Сближение с иноземцами в середине XVII столетия

Добролюбов, Московское царство, Цитаты и извлечения для рефератов

Н. Добролюбов

Вообще, из рассмотрения множества фактов, относя­щихся к внутреннему состоянию России пред Петром,

оказывается несомненно, что сближение с иноземцами и заимствование от них обычаев мало-помалу являлось в на­роде вовсе не вследствие административных мер, а просто само собою, по естественному ходу событий и жизни на­родной. Высшая администрация, как духовная, так и свет­ская, усиливалась, напротив того, отвратить народ от ино­земных обычаев, стараясь представить их беззаконными и нелепыми. Не мудрено при этом, что в народе долгое время обнаруживалось недоверие и презрение к ино­странцам, в особенности по тому случаю, что иностранцы часто получали в России выгоды и относительный почет за такие дела, пользы которых народ еще не понимал или не признавал. Так, вооружался он против иностранных док­торов, ученых, особенно астрономов, которых считал кол­дунами. Недоверие иногда переходило в ненависть, и тог­да народ преследовал бусурманов, так что правительство должно было в этих случаях неоднократно издавать осо­бые указы для защиты иноземцев от обид и оскорблений. Но при всем том влияние иностранцев было сильнее на народ, нежели на администрацию. Не говоря о других сто­ронах жизни народной, при Алексее Михайловиче стали бояться влияния иностранцев даже в религиозном отно­шении. В «Уложении» есть статья, в которой говорится, что если бусурман обратит русского человека в свою ве­ру, то бусурмана того «по сыску казнить: сжечь огнем без всякого милосердия». Из того же опасения происходило, по свидетельству Кошихина, затруднение в поездке за границу, если бы кто захотел из русских людей. В «Уло­жении» есть, правда, статья, говорящая, что «кому случит­ся ехать из Московского государства, для торгового про­мыслу или иного для какого своего дела, в иное государ­ство, которое государство с Московским государством мирно, — и тому на Москве бити челом государю, а в городех воеводам о проезжей грамоте, а без проезжей грамоты ему не ездити. А в городех воеводам давати им проезжие грамоты без всякого задержания». Но, вероят­но, много было каких-нибудь затруднений в этом случае, потому что Кошихин говорит, что, кроме как по царскому указу да по торговым делам, никто не ездит за границу: «не поволено!» А не поволено потому, что опасались, по свидетельству Кошихина, что, «узнав тамошних госу­дарств веру и обычаи, начали б свою веру отменять и при­ставать к иным». Да и за тех, которые ездят для торговли, собирали, по словам Кошихина, «по знатных нарочитых людях поручные записи, за крепкими поруками». Если же кто вздумал бы съездить за границу без проезжей грамо­ты и это бы открылось, то его, пытавши, казнили смертию, в случае, когда бы открылось, что он ездил «для какого дурна»; когда же оказалось бы, что он ездил действитель­но для торговли, то его только били кнутом, «чтобы иным неповадно было». Ясно, что вообще за границу отпускали неохотно, а между тем были люди, понимавшие, что нам необходимо учиться у немцев: один голос Кошихина сам по себе уже может служить доказательством.

Само собою разумеется, что важность истинного обра­зования не сразу была понята русскими и что с первого раза им бросились в глаза внешние формы европейской жизни, а не то, что было там выработано в продолжение веков, для истинного образования и облагорожения человека. (…)Мудрено было требовать от русских XVIIвека, чтобы они принялись усвоивать себе существенные плоды иноземных знаний и искусств, не обратив внимания на внешность и не заимствовав ничего дурного и бесполезного вместе с по­лезным и необходимым. Мы имеем несколько фактов, сви­детельствующих, что русские и до Петра принимались уже подражать иностранцам, и подражать именно во внешно­сти. Начинается это с самого двора. При Алексее Михайло­виче являются у нас немецкие комедианты, играющие на органах, в трубы трубящие, балансирующие на канатах и представляющие разные действа. Чтобы посмотреть на это потешное зрелище, бояре, окольничие, думные дворяне и пр. нарочно должны были ехать из Москвы в Преображенское. Мало того: Артамон Сергеевич Матвеев заставил дво­ровых людей своих учиться потешному искусству у замор­ских комедиантов; а не заставил же учиться чему-нибудь другому у других иноземцев, бывших в Москве, — медицине, например, или хоть бы инженерному искусству […]. То же самое было и в народе.

Первые годы царствования Петра Велико­го. Собр. соч.: В 9 т. М. — Л., 1962. Т. 3. с. 32-33.

Миниатюра: С. В. Иванов. «Приезд иностранца в Москву XVII столетия». 1901