело», с таким лозунгом «Граждане, спасайте Россию». Это было как раз, когда большевики захватывали власть, газета стала распространяться, и по личному указанию товарища Троцкого Бурцев был арестован. Характерно, что первым арестантом России был журналист. И он сидел довольно долго, несколько месяцев в Петропавловке, вместе с министрами царского правительства, и кстати, с бывшим директором департамента полиции Белецким, утверждали даже, что Бурцев спал с ним на одной кровати, не хотел с ним расставаться, все время выспрашивал, как было дело. Там конечно была поразительная компания, сидели иногда, расписывали пульку, играли в преферанс, Аксентьев, министр внутренних дел некоторое время временного правительства, и те люди, царские бывшие министры, которых он посылал в тюрьму, теперь они все сидели вместе, играли в карты, вокруг них сидел Бурцев и выспрашивал, что было там или здесь. И любопытно, что он вышел из Петропавловки одним из последних, их постепенно освобождали, был такой довольно либеральный министр юстиции, левый эсер Исаак Штейнберг, он прислушивался к мнению доктора и освобождал потихоньку заключенных. Видимо, ему неудобно быть тюремщиком. Кроме того, некоторых выкупали просто-напросто, давали взятки немаленькие, а за Бурцева дать было некому, человек он был небогатый. Все большие деньги, когда-то полученные, были им спущены, потрачены на историко-революционные издания, на его эту самую деятельность шерлокхолмcовскую добровольную, и он вышел одним из последних, его выпустили просто так. Он бежал в Финляндию, оттуда в Швецию и немедленно выпустил брошюрку, напоминающую скорее длинную листовку под названием «Проклятие вам, большевики». И начал заниматься тем, чем занимался всю жизнь, стал выпускать газету «Общее дело» антибольшевистской направленности.
С. БУНТМАН: Где?
О. БУДНИЦКИЙ: В Париже, естественно, где ж выпускать вообще газеты русским эмигрантам?
С. БУНТМАН: В Берлине, еще где-то.
О. БУДНИЦКИЙ: В Берлине было сложно, в Берлине бы не все поняли, все-таки еще немцы были враги, и еще не был подписан мир. В 1919 он начал это дело выпускать, когда еще мир с Германией подписан не был. Я бы все-таки вернулся, я забежал вперед, охарактеризовав этого человека. На самом деле, о нем можно говорить не только как о Шерлоке Холмсе русской революции, хотя несомненно ему славу, и всемирную, и литературную принесло ему разоблачение Азефа. Это был революционный деятель, скорее, одиночка, это был публицист, издатель, историк, историк литературы даже, в 30-е гг. он выпускал работы литературные о Пушкине и Шекспире, ни больше и не меньше. То есть считалось, что он может установить истину в любом случае, в том числе авторство шекспировских пьес. Бурцев умудрился неоднократно сидеть в тюрьме. В общем это было естественно для его образа жизни, образа мыслей, он сидел при Александре III, при королеве Виктории в Великобритании, при Николае II в России, при Ленине некоторое время и при Гитлере, его гестапо арестовывало, но поскольку он был человеком очень пожилым, под 80, и явно не представлял реальной опасности, его подержали немножко и выпустили, поскольку Бурцев был еще антинацистом, успел поучаствовать в борьбе с нацистскими пропагандистами. Был по взглядам своим народоволец, и таковым оставался. Был арестован, сослан, бежал. Причем из Сибири бежал не только в центральную Россию, но и в Швейцарию, где выпускал газету естественно под названием «Свободная Россия». Я говорю, естественно, потому что свободная Россия была идеалом этих людей на протяжении десятилетий, такой они ее никогда практически не увидели, разве что несколько месяцев после февральской революции, и то там начались быстро такие проблемы, что эйфория очень быстро ушла. Бурцев был, как убежденный народоволец, сторонником терроризма. И он терроризм всячески пропагандировал, выпускал в Лондоне в 1897 году журнал «Народоволец», в котором призывал вернуться к методам Народной воли, и злые языки утверждали, что на двери его квартиры была пришпилена карточка «смерть царю». Кончилось для него это плохо, он был арестован в Англии. И вовсе не потому что так беспокоилась фемида, английская власть о безопасности жизни российского императора. Надо сказать, что царствующий дом не пользовался популярностью в Европе, особенно в конце 19-начале 20 века, все-таки самодержавие, отсутствие гражданских свобод.
С. БУНТМАН: В Англии все-таки родственники как по одной, так и по другой линии.
О. БУДНИЦКИЙ: Да. Но следует иметь в виду, что, во-первых, возможности британской монархии были ограничены, а во-вторых, что при всем при том общественное мнение оказало достаточно сильное давление.
С. БУНТМАН: Но оно оказало решающее давление в 1917-1918 году все-таки. Это все-таки решающее, не трусость Георга V, ни что-нибудь, а там, конечно, мнение после консультации с правительством все-таки.
О. БУДНИЦКИЙ: Конечно. Но если вернуться на 20 лет назад от 1918 года, то дело там заключалось вот в чем. В то время начинался строиться антигерманский союз, что впоследствии стало Антантой тройственной, и Россия, и Англия, всегда враждовавшие, начинали наводить мосты. Вот Бурцев пал можно сказать жертвой дипломатии, это достоверно, я сам занимался изучением этого вопроса. Была длительная дипломатическая переписка, кончившаяся таким широким жестом англичан в отношении российского царствующего дома. Бурцев был арестован и приговорен к 1.5 годам каторжной тюрьмы за призыв к убийству лица, не состоящего в подданстве Ее Императорского Величества, то есть императора Николая II. Это был уникальный совершенно литературно-террористический процесс. И Бурцева действительно 18 месяцев сучил пеньку, или что-то такое делал, или что-то шил в Пентенвильской каторжной тюрьме. После чего его освободили, он совершенно спокойно продолжил жить в Лондоне и издавать на этот раз новый журнал, журнал совершенно знаменитый, по крайней мере, среди историков, это журнал «Былое», это был первый историко-революционный журнал в России. Начал его издавать Бурцев в 1900 году в Англии. По заключению департамента полиции, «этот журнал был еще хуже, чем «Народоволец». Бурцевские издания поддерживали эсеры, ибо воспевание народной воли было вполне в их духе. Но Бурцев никогда не был членом партии, он расходился с эсэрами по двум пунктами. Первое, он был для них чересчур правый в смысле, что он поставил либеральные ценности, свободу, и хотя был социалистом, но не таким крайним как социалисты-революционеры. С другой стороны, он был чересчур левым. Он призывал к терроризму и считал, что эсеры недостаточно активно и эффективно используют этот способ борьбы. И он говорил, что пора переходить от револьверов к апельсинчикам из пластита, то есть к бомбам. И кстати, несмотря на то, что Бурцева объявляли безумцем и кем угодно, а ведь ход деятельности пошел именно по тому пути, о котором Бурцев лет 15 твердил на страницах своих изданий. Как бы то ни было, Бурцев, повторяю, членом партии не был, и даже один из лидеров партии Чернов назвал его как-то идеологом челобитной царю, подкрепленной бомбою. То есть угрожая террором, получить конституцию, и тогда уже никаких терроров не нужно, нужно постепенно строить правовое свободное государство. Надо сказать, что при всем нашем отрицательном отношении к терроризму в историческом плане и в современном особенно, в общем-то, это в значительной степени сработало. И ничто иное, как напор террористов заставил пойти самодержавие на уступки не в меньшей степени, чем какие-то забастовки и собрания земцев, это следует иметь в виду, терроризм был гораздо более эффективным средством борьбы, чем писалось в советских учебниках истории.
С. БУНТМАН: Я думаю, что осенью мы подробнее об этом поговорим, когда сделаем отдельную передачу о манифесте 17 октября и о мотивах, и о реакции, потому что реакция самая разнообразная.
О. БУДНИЦКИЙ: Безусловно. О манифесте, который был дан, по словам Ричарда Пайпса, под дулом револьвера. Так вот к Бурцеву. Он вернулся в Россию после манифеста 17 октября, и очень удачно пришелся к слову. В ноябре 1905 года. И стал вместе с Павлом Алексеевичем Щеголевым, знаменитым пушкинистом впоследствии, и Василием Яковлевичем Богучарским, настоящая его фамилия Яковлев, издавать журнал «Былое», теперь уже в Петербурге на деньги кстати ростовского предпринимателя Николая Парамонова, вот еще уникальная фигура, которая заслуживает специальной передачи, отдельного внимания. Но не будем сейчас отвлекаться на основоположника издательства «Донская речь», самого наверное успешного провинциального издательства дореволюционной России и будущего владельца гаражей и заправок в Берлине, а вернемся к Бурцеву. Парамонов дал деньги на этот журнал, его издали сначала 10 тыс. экземпляров. Оказалось мало, дали еще 10, мало, еще 10, 30 тыс. экз. Невероятный тираж для того времени! Представьте себе, что сейчас современные наши журналы «Главные исторические вопросы», «История», «Отечественная история», выходят тиражом несколько тысяч. экз. А тогда расходился на круг 27-28 тыс. Фантастика совершенная!
С. БУНТМАН: Это сравнимо с всплеском времен перестройки тиражей, учитывая масштаб.
О. БУДНИЦКИЙ: Да. Если это экстраполировать на количество грамотного населения и типографской мощности и на численность населения, это сопоставимо с миллионными тиражами. И в редакции Бурцева был настоящий приемный пункт, к нему шли, несли всяческие сведения не только о прошлом, но и о настоящем. Однажды к нему пришел человек, представившийся Михайловским. Вероятно, такой псевдоним был избран по имени народнического идеолога Николая Константиновича Михайловского. А может быть по своему имени — Михаил, ибо это был Михаил Ефимович Бакай, сотрудник варшавского охранного отделения. И не представляясь полностью до времени, он сообщал Бурцеву кое-какие сведения о различных полицейских делах, в том числе упомянул, что в самом центре партии эсеров есть крупный агент, известный под псевдонимом Раскин, который очень близко стоит к боевому делу. Что за Раскин, никто не знал. Понятно, что это была полицейская кличка. И то что в партии неблагополучно, было понятно, приходили неоднократно письма различные, обвинявшие то одного, то другого деятеля в измене или в провокации, указывали на Азефа, между прочим, но Азеф, который встал во главе боевой организации, который лично руководил убийством Плеве, физически его не было на месте, но он организовал все дело, исполнителям во главе с Савенковым оставалось только встать там, где сказал Азеф. Его репутация была настолько вне подозрений, что сам Азеф иногда зачитывал вслух эти письма. Бурцев задумался. Тем не менее, происходили какие-то провалы и аресты. Было понятно, что кто-то освещает деятельность партии, но каждый раз думали, эсэры, может быть это наружное наблюдение, может быть как-то по цепочке, что-нибудь такое. И вот однажды Бурцев, за ним установили слежку, за ним ходили филеры. Однажды Бурцев, задумавшись, не стал от них ни отрываться, ни обращать внимания. Шел по одной из центральной улиц Петербурга и увидел, что в пролетке едет Азеф со своей женой, которая тоже была социалисткой, кстати, она никогда не подозревала о двойной роли Азефа, а Бурцев был знаком и с Азефом, и с женой Азефа. Если Азеф был конспиратор и не должен был обратить внимания на Бурцева, то жена, женщина достаточно наивная, могла с Бурцевым поздороваться, а ведь за Бурцевым шли филеры. И он похолодел от ужаса, сейчас она со мной поздоровается, и за этими людьми установят наблюдение, и будет арестован самый главный эсеровский террорист. Но однако Любовь Григорьевна Азеф не поздоровалась с Бурцевым, у Бурцева камень упал с души и через минуту у него что-то щелкнуло в голове: как это, Азеф разъезжает открыто в пролетке среди бела дня по центру Петербурга и явно ничего не боится. Это была такая ужасная мысль, что Бурцев ее от себя стал отгонять. Но мысль возвращалась снова и снова, и постепенно накапливались косвенные различные улики, которые привели Бурцева к заключению о том, Азеф и Раскин, о котором упоминал Бакай, — это одно и то же лицо.
С. БУНТМАН: Это не одно было звено, что он разъезжает по Петербургу.
О. БУДНИЦКИЙ: Это просто был толчок, который заставил Бурцева думать о невероятном, о запретном, о чем никто из ближайших соратников Азефа и подумать не мог.
С. БУНТМАН: Вполне возможно еще, с целью развеять сомнения, отогнать от себя, почему так может быть, и по многим разным причинам, как очень часто бывает, приходишь из честности к несомненным выводам.
О. БУДНИЦКИЙ: Но так или иначе Бурцев начал думать. А ум у Владимира Львовича при всем при том, что человек он был достаточно странный, безусловно, ум у него был острый и аналитический, по крайней мере, в том, что касалось провокаторов. Он выстроил систему, которая приводила его к однозначному выводу, что провокатором, Раскиным является этот самый Азеф. В 1907 году Бурцев был вынужден опять бежать за границу, было понятно, что его скоро арестуют, причем, как впоследствии выяснилось, на деятельность Бурцева по собиранию материалов обратил внимание Азеф, и Бурцева начали преследовать именно по азефовской наводке, и вот он опять оказывается за границей.
НОВОСТИ
С. БУНТМАН: Мы очень часто и в наших исторических программах говорим о терроре и терроризме, и сегодня говорим в связи и с Бурцевым, разоблачителем Азефа. Я хотел у Олега Будницкого спросить, очень часто произносится сейчас, после Лондона, сейчас в Египте, когда бесконечные аль каиды берут на себя ответственность, левантийские, египетские, и произносится такое слово «сетевой терроризм». Что это такое и вообще что это за терроризм? С другой стороны, говорят, а почему нельзя Бен Ладена, как пытались, когда Афганистан штурмовали американцы с союзниками, вот в пещере сидит паук Бен Ладен, и мы обрежем все ниточки. Что это за явление, которое мы сейчас видим, сетевой, несетевой, что это?
О. БУДНИЦКИЙ: Короткий, простенький вопрос.
С. БУНТМАН: Да, на 2 минуты.
О. БУДНИЦКИЙ: Я говорил, что дело не в Бен Ладене, безусловно. И не надо представлять себе, что где-то там сидит злой дядька в пещере, и оттуда все зло проистекает. Я думаю, что эта ситуация гораздо сложнее, и убежден, что здесь не обходится без той или иной формы государственной поддержки тех или иных стран. Не располагая достоверной информацией, не будучи специалистом по этому региону, я не могу утверждать, что-то с достаточной определенностью, но те страны, которые были спонсорами терроризма в той или иной форме, или в денежной, или в предоставлении инфраструктуры какой-то, территории, ибо не могут сидеть террористы по пещерам, они где-то существуют в цивилизованном, обитаемом, реальном мире. Я думаю, что надо смотреть с этой стороны, и конечно, на те страны, где этот самый фундаментализм утвердился в большей степени.
С. БУНТМАН: Был удар по Афганистану талибскому, удар по Ираку саддамовскмоу.
О. БУДНИЦКИЙ: По Ираку удар был, я думаю, по другой части. Поскольку что-что, но спонсором терроризма Ирак не был.
С. БУНТМАН: Считалось, что спонсор палестинского терроризма.
О. БУДНИЦКИЙ: Палестинского — в какой-то степени, не больше, чем другие арабские государства. Я имею в виду, конечно, Иран, и у меня всегда нехорошие чувства, да простят меня обитатели Саудовской Аравии, но там чересчур много, я не говорю о правительстве Саудовской Аравии, но эти корни лидеров Аль Каиды, они ведь все оттуда, и исполнителей многих терактов. И там столько всяких принцев, и такие огромные деньги…
С. БУНТМАН: Что вполне может быть не просто государственная и государственно-чиновническая поддержка, а укрепившийся в странах вполне международный арабский капитал.
О. БУДНИЦКИЙ: Может быть.
С. БУНТМАН: И не только арабский.
О. БУДНИЦКИЙ: Но просто мы говорим о тех странах, где самые большие деньги. Ведь современный терроризм, как показывает практика, а он стоит немаленьких денег, гораздо меньше, чем это представляется, на самом деле, те же взрывные устройства, которые были использованы в Великобритании, судя по сообщениям прессы, могли быть собраны из компонентов, купленных в аптеках и в каких-то магазинах для подсобных хозяйств, что, кстати, в свое время делали русские террористы, главным источником была аптека. И там на основании несложных рецептов можно было изготовить нитроглицерин и другие взрывчатые вещества. А что касается сетевого терроризма, понимаете, все исходит из одного региона приблизительно. И не будем забывать, что ведь все государства, там возникшие, возникли в 20 веке, их просто не было. После I мировой войны не было еще ни одного арабского государства. И как они возникли, как были нарезаны границы, как они себя позиционируют, употребляя не очень любимое мной слово, это в общем вопрос для специалиста, который этим занимается. Мне же как обывателю с некоторыми знаниями по истории терроризма в России и Европе, мне кажется, что там надо искать и смотреть, не в пещерах кого-то выкуривать, а смотреть на политику тех или иных государств, на те или иные политические группировки, которые могут действовать вне зависимости от центрального правительства.
С. БУНТМАН: Это принципиально отличается от местного, доморощенного терроризма, такого, как ирландский, баскский и другой?
О. БУДНИЦКИЙ: Безусловно. И судя по масштабам, по интернационализации.
С. БУНТМАН: По целям.
О. БУДНИЦКИЙ: Конечно, и по перетоку средств, и по перетоку людей, это все гораздо сложнее, и понятное дело, что сейчас терроризм, объектом атаки которого становится западная цивилизация, терроризм из вне. При всем при том, что исполнители, шахиды-камикадзе, лондонских терактов почти все родились в Великобритании, но они выросли в некоем особом ареале, подпитывавшемся идейно опять-таки из-за рубежа. Получилось так, что я бывал в Лидсе, откуда происходили все эти люди, работал в университете Лидса. И меня поразило там количество не мусульман, это нормально, Англия — это столица империи, 2 млн. пакистанцев только. И там меня поразило количество антиизраильской демонстрации в университете и плакатов в поддержку Ирака и других сил. Именно на территории Великобритании. И Бредфорд, город недалеко от Лидса, это первый город в Великобритании, где количество мусульман в населении превысило число немусульман.
С. БУНТМАН: Можно ли говорить, как несколько наших специалистов, политологов, указывают на вину, недостатки британского правительства, сами себе развели мечети центров, университетов и школ, а теперь жалуетесь.
О. БУДНИЦКИЙ: И да, и нет, я бы сказал. С одной стороны, Британия — это демократическое государство, и, бывая в этой стране, каждый раз поражаюсь укорененности свободы и уважению человеческой личности, именно в этой стране. Мне казалось, что это большей степени свойственно Штатам, но по моему собственному ощущению, Великобритания действительно родина свободы. И они вели себя соответствующим образом. Другое дело, где грань между терпимостью и естественным признанием иных верований, и терпимостью к пропаганде экстремизма. Ведь не секрет, что по телевидению нередко можно было увидеть не сами проповеди, а информацию о тех или иных человеконенавистнических проповедях, которые читались в тех или иных мечетях. И в общем, действующие законы не позволяли достаточно жестко поступить с этими проповедниками. Сейчас эти законы уже приняты очень быстро после терактов. Но эти гроздья, они сеялись на протяжении нескольких лет. И не так просто теперь это все искоренить.
С. БУНТМАН: Ну что ж, будем с ужасом следить за этим.
О. БУДНИЦКИЙ: Но и с оптимизмом.
С. БУНТМАН: Все-таки можно одолеть. Если исходить из того, что все-таки это ограниченный регион, и какие-то проблемы не только силовые можно решать.
О. БУДНИЦКИЙ: Не было случая в истории, чтобы террористы победили. Мне такие случаи не известны, во всяком случае. Никогда, нигде. Они могли воздействовать, могли быть в большей или меньшей степени успешны, но они никогда не победили. И я убежден, что современное государство, в том числе современные западные государства, а я отношу нашу страну к тоже западным государствам в цивилизационном плане, они достаточно мобильны, достаточно адаптивны. И я думаю, сумеют решить проблему борьбы с терроризмом, не поступаясь с демократическими ценностями, что наиболее важно в ситуации.
С. БУНТМАН: Ну что ж, вернемся к нашему герою и тогдашнему терроризму.
О. БУДНИЦКИЙ: Чтобы уж закончить сюжет с Азефом, видите, жизнь ворвалась в наши исторические штудии. Когда Бурцев официально представил свои доказательства о партии эсеров, то не было предела возмущению руководства партии, кем, Бурцевым. И был устроен суд над Бурцевым, а не над Азефом. Причем призывали в судьи заслуженных революционеров, Кропоткина, Германа Лопатина, Веру Фигнер. Правда, когда Бурцев говорил о своих косвенных уликах, один их них, если мне память не изменяет, Герман Лопатин сказал ему, да на основании таких улик убивают без всякого суда. Но так или иначе был суд, кстати суд кончился не в пользу Бурцева, но Бурцев сумел представить решающие доказательство. Он сумел получить подтверждение провокаторства Азефа, точнее, работы его на полицию, от бывшего директора департамента полиции Алексея Александровича Лопухина. Это было как в детективном фильме. Бурцев, узнав, что Лопухин отдыхает на одном из германских курортов, и зная, что он будет проезжать через Кельн в Берлин, на вокзале ждал этого поезда, и когда он сможет увидеть Лопухина. Увидел, вошел в поезд, вошел в его купе, и 6 часов рассказывал Лопухину о деяниях Раскина, Виноградова, Ивана Николаевича, многих других, это все клички Азефа. Рассказывал о его делах как революционера, о том, как он организовывал покушения и убийства, и параллельно рассказывал, как он служил полиции. И он говорил Лопухину, не надо мне ничего говорить. Я просто рассказываю, вы слушайте. В конце разговора, Лопухин, пораженный всем этим, он был как раз директором департамента полиции, при Плеве, когда был убит Плеве, он был директором департамента полиции, когда был убит великий князь Сергей. Когда был убит великий князь Сергей, к нему ворвался в департамент полиции Трепов и сказал, вы его убили, имея в виду, что не уберегли. Он даже не мог представить себе, что это была на самом деле истина, его убил агент полиции. Во всяком случае организовал это убийство. И видимо Лопухина проняло, и он сказал Бурцеву, я не знаю никакого Раскина, Виноградова, я знаю инженера Евно Азефа. Получив подтверждение от Лопухина, это был уже козырь.
С. БУНТМАН: То есть Лопухин сам произнес.
О. БУДНИЦКИЙ: Да, сам произнес эту фамилию, и после некоторой проверки эсеры убедились, что Азеф это действительно провокатор, и представьте себе, его фактически отпустили. То есть было принято решение его убить, но очень долго спорили, а можно ли убивать во Франции, а не приведет ли это к репрессии и высылке всех из Франции, и так далее. Как-то так все получилось, что Азеф убежал, в Германию, где и жил благополучно до I мировой войны, получил выходное пособие. Кроме того, он очень немало, судя по всему, взял из кассы боевой организации, деньги-то были безотчетные. И женился на немке, кафешантанной певичке, которая зарабатывала в Петербурге видимо не только пением. И Азеф с ней сблизился еще тогда, вел такую двойную жизнь. Кстати, наблюдатели, филеры фиксировали на всякий случай все равно. За Азефом шло наблюдение видимо не только с целью проследить, сколько с целью охранить, что он, приезжая в Петербург, отправлялся в самые дорогие бордели. Женился на этой самой мадам Клекфер, играл на бирже, играл в азартные игры, на бирже выигрывал, в карты и рулетку проигрывал, жил себе припеваючи. Потом началась война, и он был арестован как русский агент, каковым он на самом деле был. Сидел в тюрьме, получил там болезнь почек. Выпущен был в 1918 году, уже тяжело больной человек, в и умер, похоронен в Берлине. Таким образом закончилась карьера Азефа. А Бурцев основал в Париже революционное сыскное бюро и занялся уже на профессиональной основе слежкой за заграничной агентурой департамента полиции, за перекупкой этих самых агентов, и за выявлением провокаторов в различных революционных партиях. К нему причем обращались за справками, причем мне попалась даже к нему письмо, запрос за подписью Ленина и Каменева по поводу подозрительного человека в партии социал-демократов. Бурцев, кстати, один из первых высказал подозрение относительно Малиновского. У него был нюх, его называли революционной ищейкой, как угодно. Любопытно, что он не призывал преследовать разоблаченных провокаторов. Разоблачил, значит, не опасен. Он с ними наоборот сближался, как-то опекал и пытался выяснить всяческие сведения. Ему это было уже интересно как историку.
С. БУНТМАН: Есть несколько вопросов здесь. Роман замечание делает. Еще бы эсеры не отпустили Азефа, как бы тогда американские банкиры-сионисты спонсировали их партию.
О. БУДНИЦКИЙ: Это из области медицины, это я по поводу задавшего вопрос, прошу прощения, что я так говорю по отношению к слушателю, но стандартная ситуация — сводить все к закулисам, к евреям, к американским деньгам и тому подобное. Все это конечно полный бред. Деньги, кстати говоря, на русскую революцию собирали в Америке, в том числе Алексей Максимович Горький, но неудачно, поскольку он тогда жил с Андреевой, и это был гражданский брак, американским пуританским нравам это не нравится.
С. БУНТМАН: Потом и «город желтого дьявола».
О. БУДНИЦКИЙ: Да. Собирала «бабушка русской революции» Брешко-Брешковская, русская дворянка, собирал Гершуни. Все делалось совершенно легально, поскольку считалось, что борьба с деспотизмом в России — дело вполне богоугодное. Если в России происходит революция, уважаемые слушатели, это происходит не потому, революции октябрьские, оранжевые и какие угодно, что за границей дают деньги, никогда, повторяю, еще раз, никакие деньги не смогут ничего организовать в стране, если страна сама к этому не готова и к этому не идет, нет таких случаев в истории.
С. БУНТМАН: Вопрос обратный Артем нам задает. Бурцев и разоблачение «Протоколов сионских мудрецов», как изобретение охранки.
О. БУДНИЦКИЙ: Да, Бурцев принимает там самое активное участие, это был Бернский процесс 1934-36 гг., и Бурцев выпустил книгу в 1938 году в Париже под названием «Протоколы сионских мудрецов — доказанный подлог». И подзаголовок был такой, цитирую по памяти, что Рачковский создал протоколы, а Гитлер их использовал. Бурцев считал, как многие другие эксперты, что «Протоколы сионских мудрецов» были созданы с целью борьбы с революционным движением царской охранкой. Я кстати так не думаю.
С. БУНТМАН: А как вы думаете?
О. БУДНИЦКИЙ: Моя последняя версия, я думаю, что это все-таки текст не российского происхождения, что это все-таки французский текст. Первоисточник Жоли, да, памфлет Жоли, это понятно. Но я считаю, что это было сделано во Франции для каких-то французских целей. Ведь помните эту антисемитскую волну.
С. БУНТМАН: 80-90 гг.
О. БУДНИЦКИЙ: И масса литературы подобного рода. Леон Буржуа и всякие прочие. И от этого текста несет французским духом.
С. БУНТМАН: Он явно переводной. И через Жоли, через Эжена Сю прошло, иезуиты, которые стали сионскими мудрецами. Кстати, очень интересно об этом писал Умберто Эко специально.
О. БУДНИЦКИЙ: Есть масса литературы на эту тему.
С. БУНТМАН: Да. Но так как он со своим очень ясным мышлением, он это достаточно четко делает.
О. БУДНИЦКИЙ: И по некоторым признакам, я работал с архивами людей, которые были экспертами на Бернском процессе, смотрел первоисточники, переписку. Там были мнения на самом деле разные. Николаевский считал, что это вообще другой человек создал, не показания Рачковского. Хотя не согласен и с Николаевским, на самом деле, не знаю, не могу утверждать, кем и когда эти тексты были переведены или обработаны, но я полагаю, что охранка этим не занималась, широким распространением. Хватало и других пропагандистских средств, да и не случайно тогда, когда они были опубликованы в России, протоколы не получили широкого распространения, к ним отнеслись весьма скептически. Всемирный успех бестселлера после 17 года, конечно, особенно, когда этим занялись профессиональные нацистские пропагандисты.
С. БУНТМАН: Ну что ж. Тут был очень забавный вопрос. Юрий задавал, соответствует ли личность Бурцева тому, как его изображали в советских кинофильмах?
О. БУДНИЦКИЙ: Кстати, было.
С. БУНТМАН: Где?
О. БУДНИЦКИЙ: В «Операции Трест»
С. БУНТМАН: Там был, да?
О. БУДНИЦКИЙ: Конечно, к нему же приходил Савенков советоваться, ехать в Россию или нет.
С. БУНТМАН: Что-то я не помню этого эпизода.
О. БУДНИЦКИЙ: Был, припоминаю это дело, это очень любопытно. Бурцев кстати говоря по советскому фильму сказал Савенкову, что все в порядке. На самом деле, нет, Бурцев скептически отнесся к Тресту. Он считал, что это провокация ГПУ, совершенно правильно считал. И он считал, более того, что все движение евразийцев, ныне некоторыми превозносимое, что это такой мост для проникновения ГПУ в среду эмиграции. И был совершенно прав. Там было конечно несколько идеологов, которые никакими агентами ГПУ не являлись. Но то, что это финансировалось, их издания, из Москвы, это медицинский факт, установленный недавними публикациями.
С. БУНТМАН: Последнее. Можно ли Бурцева почитать?
О. БУДНИЦКИЙ: Конечно. Его книжка, он написал мемуары «Мои воспоминания», выходила в Берлине. У нас к сожалению издали только сокращенный вариант, 1928 году сначала при советской власти, с таким предисловием, что это злобный враг советской власти, но кое-что там.
С. БУНТМАН: Надо ее издать.
О. БУДНИЦКИЙ: Да. Называлась «В погоне за провокаторами», это сокращенный вариант, поэтому ее переиздали факсимильно у нас, в 1990-м году, с теми предисловиями и комментариями. Потом еще раз вышла книжка, там вместе «В погоне за провокаторами» и «Протоколы сионских мудрецов — доказанный подлог». Это выходило лет 10-15 назад в Москве, вполне доступно.
С. БУНТМАН: Спасибо. Мы продолжим нашу серию революции 1905 года.
О. БУДНИЦКИЙ: Всего доброго.
