КРЕСТЬЯНСТВО
КРЕСТЬЯНСТВО (слав. крестьянин — крещеный человек), мужик, землепашец, земледелец, селянин, поселянин, сельский обыватель, принадлежащий к низшему податному сословию (В. И. Даль) и живший в условиях общины. Слово «крестьянство» встречается в памятниках с к. XIV в. В древности крестьяне назывались еще «люди». Как выделялись крестьяне из первоначальной славянской общины, выяснить невозможно по отсутствию данных. В XIV в. крестьяне составляют уже сословие. Они сидят или на землях частных владельцев, или на черных землях. На владельческих землях крестьяне селятся по договору — ряду, который предполагает право свободного перехода на другую землю. Они переходят и из княжения в княжение, причем освобождаются от повинностей и податей в пользу князя на известный срок (10, 15, 20 лет). Попытки ограничения перехода крестьян в другое княжение встречаются, впрочем, довольно рано. В договорах новгородцев с князьями еще в XIII—XIV вв. есть запрещение выводить людей из новгородских волостей. В пределах княжеств переход был свободен. Т. к. некоторые владения по льготным княжеским грамотам освобождались от повинностей в пользу князя на срок или бессрочно, то крестьяне стремились в эти владения с черных земель, чем наносился убыток княжеской казне, и князья иногда ограничивали такой переход. Договорные грамоты крестьян с владельцами земли, порядные, большей частью не восходят ранее XVI в. Если крестьянин занимал разработанный участок, на котором были исправные постройки, то в порядной определяется только размер его участка и повинностей крестьян. Обычно крестьяне несут государственные повинности вместе с волостными людьми, а в пользу владельца поступают взносы деньгами и натурой и исполняются барщинные работы; на обязанности крестьян лежит поддерживать постройки. Если же крестьяне занимали новую землю, которую надо было расчистить и на которой надо было возвести хозяйственные постройки, или землю запущенную, где надо было ремонтировать строения, то они освобождались от повинностей в пользу владельца или несли их в уменьшенном размере в течение определенного числа лет. Иногда владелец давал крестьянам «подмогу» деньгами, хлебом или скотом. Если крестьяне уходили с такого участка, не выполнив своих обязательств, то должны были возвратить «подмогу»; ради предупреждения таких неисправностей в порядные вносились неустойки. Если крестьянин делал у владельца заем деньгами («серебро») или хлебом, то давал заемную кабалу. Крестьянин мог уйти с земли до истечения льготных лет, возвратив подмогу и уплатив неустойку. Срока для отказа от земли первоначально для крестьян, по-видимому, не было: крестьяне отходили и на Рождество Христово, и в Оборное Воскресенье, и на Петров день, и в Оспожин день (Рождество Богородицы), и в др. дни. Землевладелец мог также отказать крестьянину и выселить его с земли. Землевладельцы часто нуждались в людях для заселения своих земель и тогда посылали в чужие деревни своих уполномоченных — «отказчиков», которые перезывали крестьян на их земли. В таких случаях перезывавший нередко принимал на себя уплату по крестьянским обязательствам по отношению к прежнему господину.
Рис. 1. Крестьянская колонизация
Другой разряд составляли крестьяне, сидевшие на черных, тяглых землях. Они несли повинности только в пользу государя, и т. к. не были обложены повинностями в пользу частного владельца, то несли государево тягло в большем размере, чем крестьяне владельческие. Черные крестьяне составляли волости, которыми управляли и в которых судили их выборные или назначенные князем лица. Число крестьян в волости меняется, увеличиваясь путем прироста и приема новых членов, если есть лишние земли, или уменьшаясь вследствие выхода и смерти. Крестьяне владели участками потомственно и являлись по ним истцами и ответчиками в судах. Они имели в посадах лавки и торговали в них.
Уже в сер. XV в. замечается среди землевладельцев стремление стеснить выход крестьян. В 1450 Белозерский кн. Михаил Андреевич в грамоте Ферапонтову монастырю дозволяет крестьянам, сидевшим на земле этого монастыря, выходить только за 2 недели до и неделю после осеннего Юрьева дня, с уплатой монастырю долга. По Судебнику 1497 крестьянам разрешается отказываться только в один срок за неделю до и неделю после осеннего Юрьева дня (26 нояб.), причем крестьянин платит владельцу «пожилое» за двор, а именно: просидевший 2 года — половину, а просидевший 4 года — полную цену двора. Судебник 1550 царя Ивана IV увеличил размер «пожилого» и установил в пользу владельца сбор по 2 алтына с каждого воза увозимой крестьянином рухляди.
Развитие в XVI в. служилого сословия, несшего обязательную службу государству, вызвало со стороны государства меры к обеспечению этого сословия и доставлению ему материальной возможности нести эту службу. Средством для такого обеспечения являлась раздача служилым людям земель, и в XVI в. в средней России масса черных земель переходит в руки служилого сословия в виде поместий. Для тяглых людей такой переход занятой ими земли был очень тяжел. Старое волостное устройство было разрушено. Служилые люди, как мелкие владельцы, нуждавшиеся всегда в средствах, все более и более облагают крестьян повинностями, и те уходят к богатым землевладельцам, за «хребтами» у которых жилось выгоднее и спокойнее. Земли служилых людей пустеют, доходы с них уменьшаются, служилые люди не могут уже нести службы со своих поместий и обращаются к правительству с жалобами на переходы крестьян. Нуждавшееся, в целях государственной обороны, в обеспеченном служилом классе правительство принимает к сердцу эти жалобы и подчиняет интересы крестьянского населения интересам служилых землевладельцев. Рядом мер правительство затрудняет переходы, устанавливая для них определенный срок и вводя уплату вывозимого имущества. Правительство в интересах фиска не выпускает крестьян с черных земель. Получив черные земли, служилые люди не выпускают также крестьян, полученных с этими землями, и образуется группа крестьян-старожилов, лишенных права передвижения. Задолженность владельцу также создавала препятствия для выхода. На практике сложился такой порядок, что крестьянин мог уйти с земли, только покончив денежные расчеты с владельцем.
Рис. 2. Крестьянские селения на пути из Пскова в Москву. XVII в.
Вопрос о том, как и когда крестьяне были окончательно прикреплены, вызвал целую литературу. По указу от 21 нояб. 1597, «которые крестьяне из-за бояр, и из-за дворян, и из-за приказных людей, и из-за всяких людей, из поместий и из вотчин, и из патриарховых, и из митрополичьих, и из владычных, и из монастырских вотчин выбежали до нынешнего… году за 5 лет, и на тех беглых крестьян в их побеге, и на тех помещиков и вотчинников, за кем они живут, тем помещикам, из-за кого они выбежали, и патриаршим, и митрополичьим, и владычным детям боярским, и монастырских сел прикащикам и служкам давать суд и сыскивать накрепко всякими сыски, и по суду и по сыску тех беглых крестьян с женами, и с детьми, и со всеми животы возити назад, где кто жил». Указом от 21 нояб. 1601 разрешалось мелким чинам не выше дворян возить и отказывать крестьян друг у друга, кроме чинов Московского у., сроком на год, при соблюдении условий правильного отказа. Этот указ повторяется и в 1602. Сверх того, В. Н. Татищев приводит приговор от 9 марта 1607, по которому крестьяне, записанные за владельцами по книгам 1592—93 и с тех пор вышедшие за кого иного, возвращаются прежним владельцам. Из этих данных Татищев вывел, что крестьяне были прикреплены в 1592. Это мнение потом часто повторялось другими исследователями. М. П. Погодин усомнился в существовании особого указа 1592 о прикреплении крестьян и утверждал, что пятилетний срок был установлен в 1597 только для беглых, т. е. ушедших незаконно, а не для всех крестьян. М. П. Погодин, И. Д. Беляев и К. С. Аксаков указывали на то, что в XVII в. продолжается свободный переход крестьян. Н. И. Костомаров в полемике с Погодиным утверждал, что переход крестьян в Юрьев день был отменен законодательным актом, а переходили в XVII в., по его мнению, или те крестьяне, от розыска которых господа отказались, или люди, не попавшие в тягло. Полемика Погодина с Костомаровым выдвинула те условия, при которых выросло крепостное право. Другие историки, допуская существование акта, прикрепившего крестьян, указывали на то, что крепостное право могло явиться и следствием указа 1597, т. к. правительство в интересах государственной обороны и фиска воспользовалось переписью 1592, в которую были занесены все крестьяне, сидевшие на владельческой земле по различным порядным, и как бы признало этих крестьян прикрепленными к земле. В. О. Ключевский совершенно отрицает прикрепление владельческих крестьян к земле и даже отмену права их выхода законодательным актом. Он выводит закрепление крестьян за владельцами из гражданских отношений, из их задолженности владельцам земли. Такие задолжавшие крестьяне, а их было огромное большинство, сближаются по своим отношениям к владельцам с кабальными холопами, которые в к. XVI в. не могли уже приобретать свободу возвращением долга по кабале. В XVII в. крестьяне дают обязательства, ограничивающие права их ухода и предоставляющие владельцу право распоряжаться в той или иной степени личностью крестьянина. Закрепощаются и крестьянские дети, жившие при отце и не несшие тягла, и попадают, как не привязанные к тяглу, в полное распоряжение владельца. Выход крестьян заменяется их вывозом, и притом с согласия прежнего владельца, а это является с течением времени, по существу, продажей их. Правительство заботилось только о том, чтобы крестьяне выполняли государственные повинности, и сделало владельца ответственным за уплату этих повинностей. В результате явилось, по мнению Ключевского, прикрепление крестьян к лицу владельца, а не к земле, на которой он сидел. М. А. Дьяконов, подтверждая в общем мнение Ключевского, относит прикрепление крестьян-старожильцев ко 2-й пол. XV — 1-й пол. XVI в., а также указывает, что право суда над крестьянами, представительство за них на суде и ответственность за уплату крестьянином государственных повинностей присваиваются владельцам уже раньше XVII в., как и продажа крестьян семьями и отдельно, и перевод их на новые земли. В. И. Сергеевич оспаривал мнение Ключевского о сближении крестьян с кабальными холопами и применении к крестьянам правил служилой кабалы и о прикреплении крестьян к лицу владельца, а не земли.
В течение всей 1-й пол. XVII в. служилые люди хлопочут о продлении срока для розыска беглецов, и правительство увеличивает этот срок, сначала в частных случаях, а в 1642 — в виде общей меры до 15 лет. При Алексее Михайловиче «урочные годы» для сыска беглых были наконец вовсе отменены. Существовали, однако, и в это время еще люди, не записанные нигде за владельцами и, следовательно, сохранившие право распоряжаться своею личностью; они могли садиться на владельческую землю и заключать порядные, но по Уложению они должны были заявить о своем желании поступить в крестьянство в Поместном приказе, и приказ после исследования, действительно ли это люди вольные, делает определение об отдаче их в крестьяне.
Рис. 3. Русский крестьянин
К к. XVII в. продолжается сближение владельческих крестьян с холопами. С одной стороны, владельцы сажают холопов на землю, с другой — государство стремится обложить холопов повинностями в свою пользу, но закон все-таки строго разграничивает эти две группы населения. Окончательно крепостное право утвердилось в России в к. XVII в., т. е. гораздо позже, чем во многих западноевропейских странах (Германии, Австрии, Франции, Венгрии и др.), и охватило около половины всех крестьян, остальные продолжали оставаться свободными. При Петре I произошло слияние крестьян с холопами, как следствие податной реформы. Петр вместо взимавшейся прежде подати с земли или со двора переложил подати на души. По произведенной в 1718—22 ревизии были занесены в ревизские сказки крестьяне, сидевшие на пашне холопы, зависимые от другого лица непахотные люди и все не приписанные к сословиям люди. Все попавшие в сказки были обложены податью под ответственностью землевладельца. Этим землевладельцу давалась над крестьянами такая же власть, как над холопами, хотя по закону крестьянин сохранял свои гражданские права. При Петре возникают и новые категории крестьян кроме владельческих: «черные» крестьяне, сохранившие свое положение преимущественно на Севере, были обложены сверх подушной подати еще оброчной податью и составили группу государственных крестьян; монастырские крестьяне, переданные в ведение Коллегии экономии и получившие название экономических; дворцовые крестьяне, сидевшие на царской земле и обложенные повинностями в пользу двора; приписанные к фабрикам и заводам (впоследствии получившие название посессионных), независимо от личности владельца фабрики, и однодворцы — потомки измельчавших служилых людей на окраинах Московского государства, записанные в подушный оклад, но сохранившие право личного землевладения и даже владения своими крестьянами. При преемниках Петра зависимость крестьян от владельцев еще более увеличивается. В 1727 постановлено крестьянские недоимки взыскивать с помещиков, а в 1731 и подушные деньги должны были платить помещики. При Анне Ивановне помещиков сажают даже в тюрьмы за крестьянские недоимки. Ответственность перед казной давала помещикам большие права над крестьянами. При Петре I крестьянам запрещено было вступать добровольно в военную службу, что вело к выходу из крепостной зависимости. В 1730 — запрещено покупать недвижимые имения, в 1734 — заводить суконные фабрики, в 1736 — отправляться на промыслы без разрешения помещика, в 1737 — вступать в откупа и подряды. Наконец, в 1741, при вступлении на престол Елизаветы Петровны, крестьяне были исключены из присяги на верноподданничество. В 1760 помещику дано было право ссылать неисправных крестьян в Сибирь, причем каждый сосланный засчитывался за рекрута, сданного на службу, и крестьяне лишены права входить в денежные обязательства без разрешения помещика. Правительство не запрещает иметь крестьян безземельным дворянам и, т. о., считает их прикрепленными не к земле, а к личности помещика. Оно возлагает на помещика заботы о крестьянах в неурожайные годы и наблюдение за их порядочным поведением. Т. о., правительство дает помещикам полицейскую власть над крестьянами.
В условиях продолжавшегося и усиливавшегося закрепощения русских крестьян самой надежной опорой для них продолжала оставаться община. Даже на помещичьих землях за крестьянской общиной и ее выборными представителями сохранялось право на самоуправление, на самостоятельное решение хозяйственных и бытовых вопросов, выполнение государственных повинностей (выплата податей, выдвижение рекрутов), регулирование гражданских и семейных отношений, а в ряде случаев — распорядительных функций при выполнении повинностей перед помещиком (больше — в оброчных, меньше — в барщинных имениях).
Рис. 4. Великороссияне Нижнедевицкого у.
В царствование Екатерины II положение владельческих крестьян еще более ухудшилось. Власть над ними помещиков во 2-й пол. XVIII в. была значительно расширена. После крестьянских волнений 1765—66 помещикам предоставлено право ссылать крестьян за «дерзости» не только в Сибирь, но и на каторгу, а также право во всякое время отдавать их в солдаты. В 1767 крестьянам запрещено подавать какие бы то ни было жалобы на помещиков. Владельческие крестьяне не были представлены в Комиссии для составления проекта нового уложения. Лишены они были и права самоуправления, данного учреждениями всем классам местного общества (1775). В Жалованной грамоте дворянству (1785) сквозит взгляд на крестьянство как на частную собственность дворян. Но при неопределенности законодательства относительно крестьян за ними остались некоторые гражданские права. Они имели право начинать иски и свидетельствовать в судах, заключать договоры и записываться в купечество с согласия помещика и даже брать откупа за его поручительством. Предоставляя помещикам право продавать и отпускать на волю крестьян, закон запрещал торговать ими во время рекрутских наборов, продавать отдельных людей с аукциона и отпускать на волю престарелых и увечных, которые не могли прокормить себя сами. Еще до вступления на престол Екатерины II недворянам запрещено было владеть населенными имениями (1754), а служащим, не имеющим достоинства дворянства, предписывалось в течение полугода продать свои имения (1758). Несмотря на то что вопрос об освобождении крестьян был поднят при Екатерине II и обсуждался и в Комиссии (1767), и в Вольном экономическом обществе и что ок. миллиона монастырских крестьян было изъято в 1763 из частного владения и обращено в особый разряд крестьян государственных, число крепостных в это царствование достигло огромной цифры вследствие щедрых пожалований населенными имениями (было роздано до 400 тыс. душ), в то же время имело место водворение крепостного права в Малороссии. В XVIII в. увеличивается и количество дворовых крестьян переводом их с пашни на помещичий двор. Сидевшие на пашне крестьяне делились на издельных, или барщинных, и оброчных. Оброчное хозяйство преобладало в нечерноземных местностях и там, где были развиты кустарные и отхожие промыслы, а также в крупных имениях, в которых помещики не жили. В губерниях с развитым земледелием преобладала барщинная система. Оброк государственных крестьян в 1768 был определен в 2 руб., а в 1783 повышен до 3 руб. Ухудшение положения крестьян вызывало с их стороны побеги, бороться с которыми было трудно и помещикам, и правительству; последнее с целью возвращения беглых прибегало даже к вызову их для поселения на порожних казенных землях. С другой стороны, протест против тягостей крепостного права выражался в крестьянских волнениях и убийствах помещиков. Сильное волнение крестьян в центральной России началось еще при Петре III и при вступлении на престол Екатерины II распространилось на обширный район. Созыв комиссии для составления проекта уложения породил слух о «перемене законов» и вызвал ряд новых волнений. В 1773—74 пугачевщина охватила всю восточную Россию и более 1,5 тыс. дворян сделались жертвами восстания. Отдельные случаи убийств помещиков были очень часты, и в одной, напр., Московской губ. за 5 лет было 30 случаев таких убийств. При вступлении на престол Павла I среди крестьян распространились слухи о намерениях нового царя дать им свободу и сопротивлении этим планам со стороны помещиков. Слухи эти послужили поводом к крестьянским волнениям в 12 губерниях. Волнения были подавлены, а указ от 3 апр. 1797 повелевал «всем и каждому наблюдать, дабы никто и ни под каким видом не дерзал в воскресные дни принуждать крестьян к работам, тем более что для сельских издельев остающиеся в неделю 6 дней, по ровному числу оных вообще разделяемые, как для крестьян собственно, так и для работ их, в пользу помещиков следующих, при добром распоряжении доступны будут на удовлетворение всяким хозяйственным надобностям». Указ этот, впрочем, мало облегчил участь крестьян, т. к. редко имел практическое применение. При имп. Павле раздача казенных населенных имений частным лицам продолжалась в еще более широких размерах, чем при его предшественнице; всего роздано было 265 тыс. душ. Александр I прекратил раздачу крестьян. Начало нового царствования обещало улучшение их положения. Император, подобно Екатерине I, был занят мыслью о постепенном освобождении крепостных. В 1808 отменена была ссылка крестьян помещиками на каторжные работы, а в 1811 и ссылка на поселение (впрочем, восстановленная в 1822); с 1804 запрещено сдавать крестьян в рекруты ранее 3 лет по совершении купчей на них, затем запрещено было продавать людей на ярмарках и торгах и давать доверенность на продажу крестьян в одиночку и без земли. Все эти меры относятся к 1-й пол. царствования Александра I, во 2-ю пол. планы об освобождении крестьян были оставлены и существенных улучшений в их положении не было, хотя слух о предстоящем освобождении продолжал циркулировать среди крестьян и в 1818—20 вызвал движение. Толки об освобождении возобновились при воцарении имп. Николая I, что повело за собою крестьянские волнения в Вологодской, Псковской, Смоленской, Курской и Киевской губ. По этому поводу 12 мая 1826 был издан манифест в опровержение таких слухов, а 9 авг. того же года велено было судить нарушителей спокойствия военным судом. Побеги крестьян заставили правительство озаботиться решением этого вопроса, и в 1827 велено не возвращать беглецов из Новороссии, где их оказывалось довольно много, владельцам, а в случае открытия здесь беглых выдавать владельцам по 250 руб. за мужчину и по 150 руб. за женщину; в том же году было ограничено право ссылки крестьян в Сибирь установлением предельного возраста ссылаемых (не старше 50 лет) и запрещено разлучать ссылаемых с женами и малолетними детьми. Тогда же была установлена наименьшая норма крестьянского земельного надела в размере 4,5 дес. на душу. С 1833 запрещено выдавать долговые обязательства, обеспеченные крестьянами без земли, а также продавать и иным образом отчуждать крестьян в розницу. С 1841 запрещено покупать крестьян лицам, не владеющим населенными имениями, и раздроблять крестьянские семьи. В 1842 определено законом право помещика наказывать крестьянина; только преступления, не влекшие за собою лишения прав и совершенные по отношению к крестьянину того же помещика, самому помещику или членам его семьи, подлежали суду помещика; по таким же преступлениям, совершенным по отношению к постороннему лицу, помещик мог судить только с согласия этого последнего лица; само наказание в таких случаях ограничивалось 40 ударами розог, 15 ударами палок, арестом не св. 2 мес.; только в особо важных случаях помещик мог отсылать таких преступников в смирительный дом не более чем на 3 мес. и в исправительные арестантские роты не св. 6 мес.; с 1844 запрещено наказывать крестьян «трехременной» плетью.
Тем не менее борьба крестьян против помещиков не прекращалась. В 1-й пол. XIX в. от 60 до 70 помещиков ежегодно оказывались убитыми своими крестьянами — «ибо таково национальное средство, к которому прибегает русский крестьянин, чтобы выразить свой протест» (А. И. Герцен). Половина из помещиков, убиваемых своими крепостными, погибали вследствие покушения на честь крестьянских девушек.
Принимаемые правительством меры не успокоили крестьян, волнения и случаи убийства помещиков не только не прекращались, но, напротив, учащались, и к сер. XIX в. серьезно назрел вопрос об освобождении крестьянства, хотя во влиятельных сферах такое решение не встречало сочувствия.
Крестьяне в Малороссии. До 1648 крестьяне в Малороссии находились в крепостном состоянии. После восстания Богдана Хмельницкого резко поменялся характер отношений. Крепостная зависимость была уничтожена, и все были объявлены свободными. Когда в 1654 Малороссия соединилась с Россией, малорусский народ фактически распадался только на две группы — казачество и поспольство. Разница между ними состояла в повинностях по отношению к государству: казаки отбывали военную службу, посполитые несли службу земскую: содержали войско, платили подати, несли повинности подводную и постойную и т. д. Четкой границы между посполитыми и казаками не было, переход из одной группы в другую был свободен и на практике в первое время обусловливался материальным состоянием: в казаки записывались более богатые, зажиточные. Название «посполитый» относилось первоначально ко всякому, кто не нес военной службы, не был казаком, безразлично, был ли то мещанин или крестьянин. Впоследствии это название относилось исключительно к крестьянскому сословию. Название «крестьянин» в малорусских актах XVII — 1-й пол. XVIII в. встречается редко.
Рис. 5. Крестьянские будни
После переворота Богдана Хмельницкого не были упразднены окончательно все формы землевладения, существовавшие в Малороссии. Крупные землевладения с обязательным крестьянским трудом остались в руках монастырей. Богдан Хмельницкий не только подтвердил их, но, пользуясь своими универсалами, охранял их неприкосновенность и запрещал монастырских крестьян принимать в казаки. Кроме монастырей свои земельные владения сохранили и некоторые шляхтичи, перешедшие на сторону казацкого войска. Вся земля была объявлена «свободною войсковою», находящейся в распоряжении гетмана. Начиная с Богдана Хмельницкого гетманы раздают населенные имения сначала на содержание учреждений, затем монастырям и частным владельцам, причем последние два вида с течением времени имеют перевес над первым и в конце концов сводят его к минимуму. Населенные имения, или, как их обычно называли в универсалах, местности, раздавались не в собственность, а во временное владение, «до ласки войсковой», и могли быть отобраны в любое время. На практике, впрочем, сложился такой порядок, что имение оставалось в роду владельца и переходило по наследству. Большинство имений, розданных гетманами, было признано окончательно собственностью их владельцев после генерального следствия 1730, произведенного на основании твердых указаний, данных гетману Даниилу Апостолу в 1728. Сущность первоначальных раздач гетманами местностей заключалась в следующем: собственниками земли оставались крестьяне, которые имели право свободного распоряжения ею. На помещика переносились только определенные платежи и повинности, которые крестьяне обязаны были платить ему вместо государства. Платежи и повинности эти не были четко определены законом: в одних местностях крестьяне давали помещику десятину урожая, в других — платили деньгами, возили дрова, косили сено, работали на владельца некоторое число дней в неделю и т. д. Наряду с крестьянами — собственниками земли вскоре появляются безземельные крестьяне. Начиная с 1660-х вследствие постоянных войн наблюдается переселение народа с правого берега Днепра на левый. Переселенцы оседали обычно не на собственных землях, а на землях помещиков и становились, т. о., не собственниками земли, а арендаторами ее. Войны, а также ряд других бедствий и событий не могли не отразиться и на положении крестьян на левом берегу Днепра, где в к. XVII в. наблюдалось массовое передвижение земельной собственности из рук крестьянства и казачества в руки более зажиточных казаков, старшины и монастырей. Часто сами продавцы земли — крестьяне оставались жить на проданных ими участках и обрабатывали их, платя за это частью урожая. Т. о., создается особый разряд населения, т. н. «подсуседки». Количество подсуседков с течением времени росло в зависимости от отягощения военной службы и по мере обнищания народа. Более богатый класс, зажиточные казаки и старшина, стремился скупать как можно более земель у обедневших казаков и посполитых. Для этих новых приобретателей, конечно, было в высшей степени важно, чтобы подсуседки не уходили с их земли. Поэтому владельцы рано начинали борьбу с правом крестьянского перехода.
Другим важным вопросом в отношениях крестьян к помещикам был вопрос об их праве собственности на имущество. Для владельцев было очень невыгодно, если крестьянин, переселяясь на другое место, уносил свое имущество. Потому-то владельцы и оспоривают у крестьян право собственности на землю и вообще на имущество и распоряжение им стараются поставить в зависимость от их воли. Притязания владельцев шли вразрез с установившимися порядками в стране, но высшая власть не только не выступала против этих притязаний, но даже иногда покровительствовала им. Общественный строй Малороссии выдвинул на первый план крупных владельцев, старшину, которая обладала громадным влиянием, ей принадлежала фактически высшая власть в Малороссии; от старшины зависели и выборы гетмана, все суды и администрация. Гетман Мазепа, напр., поддерживал на практике взгляд старшины на то, что уходивший крестьянин не мог продать свой участок иначе как с разрешения владельца. При гетмане Данииле Апостоле было, правда, заявлено, что крестьяне — люди свободные, что они имеют право свободного перехода и распоряжения имуществом, но на практике это не применялось. Закон владельцы обходили тем, что заключали с крестьянами договора, по которым права их ограничивались будто бы добровольно.
К сер. XVIII в. все чаще и чаще в Малороссии высказывается мысль о необходимости ограничения свободы крестьян. Неясно выраженная, напр., в указе 1738 о беглых мысль о необходимости возвратить на прежнее место жительства казаков и посполитых, убежавших из Слободской Украины в Великороссию, была истолкована в смысле запрещения крестьянских переходов, которые снова были восстановлены только указом от 18 янв. 1742 с восшествием на престол Елизаветы Петровны. Старшина все же продолжала стремиться к своей цели — закрепощению крестьян. Она просила об этом или, по крайней мере, о запрещении переходов гетмана Разумовского в 1752, но ее просьба уважена не была. Впоследствии гетман поддался влиянию старшины. Универсалом от 20 апр. 1760 переход крестьян был снова признан свободным, но крестьянин при этом терял всю свою движимость, а владелец не мог принимать крестьянина без отпускной прежнего помещика, что вело, конечно, к целому ряду злоупотреблений. Универсал был подтвержден указом русского правительства от 15 дек. 1763, явившимся первым актом законодательства русского относительно малорусских крестьян. В 1764 гетман Разумовский вместе со старшиной подал прошение императрице, в котором наряду с просьбой о сохранении автономности Малороссии просил о запрещении переходов, запрещении крестьян записываться в казаки и о позволении владельцам розыска ушедших за пределы Малороссии крестьян.
Когда после увольнения Разумовского генерал-губернатором в Малороссию был назначен П. А. Румянцев, то в инструкции ему предписывалось всячески стремиться к прекращению крестьянских переходов в Малороссии. В инструкции, данной Коллегией Малороссийской своему депутату в екатерининскую законодательную комиссию Натальину, уже прямо высказывается мнение о необходимости прекратить переходы крестьян, предоставив помещикам суд над крестьянином и вообще благоустройство в деревнях и т. д., т. е. рекомендуется ввести крепостное право. Так продолжалось до 1780-х, когда благодаря содействию Румянцева в Малороссии стало повсеместно вводиться Учреждение о губерниях 1775. Именной указ Екатерины II от 3 мая 1783 гласил: «Для известного и верного получения казенных доходов в наместничествах Киевском, Черниговском и Новгород-Северском и в отвращение всяких побегов к отягощению помещиков и остающихся в селениях обывателей каждому из поселян остаться в своем месте и звании, где он по нынешней последней ревизии написан, кроме отлучившихся до состояния сего нашего указа; в случае же побегов после издания сего указа поступать по общим государственным установлениям». На этом закончился длительный процесс закрепощения малороссийского крестьянства, подготовленный малорусской жизнью и обретший свою юридическую форму в законодательстве русского правительства.
Крестьяне дворцового ведомства. К числу этих крестьян относились крестьяне дворцовые, государевы, конюшенные, сокольи помытчики и удельные. Происхождение последних относится к удельному периоду русской истории, когда князья имели собственные села, приобретенные через покупку, обмен, наследование и т. п. Так, в новгородских писцовых книгах XV в. упоминаются «государевы дворцовые земли и волости».
Вместе с общим прикреплением крестьян прикреплены были также крестьяне, расселенные на землях князя или государя и его дворца. По первой ревизии 1722 их насчитывалось 357 328 чел. муж. пола.
Дворцовые вотчины подчинялись Приказу Большого дворца, а с 1705 — Канцелярии дворцовых дел. Непосредственно крестьянами заведовали приказчики, а позднее — управители; в 1774 должность управителей была упразднена и крестьянами стали управлять старосты и выборные, подчинявшиеся управительским конторам. С учреждением при Екатерине II казенных палат и директоров домоводства им было передано управление и дворцовыми, и казенными крестьянами. При Петре I из общей массы дворцовых сел и волостей была выделена часть вотчин и отдана во владение отдельным членам царской фамилии, в частности супруге Петра Екатерине, сестрам царя и самому государю. Отсюда название: «государевы» крестьяне.
При Павле I положение дворцовых крестьян меняется. В 1797 было издано новое Учреждение об Императорской фамилии, заключавшее помимо прочего правила о средствах на содержание Императорской фамилии. Для этого были предназначены все дворцовые и государевы крестьяне, которые отныне относились к утвержденному тогда же Департаменту уделов и стали называться удельными крестьянами. Департаменту уделов подчинялись учрежденные в разных местах удельные экспедиции, а по уездам — приказы; в каждом селе были: сельский выборный, приказный, два старосты, десятские и писарь.
Рис. 6. Крестьянин за работой
Хотя положение удельных крестьян и было несколько лучше, чем помещичьих, т. к. первые платили определенный оброк (в управлении ими руководствовались особым «положением» 1809), но все же из-за произвола удельных приказчиков и управителей оно было хуже, чем положение казенных крестьян. К тому же само «положение» об удельных крестьянах видело в них исключительно источник дохода, считая уплату удельного оброка «первейшим долгом» крестьянина, но совсем не заботясь о поднятии благосостояния крестьян. Этим объясняется то, что большая часть удельных имений вскоре пришла в упадок и удельное ведомство нашло нужным обмен своих крестьян в количестве 200 тыс. на такое же число казенных в Симбирской губ. (Манифест Государственного Совета от 16 янв. 1830 и указ Сенату от 25 янв. 1835). Новый обмен 200 тыс. крестьян был задержан министром государственных имуществ гр. Киселевым по всеподдайнейшему его докладу от 19 июня 1838. Впоследствии, в 1860-х, удельные крестьяне были освобождены и так же, как казенные и другие крестьяне, получили наделы и владенные записи.
19 февр. 1861 Александром II было подписано законоположение об освобождении крестьян, а 5 марта обнародован Манифест об этом великом событии. Однако, несмотря на освобождение, крестьяне оказались в тяжелом положении, ибо были вынуждены платить помещику выкуп за свою землю. «Положение» не экспроприировало помещичье право собственности на землю; экспроприация полная, безусловная и невознагражденная последовала только относительно владения крестьянскими душами, что же касается земли, то здесь за помещиками номинально было признано право собственности на всю до тех пор принадлежавшую им землю, но это право было чрезвычайно сильно ограничено. Крестьянам в бессрочное пользование была отдана земля, принадлежавшая помещикам, которые воспротивиться этому не могли ни в каком случае. Правда, правительство объявило о вознаграждении помещиков за это крестьянское пользование их землями, но размер вознаграждения был предопределен законом. Усадебная же собственность могла быть даже покупаема крестьянами у помещиков без согласия последних также за регулированную законом плату.
Операция выкупа представляла свои выгоды для помещиков, потому что выкупная сумма определялась капитализацией оброка — платежа, установленного за пользование наделом, оброк же был установлен «положением» высокий, выше обычной в те времена арендной платы. Эта высокая норма являлась со стороны правительства уступкою той помещичьей партии, которая жаловалась на неминуемое грядущее свое разорение и которую пожелали вознаградить за утрату дарового крепостного труда косвенным путем, искусственным возвышением нормы оброка. Вследствие этого и выкупная сумма (т. е. капитализованный из 6% оброк) также оказалась довольно высокой. Статистика обнаруживает, что до н. 1877 число утвержденных выкупных сделок было равно 61 784 (в 37 губ., устроенных на «общем положении»); из этого числа по обоюдному соглашению помещиков и крестьян было заключено лишь 21 598 сделок (т. е. 35%), а по требованию помещиков — 40 186 (т. е. 65%). Уже эти цифры сами по себе показывают, что выкупные операции были выгодны помещикам. Но кроме того, они были и нужны им вследствие крайней задолженности владельческого класса в момент эмансипации.
Исследователи выкупной операции давно отметили тот факт, что помещики особенно стремились обязать крестьян выкупить землю в тех губерниях, где земля была не так плодородна, т. е. в губерниях нечерноземных, население которых охотно прибегает к отхожим промыслам.
Задолженность помещиков, сильный запрос на наличные деньги, вызванный коренным переворотом всего сельского хозяйства, наконец, недостаток в кредитных учреждениях от 1859, когда старые учреждения перестали выдавать ссуды, когда начали устраиваться новые земельные кредитные банки, — все это сильно способствовало успеху и быстроте выкупных сделок. Что касается крестьян, то хотя выкупная операция и делала их собственниками, но будущее благосостояние их этой мерой далеко не везде упрочивалось, как показали ближайшие десятилетия. Слишком высокие выкупные платежи оказывались очень часто совсем не под силу крестьянству, и довольно большая часть его впала в хроническую нужду и недоимочность. 28 дек. 1881 последовал даже Именной Высочайший указ, понижавший выкупные платежи на 1 руб. с душевого надела (для вообще всех губерний, где действовало «великороссийское положение») и в 6% с годовой суммы выкупного платежа для местностей «малороссийского положения». Сверх того, было установлено и особое специальное понижение выкупных платежей для тех мест, где крестьянское хозяйство по ближайшем исследовании оказалось бы особенно расстроенным. Правительство установило обязательный с 1 янв. 1883 выкуп земли у помещиков крестьянами, еще оставшимися «временно обязанными».
Что касается экономического устройства крестьян не помещичьих, но государственных, то здесь дело обстояло так. Еще в 1861 было решено, что в общем устройство быта государственных крестьян должно совершиться на тех же основаниях, как и крестьян владельческих, но окончательно быт их был определен лишь положением от 24 нояб. 1866. По этому положению за обществами государственных крестьян сохранены их наделы, и каждое общество получило на право владения особую «владенную» запись, за что они должны ежегодно делать в казну определенный взнос: «государственную оброчную подать».
Государственные крестьяне оказались счастливее помещичьих, ибо земли они получили больше, а государственная оброчная подать была в два с лишним раза меньше выкупных платежей, которыми обязались пред казной крестьяне помещичьи. К этому остается добавить, что законом от 12 июня 1886 правительство увеличило общую сумму государственной оброчной подати до 49 млн, переименовало ее в «выкупные платежи» и предначертало погашение этой суммы на 44 года, считая от 1 янв. 1887.
Удельные крестьяне были освобождены от крепостной зависимости еще указами 1858 и 1859, ибо относительно их освобождения воля государя не могла встретить тех задержек и препятствий, как при освобождении крестьян помещичьих; но только в чисто юридическом отношении реформа быта удельных крестьян опередила реформу быта владельческих. Что касается аграрного их устройства, то эта сторона эмансипации несколько замедлилась. Лишь 26 июня 1863 было утверждено положение, урегулировавшее экономическое устройство удельных крестьян. Это положение с точки зрения благожелательности к крестьянским интересам и стремления всюду жертвовать интересами удельного ведомства в пользу крестьянского сословия занимает исключительное место в истории эмансипации: удельное ведомство отдало крестьянам в собственность те земли, которыми они до того пользовались, а выкупными платежами должны были впредь служить те платежи, которые они до сих пор уплачивали за пользование землями ведомства. В течение 49 лет эти платежи должны были погасить выкупную сумму; выкупной срок начался через два года по утверждении положения, т. е. 26 июня 1865.
Реформа была объявлена 5 марта 1861; до 19 февр. 1863 крестьяне должны были исполнять в пользу помещика все работы и повинности на дореформенном основании, и только право телесных наказаний было несколько ограничено относительно дворовых и почти совсем уничтожено (фактически) относительно надельных. Полное осуществление основных положений 19 февр. началось, т. о., лишь спустя два года по утверждении великой реформы; но уже за эти два года повсеместно определились контуры крестьянского быта, реформированного на новых началах.
Рис. 7. Домашние занятия крестьян Землянского у.
Несмотря на тяжелейшие испытания крепостничества, большинству русских крестьян удалось сохранить личность и самобытность. Этому, безусловно, прежде всего способствовала община, ставшая для крестьян своего рода бастионом внутренней жизни. Несмотря на два века неволи, крестьяне сумели сохранить большинство традиционных ценностей своей культуры.
Вся жизнь крестьянина в общине обусловливалась чувством соборности, неразрывной связи с окружающими людьми, непротивопоставления своих интересов интересам окружающих. Члены общины знали друг о друге все. Община неформально осуществляла строжайший социальный контроль, цензуру нравов, от которой невозможно было укрыться. На крестьянских сходах решались самые разные вопросы, в т. ч. семейные. Разбирались взаимоотношения различных членов семьи, родителей и детей.
В этих условиях частная личная жизнь крестьянина (в современном понимании) практически не существовала. Он жил в миру и был человеком мира. Отдельная крестьянская личность растворялась, поглощалась, сливалась с сельским миром. Праздники и похороны, именины и свадьбы справлялись у крестьян всем миром, с миром у крестьянина связывались все радости, горести, успехи, прибытки.
И крестьяне старались держаться вместе, не выбиться из «мира». «Как все, так и мы» — распространенная крестьянская присказка.
Высокий духовно-нравственный потенциал традиционной крестьянской культуры оставлял мало места для всяких видов духовного разложения.
«Взгляните на русского крестьянина, — восклицал А. С. Пушкин, — есть ли тень рабского унижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна, проворство и ловкость удивительны…».
«Русский крестьянин, — писал А. И. Герцен, — многое перенес, многое выстрадал; он сильно страдает и сейчас, но он остался самим собою. Замкнутый в своей маленькой общине, оторванный от собратьев, рассеянных на огромных пространствах страны, он нашел в пассивном сопротивлении и в силе своего характера средства сохранить себя; он низко склонил голову, и несчастье часто проносилось над ним, не задевая его; вот почему, несмотря на свое положение, русский крестьянин обладает такой ловкостью, таким умом и красотой».
(См. также ст. «Государственные крестьяне».) С. Ю.
