Императрица Мария Федоровна в жизни и в истории

Аудио-лекции Монархия, Романовы

Стенограмма передачи “Не так” на радиостанции “Эхо Москвы”

С.БУНТМАН — Это наша совместная программа с журналом «Знание — сила», но прежде, чем мы ее начнем, я отвечу Семену, который настойчиво задает мне биографический вопрос: «Правда ли, что Вы 15 лет проработали в Библиотеке Иностранной литературы?». Нет, Семен, я год проработал как сотрудник в Библиотеке им. Ленина. Но мне тогда было 17 лет. Вот, а в Иностранной литературы я проработал очень долго как читатель. Вот, сейчас просто времени нет, в ней работать. Это моя любимая библиотека — Иностранной литературы, много я там хорошего прочел. Я думаю, что и многие из слушателей читали многое… Но перед нами во-первых, новая книга, а во-вторых, персонаж, который нас чрезвычайно интересует. У нас в студии Юлия Кудрина, добрый вечер!

Ю.КУДРИНА — Добрый вечер!

С.БУНТМАН — …И книга «Мать и сын. Император и императрица», это не единственная книга из той серии, которая посвящена Марии Федоровне. Значит, еще сейчас дневники, да?

Ю.КУДРИНА — Дневники вышли императрицы Марии Федоровны, это не только мое, естественно, издание, это дневники комментированные, дневники обработанные, дневники переведенные с датского языка тремя лицами, в том числе мною, вот, моим руководством, два переводчика — это сотрудник один Института международных отношений, Чеканский, и молодой юрист Крок, она сейчас работает в Дании. Вот трое нас работало в течение дух с половиной лет над этой большой книгой, которая только что вышла в издательстве «Вагриус», и я надеюсь, она вызовет большой интерес у нашей общественности, потому что, ну, во-первых, она была очень интересно приобретена, приобретена Ростроповичем в Англии у родственников Марии Федоровны…

С.БУНТМАН — Так…

Ю.КУДРИНА — Там с 16-го по 23-й год. Что…

С.БУНТМАН — Но там теперь почти все родственники Марии Федоровны.

Ю.КУДРИНА — Да, там, конечно, родственников много, но это по линии Ксении, жены ее правнука…

С.БУНТМАН — Ее правнука…

Ю.КУДРИНА — Да-да-да. Вот, но кроме того, мне удалось, так как я уже много лет работаю над наследием Марии Федоровны, удалось достать дневник за 14-й год, здесь у нас в ГАРФИ он сохранился, за 15-й год в Дании, во время поездки мне удалось его обнаружить в архиве русской церкви, и за 17-й год, вот, половина. Значит, у нас…

С.БУНТМАН — Это же безумно интересно, вообще, это вся война плюс революция…

Ю.КУДРИНА — Да, у нас получилась война, революция и эмиграция; эмиграция, правда, не до конца. Так что вот это издание последнее, только что вышедшее, оно было… недавно была презентация в Санкт-Петербурге и сейчас, в общем, я думаю, что общественность познакомится с этой книгой. Ну, что касается самой фигуры Марии Федоровны…

С.БУНТМАН — Да-да.

Ю.КУДРИНА — …То мне бы хотелось сказать, что в течение многих десятилетий, вот при той власти, при которой мы жили, архивы царские ведь были закрыты у нас, и мало кто имел доступ в архивы Москвы и Санкт-Петербурга. И в силу этого все эти архивы лежали. Кроме того, Мария Федоровна писала в основном по-датски, несмотря на то, что она владела хорошо русским языком, ее дневники, сохранившаяся переписка с родственниками датскими, она велась на датском языке. Но она, естественно, писала и по-русски — с Николаем переписка, — и по-английски. Т.е., еще мешало то, что язык был редкий и мало кто мог, как говориться заняться всерьез вот этими проблемами. Два года назад князь Дмитрий Романов, который проживает в Дании, и его брат, Николай Романов, который проживает в Италии, обратились к нашему правительству, непосредственно к Путину, с просьбой — такая же была просьба и к королеве Дании — о перезахоронении праха императрицы Марии Федоровны. В настоящее время прах ее находится под Копенгагеном, в архиве… то есть…

С.БУНТМАН — В усыпальнице датской, да…

Ю.КУДРИНА — …в усыпальнице огромного собора, Роскилле, под Копенгагеном, и там ее прах находится в такой, как там называют они, погребальнице: он стоит не в зале, а как бы в полуподвале. Доступ к нему… в общем, практически нет. Даже русские люди, кто приезжают, в каталогах не находят обозначения, что там находится этот прах, и в силу этого, значит вот, принято такое решение обоюдное о том, что Мария Федоровна должна быть перевезена сюда и похоронена в Санкт-Петербурге, в Петропавловском соборе, там, где находится место для нее рядом…

С.БУНТМАН — С Александром III…

Ю.КУДРИНА — … с императором Александром III.

С.БУНТМАН — В общем-то, это логично, хотя всегда очень как-то так вызывает много вопросов внутренних…

Ю.КУДРИНА — Много вопросов, да…

С.БУНТМАН — … Перезахоронение — тревожить прах, даже когда, помните, с Шаляпиным было, и вот…

Ю.КУДРИНА — Да, я понимаю…

С.БУНТМАН — Вот как-то это кажется… Ну, покоится человек…

Ю.КУДРИНА — Да…

С.БУНТМАН — Вот. Тем более, такая непростая судьба. Вот что мы… Мария Федоровна — фигура, которая привлекала внимание всегда, я так думаю. Потому что всегда казалось, что она очень контрастна по отношению к Александру III, с одной стороны. А с другой стороны, всегда очень хотелось узнать, какое влияние она оказала и могла оказать на своего сына, на Николая, на императора Николая II. Вот здесь вот поймать вот это ощущение… наверное, Вам сейчас гораздо легче уже поймать ощущение, вот… с одной стороны, в семье, а с другой стороны — что это за фигура была в общественной жизни? Вот в семье?

Ю.КУДРИНА — Я понимаю Ваш вопрос, он очень, с одной стороны, как раз, как говорится, в точку, потому что, действительно, фигура Марии Федоровны — она на фоне всех тех фигур конца XIX века и начала XX века, она прожила вот этот период и умерла в 83 года — это огромный период жизни — и она общалась с огромным количеством лиц, и в России и за рубежом, и с императорами, и с королями, и родственники все ее представляли королевские семьи… И я бы сказала так, что вот Вы сказали о контрастности в отношении к Александру III — ну, здесь эту тему… это, может быть, не совсем точно в плане такой формулировки. Я бы остановилась вот на чем: Мария Федоровна была очень фигурой талантливой и имела, можно сказать, очень много граней своей натуры. И вот имея такие грани, во-первых, как музыкальность, она прекрасно рисовала — остались картины, и сохранились у нас в Петрозаводске замечательные картины ее на уровне высокого такого мастерства. И когда она, как говорится, впервые собиралась прибыть в Россию, ведь ее женихом был не Александр Александрович, в дальнейшем Александр III, а был Николай Александрович, это первый его сын Александра II…

С.БУНТМАН — Да, его старший брат, да…

Ю.КУДРИНА — … который влюбился в нее и сделал ей предложение в 64-м году, приехав в Данию, но в 65-м году неожиданно, буквально через год, попадая в Ниццу, как бы продолжая свое путешествие из Дании по Европе, он неожиданно слег и заболел, и заболел смертельно, потому что эта болезнь, которая началась за год, где-то в 63-м году, она не фиксировалась врачами, в силу молодости, не обращали внимания, а это был… это было заболевание позвоночника, и кончилось оно туберкулезным менингитом…

С.БУНТМАН — Это что-то вроде костного туберкулеза?

Ю.КУДРИНА — Это что-то вроде туберкулеза. Мне удалось поднять вот эти материалы врачебные, я очень усиленно… вот выйдет сейчас еще одна большая статья как раз вот на эту тему, ее первой любви… и там было видно, как врачи метались в диагнозе. Как они не понимали, и как он сам не понимал, что он смертельно болен. Он падал, а потом вставал и ехал по делам, ехал на приемы, потом снова падал в постель… Вот так вот целый год он метался в Ницце, думая, что это все ревматизм. И кончилась его жизнь неожиданно так, и император и императрица Мария Александровна и Александр II тоже не придавали этому значения, думая, что это все так легко и просто, и только уже чувствуя, что уже он серьезно слег, они приехали в Ниццу за день до его смерти. И приехала туда и Дагмар, вызванная из Дании с матерью, и приехал его, вот, Александра Александровича, которого он обожал и любил — вот, этот брат, который стал потом императором вместо него… он к нему питал какие-то необыкновенно нежные чувства, называя его «Саша — хрустальная душа». И вот это общение, общение Николая Александровича с Дагмар, потому что Николай Александрович тоже ведь был музыкальный, тоже прекрасно рисовал, очень тонкой был натурой… И затем, когда он умирает и Дагмар — она была тогда еще Дагмар, датское имя — она познакомилась с Александром Александровичем, и вот на почве вот этого воспоминания, памяти своего брата, у них развились отношения очень…

С.БУНТМАН — То есть, горе сблизило, да? Вот такое общее горе их.

Ю.КУДРИНА — Да, они… Да, это было горе…

С.БУНТМАН — Т.е., они оба очень любили Николая Александровича.

Ю.КУДРИНА — Они оба очень любили. Да. И даже вот при смене пра… на ложе он взял их руки, действительно, соединил. Он уже был в беспамятстве, может быть, даже, но что-то это означало. И к сожалению…

С.БУНТМАН — Ну, конечно мы понимаем, что здесь и династические есть соображения, но все-таки здесь вот этот человеческий есть элемент, да?

Ю.КУДРИНА — Но все-таки… этот… очень сильный, очень сильный человеческий элемент, и Вы знаете, вот на протяжении всей жизни и даже вот в этих дневниках в 23-м году — ей уже за 70 — и она каждый день отмечает в дневниках дни смерти, рождения всех своих близких родственников — записывает, прописывает. И она все время вспоминала этого Никсу. И в переписке с Александром Александровичем, Александром III — каждый год они ходили на могилу, каждый год они вспоминали Никсу, и очень много есть записей в дневниках Александра III по этому поводу, когда он пишет, что «… В этот день свершилось невероятное: я стал императором, и я получил невесту. Это только может быть воля Божья». Вот таким образом это было им оценено. Но, не останавливаясь долго вот на этой линии, так как у нас не так много времени, мне хочется сказать, что брак с Александром Александровичем, он был у Дагмар, естественно, по любви. Хотя вот какие-то там слухи ходят, это какая-то выгода была с их стороны — нет, этого, конечно…

С.БУНТМАН — Нет, ну там, несомненно, есть, конечно, и политические расчеты, но бывает, что это совпадает или не совпадает, вот в этом случае человеческий был контакт…

Ю.КУДРИНА — Нет, расчеты… Да. Да. Контакт был очень сильный, и вот эта их жизнь, такая верная, дружная, очень уважительная друг к другу, она явилась даже примером для, вот, императорской семьи, и даже вот семья Николая II — она тоже была ведь очень дружная — она была примером, конечно. Но и самое-то интересное, о чем вот мне хочется сказать здесь и подчеркнуть — что их связывало помимо, вот, отношения памяти к Никсе, они были очень натуры схожие в плане музыкальности: и он играл, на кларнете, она прекрасно играла на фортепиано — у них в Аничковом дворце были прекрасные вечера, концерты, особенно в первый период, когда они были… цесаревна она была, и он цесаревич, еще не был он императором… И оба они рисовали, сохранились картины — больше ее, меньше его… И вот отсюда родилась как раз идея коллекционирования. Она даже шла скорее от Марии Федоровны, и это коллекционирование, которое началось в младые годы, и шло на протяжении всей жизни, привело к созданию Русского музея.

С.БУНТМАН — Музея Александра III.

Ю.КУДРИНА — Музея Александра III. Я бы даже со своей стороны сказала бы, что это музей не только Александра…

С.БУНТМАН — Марии Федоровны…

Ю.КУДРИНА — Нет! Нет, нет. Музей Александра III и Марии Федоровны. Почему? Потому, что мне удалось посмотреть довольно большое количество воспоминаний художников — и Бенуа, и Поленова, и Репина, с кем они со всеми общались. Во Францию когда они приезжали, они посещали всех художников. Они покупали картины. Верещагину заказывали… Огромное количество картин, самых лучших, было сделано по заказу вот этой четы на деньги царской семьи. Т.е. и вот тогда родилась идея создания в Санкт-Петербурге Русского музея, потому что здесь был Третьяков, и Александр III, он был довольно деликатен в этих вопросах, он никогда не хотел переходить дорогу Третьякову, когда он покупал картину, но как бы хотел, чтобы Санкт-Петербург имел тоже Русский музей. И что подчеркивают художники: когда они посещали выставки, то Александр III каждую картину обсуждал с Марией Федоровной. Он никогда не выносил решения самостоятельно, а она как бы была главной, то есть вот этот аспект, он говорит о многом, т.е. о влиянии… и они пишут, и Бенуа пишет об этом, что влияние Марии Федоровны, потому что она сама рисовала, ее картины… она была ученицей Боголюбова, Александр III считался с Боголюбовым… И ее мнение было главным, т.е. вот этот вот отбор — это отбор и Марии Федоровны, т.е. вот мы имеем Русский музей, и мы должны знать, что здесь вложена энергия Марии Федоровны, не только Александра III. Теперь что касается музыки. Здесь вообще открылась такая интересная бездна… Она прекрасно играла, играли они в 16 рук со всеми вот теми родственниками, которые приходили на эти вечера, он играл прекрасно на кларнете… Потом по ее же наущению был создан оркестр духовых инструментов, где Александр III тоже стал играть на тромбоне. Мария Федоровна всегда посещала эти вечера, и как пишет Берс — это родственник Толстого, у него есть тоже родственники…

С.БУНТМАН — Родственник Софьи Андреевны, да?

Ю.КУДРИНА — Да-да-да. Вот, он пишет о том, что Мария Федоровна настолько была музыкальна, что когда заканчивалась вот эта музыкальная какая-то концертная вот такая программа небольшая, она подходила и говорила: «А вот этот конец сыгран неправильно». И они начинали проверять и говорили: «Да, действительно, надо было сыграть иначе». Т.е. влияние ее на вот это развитие музыкальной культуры… а вот конец XIX века — это очень время, когда в России очень сильно поднялась музыкальная культура: была создана консерватория одна, консерватория другая, деньги выделялись тоже из царской казны. Мне удалось найти воспоминания Чайковского и письма к Мекк, где он пишет, что вот когда он был в кризисе, и написал царю через сановников письмо и попросил денег, то тут же он получил 3000 рублей серебром безвозмездно.

С.БУНТМАН — Но это очень много.

Ю.КУДРИНА — Это очень много…

С.БУНТМАН — Это какая-то серьезная сумма…

Ю.КУДРИНА — Но так он ведь был юрист сам, Чайковский был юрист, и всегда он был без денег, как творческая натура, всегда у него были кредиторы, ему все время надо было платить. И далее он в течение уже целого ряда лет, он видел, что музыка Чайковского очень нравится императорской чете. И оба они всегда посещали все оперы. И кончилось тем, что Чайковский получает пенсию пожизненную, очень большую, и вот эта вот связь такая музыкальная, она была очень трогательная у одного и у другого, и Мария Федоровна здесь была опять главной.

С.БУНТМАН — Мы поговорим о Марии Федоровне, через 5 минут мы продолжим нашу программу с Юлией Кудриной, и это передача «Не так». Сейчас слушаем новости.

НОВОСТИ

С.БУНТМАН — Наша программа, совместная с журналом «Знание — сила», Юлия Кудрина, мы говорим об императрице Марии Федоровне. Дневники Марии Федоровны «Вагриус» издает, да?

Ю.КУДРИНА — Да, уже издал.

С.БУНТМАН — Издал, и Елена Дмитриевна у нас спрашивает, где можно купить, но книги «Вагриуса» везде…

Ю.КУДРИНА — Да, они уже на полках во всех крупных магазинах.

С.БУНТМАН — Пожалуйста, и в «Доме книги», и, я думаю, что везде…

Ю.КУДРИНА — Да, везде, они, вот, с позавчерашнего дня они стоят на полках.

С.БУНТМАН — Прямо с позавчерашнего дня?

Ю.КУДРИНА — Да, только сейчас.

С.БУНТМАН — Ну, я, пользуясь случаем, Вас поздравляю. Здесь очень много вопросов есть от наших слушателей. И вопросы… Вот, например — давайте сейчас немножко перескочим — существует такое убеждение, что существовало очень большое неприятие со стороны Марии Федоровны тому, что происходило, в особенности в 10-х годах, при дворе ее сына. «Что это было? — спрашивает Александр Владимирович, — это неприязнь двух императриц, или есть какие-то другие причины?» Что здесь было?

Ю.КУДРИНА — Да, это интересный вопрос, и он, конечно, довольно сложный в таком коротком изложении. Но можно сказать таким образом, ответить на этот вопрос: прежде всего, это были две абсолютно разные натуры человеческие — Мария Федоровна и Александра Федоровна. По натуре это были противоположные абсолютно люди и поэтому, когда Александра Федоровна сюда приехала — ну, как известно, это умирал Александр III в Ялте, и надо было немедленно заключить этот брак Николая — так он был влюблен в эту Алису. Хотя поначалу не было желания такого ни у Александра III, ни у Марии Федоровны, но это было уже… они пошли на это, брак был заключен, и Мария Федоровна относилась довольно — судя по переписке, по записям — к ней довольно так, тепло. Вот, но далее по мере того, как Александра Федоровна стала меняться и меняться, как бы, в худшую сторону… Меняться она стала, ну, прежде всего потому, что она после рождения Алексея… она была, во-первых, нездоровый человек сама по себе. У нее…

С.БУНТМАН — Александра Федоровна?

Ю.КУДРИНА — Да. У нее была невралгия лица, у нее были сердечные недомогания очень сильные, все беременности проходили очень тяжело, и она была абсолютно противоположной натурой Марии Федоровне. И вот был такой случай: Николай и Александра Федоровна едут по России. А Александра Федоровна беременная. На станции их ждет народ. И Александра Федоровна говорит: «Я не выйду» Она плохо себя чувствовала. Она имела, конечно, право на это. Но когда Мария Федоровна узнала, что она не вышла к народу, она была поражена и сказала: «Это она не имела права сделать, как бы она не чувствовала, она должна была выйти поприветствовать людей». Т.е., даже вот в этом маленьком эпизоде видно отношение людей к тому или к другому… вот к той или к другой ситуации.

С.БУНТМАН — А может, просто как свекровь так, нет?

Ю.КУДРИНА — Ну, как свекровь, естественно…

С.БУНТМАН — Что бы ни делала невестка, вот, в общем-то, не очень правильно.

Ю.КУДРИНА — Ну, Вы знаете, это естественно, конечно, у каждой свекрови и у каждой невестки это всегда есть, в той или иной мере. Но. Так как Александра Федоровна не любила балы — а Мария Федоровна любила балы, и при Марии Федоровне балов было много. И хотя Александр III не любил балы и старался их быстро… чтоб они проходили. Но Мария Федоровна — она другая была, она была уж очень жизнелюбивая, жизнедеятельная, очень такая, яркая. А Александра Федоровна была замкнутая в себе, она не любила общаться, и в силу того, что вот эта вот болезнь сына, которую они скрывали — ведь они скрывали, они даже скрывали от Марии Федоровны, что он болен гемофилией. Только потом это вдруг обнаружилось. И вот эта закрытость семейной жизни Николая благодаря состоянию Александры Федоровны, ее позиции жизненной быть только в семье и вовне не выходить… Она не любила свет — Мария Федоровна любила свет, хотя она умела в этом свете вращаться, она не любила сплетен, но она слушала людей, чтобы знать. Она была хороший психолог, и она разбиралась в людях, и каждый человек — она знала, где… она и помогала Александру III в какой-то мере разбираться, вот, в окружающей среде. У Николая не было такой поддержки. И если Александр III в определенной мере мог как-то ориентироваться и как-то создавать какую-то команду, то Николаю это не удалось. И Николай… министры… команды не было. Ни в начале царствования…

С.БУНТМАН — Ему все досталось еще и от отца, и он очень чувствовал себя в какой-то…

Ю.КУДРИНА — Он… Да. Он пришел на престол значительно раньше, чем отец — отец в 36 лет, а он в 26 лет. Это разница большая. И когда он вступил на престол, конечно, для него это было просто что-то страшное. И Мария Федоровна первые годы старалась быть около него. Она направляла его. Она… так как она разбиралась в министрах, она что-то ему подсказывала, кого-то пыталась она защитить, в том числе Витте, она, вот, когда были очень сильны нападки на него, она его удержала, благодаря ей удержался Витте, и многих других очень профессиональных политиков. Вот, но далее, действительно, по мере того, как жизнь шла вперед, влияние Марии Федоровны стало ослабевать на Николая, и это естественно совершенно.

С.БУНТМАН — Неизбежно.

Ю.КУДРИНА — Это неизбежно, потому что Николай был в семье и слушал, естественно, Александру Федоровну. И не имея такого психологического, тонкого восприятия людей, как это было у Марии Федоровны, как это было даже у Александра III — у Николая этого не было — и не имея тех, как говориться, той натуры царственной, повелевать — у Николая этого тоже не было, он по натуре был другой. Вот, вот это все вместе взятое, плюс советы Александры Федоровны, правильные или неправильные, часто неправильные — они оказывали очень негативное влияние на вот эту вот обстановку.

С.БУНТМАН — Здесь поразительная, конечно, история, то, что Вы рассказываете. Если я Вас правильно понимаю, то Мария Федоровна размыкала вот этот достаточно тесный круг, в который, может быть, и хотел Александр III замкнуться, когда уже не очень хорошо себя чувствовал, и когда был… Она, наоборот, размыкала и как-то вне была.

Ю.КУДРИНА — Ну, да…

С.БУНТМАН — А Александра Федоровна, наоборот, замыкала этот круг в семье.

Ю.КУДРИНА — В этом Вы правы.

С.БУНТМАН — Что очень хорошо, может быть, в быту, но не так здорово…

Ю.КУДРИНА — Да.

С.БУНТМАН — …для общественного государственного деятеля.

Ю.КУДРИНА — Вы в этом правы. Я Вам скажу, вот для тех, кто интересуется вот этой вот ситуацией отношений, очень хорошо почитать переписку Александра III и Марии Федоровны в царственный период 84-94 год — она издана нами тоже из архивов — и переписку…

С.БУНТМАН — А где она издана?

Ю.КУДРИНА — Она издана, издательство такое, «Русское слово» издало ее два года назад.

С.БУНТМАН — «Русское слово». И тоже можно где-то найти?

Ю.КУДРИНА — Ее можно еще найти, да. Она будет, я думаю, переиздаваться, вот, к перезахоронению, потому что она, в основном прошла, но если позвонить в издательство, то, я думаю, можно там найти. Вот, и прочитать переписку Николая II с Александрой Федоровной. И вот по этой переписке можно понять, что несла Мария Федоровна в письмах мужу, и что несла Александра Федоровна. Вот лично я, когда читала это, я чувствовала вот эту колоссальную разницу. Если Мария Федоровна часто… это был такой, можно сказать, заряд энергии солнечной, вот если она даже была у своего сына туберкулезника на Кавказе, ездила, вот оттуда она пишет ему письма. Как они путешествуют по горам с этим Георгием несчастным, который умирал через… он умер вскоре после смерти Александра III, как они проводили время — это было сознательное такое… А там Александр III тоже уже заболевал, он тоже уже был, как говорится…

С.БУНТМАН — Ну, смотрите, вот и у Марии Федоровны тоже больные дети, Мария Федоровна, которая пережила смерть жениха…

Ю.КУДРИНА — Да, я с Вами согласна, да.

С.БУНТМАН — И вот как по разному женщины эти реагируют и на болезнь детей…

Ю.КУДРИНА — Ну, натуры разные, здесь…

С.БУНТМАН — Ну, так получилось. Разные семьи, разные…

Ю.КУДРИНА — Ну, да… Разные семьи, и потом, детство было у Александры Федоровны другое, нежели у Марии Федоровны. Все начинается с детства. Потому что там тоже от гемофилии погиб брат ее, Александры Федоровны — там тоже было большое неблагополучие в детстве у Александры Федоровны. А у Марии Федоровны было очень солнечное детство в Дании. Там было много братьев, много сестер, там был прекрасный отец, Кристиан IX, и королева Луиза, которая прекрасно играла, рисовала — вот это, конечно, оказало определенное влияния. Я хочу, вот, кончая общением с Чайковским, сказать очень важную вещь, и это будет в вопросе, который, если мы будем…

С.БУНТМАН — Нет, мы не будем.

Ю.КУДРИНА — …не будем задавать слушателям. Ну тогда тем более. Я хочу сказать одно: что, вот, к сожалению, мы уже прожили довольно большое количество времени в нашей стране, и мы не знаем, что 12 прекрасных романсов Чайковский посвятил Марии Федоровне, и вот когда исполняются эти замечательные романсы, то артисты сами, которые исполняют, не знают, что это посвящено императрице Марии Федоровне. Я надеюсь, что, вот, когда Мария Федоровна к нам сюда, как говориться, приедет, и мы ее здесь все-таки встретим так, как полагается, мы потихоньку сможем овладеть всеми знаниями и знать, какие романсы Чайковский посвятил — а он просил князя Константина Константиновича, чтобы Мария Федоровна дала разрешение на вот это посвящение.

С.БУНТМАН — На посвящение. Но это должно… но она дала разрешение?

Ю.КУДРИНА — Она дала разрешение. Вот, поэтому и дальше вот, продолжая вот эту тему — она очень интересна в плане и духовного содержания Марии Федоровны… ведь Мария Федоровна была и начитанный человек, она очень много читала и русской литературы, и Достоевского. И она четырежды встречалась с Достоевским. Вот, она встречалась в Мраморном дворце у великого князя Константина Константиновича, и Достоевский тоже был поражен ее реакцией на его чтение «Братьев Карамазовых», и это осталось в письмах жены Достоевского, у него… у жены Достоевского…

С.БУНТМАН — Т.е., она не протокольно, а внимательно прочитала?

Ю.КУДРИНА — Да. Нет, она даже плакала, потому что у нее, ведь, один сын умер во младенчестве, у Марии Федоровны — она ведь еще сына потеряла во младенчестве тоже. Маленького совсем — ему был год, и он умер от простуды. Или от гриппа. Вот, и в результате у них с Достоевским были тоже очень такие контакты. С Тургеневым были контакты — остались воспоминания Тургенева. Но я хочу еще раз вернуться к главному, можно сказать, тому вкладу, который Мария Федоровна внесла — вот мы говорили о ее вкладе в культуру, и здесь еще надо не забыть, что Исторический музей, который был создан здесь вот в Москве — это очень интересное было открытие мое тоже совсем недавно. Я часто бываю в Дании — в силу того, что я занимаюсь, вот, Данией…

С.БУНТМАН — Да.

Ю.КУДРИНА — …и знаю язык. И там есть прекрасный, замечательный дворец Розенборг. Так вот, когда цесаревич и цесаревна были там — очень часто они ездили туда — то они не вылезали из этого дворца древностей. И там зародилась идея создать тоже исторический музей в Москве — именно в Москве, не в Санкт-Петербурге, потому что Москва — более древний город.

С.БУНТМАН — Все-таки да, конечно, да.

Ю.КУДРИНА — Вот. И они общались с датскими историками, учеными, они приезжали к нам сюда, в Россию. И вот идея создания Исторического музея — она тоже вот шла, как бы, от Марии Федоровны, от Дании, и вот это вот веяние — оно вот воплотилось вот в этом Историческом музее, который был открыт в день их коронации в Москве, что очень интересно. И далее, когда было создано Историческое общество, во главе которого стоял… секретарем был Половцев, а возглавлял Александр III, то Александр III очень часто просил по заданию Половцева, порыться в сундуках Марию Федоровну и достать тот или иной документ исторический. И Мария Федоровна лазила и доставала документ. Т.е. вот ее такая широкая натура, как бы, она готова была делать все во благо, как говорится, страны…

С.БУНТМАН — Т.е. это очень активная…

Ю.КУДРИНА — Она активная натура была…

С.БУНТМАН — Активный человек… «Красный крест» — она им много занималась…

Ю.КУДРИНА — Да, «Красным крестом»… Она занималась так много «Красным крестом»; вот в этих дневниках мы увидим: огромное количество прописанных фамилий, мы с большим, можно сказать, ну, не то, что трудом, а потратили огромное количество времени на описание этих фамилий, там 3000 фамилий… 1500 фамилий у нас только в именном указателе — всех лиц, с кем она встречалась: там и генералы, и политики, и общественные деятели и так далее. Отдельно мы выделили солдат и генералов, отдельно мы выделили людей, занимавшихся благотворительной деятельностью… Т.е., вот этот обширный, огромный список — он говорит о том, как широко, какую широкую деятельность вела эта императрица, находясь уже в состоянии потери страны… У нее очень много прописано совершенно каких-то невероятных философских таких изречений по поводу войны, о том, что вот эта убийственная гражданская война приведет к концу империи, о том, что естественная… У нее есть такая фраза, что: «…Если б мы знали, что нас ждет впереди, то мы бы не смогли бы жить». Вот, я передаю это своими словами, но у нее это прописано очень так красиво…

С.БУНТМАН — Это в дневниках, да?

Ю.КУДРИНА — В дневниках, мы даже дали там это в таком эпиграфе. Т.е… но она была очень религиозная, и, приняв православие, вы знаете, все ее существование — оно было под знаком вот божественного провидения. И оно исходило и еще, как я понимаю ее, вот, из той ситуации, когда умер ее жених неожиданно, и вдруг появился новый человек, который, как говорится, оказался счастьем ее жизни. И вот в этом она тоже видела Божье провидение, то есть она понимала, что все, что происходит в жизни — и смерть, и рождение — все определено, все предопределено и все надо принимать так, как это происходит.

С.БУНТМАН — И ощущение, что все-таки Николай, старший брат Александра III, что это тоже какая-то жертва для будущего, и это надо осознавать, да, вот…

Ю.КУДРИНА — Да, да, да, да, да, да. Вот, вы знаете, это поразительно, потому что когда читаешь дневники, читаешь письма и даже отречение Николая — это у нее тоже есть, и в письмах к великой княгине Ольге Константиновне — очень подробные письма есть…

С.БУНТМАН — А как она к отречению отнеслась?

Ю.КУДРИНА — Вы знаете, она посетила ставку сразу. Вот, она встречалась с Николаем, она не требовала, как многие кто-то из писателей и историков писали, что она требовала от него немедленного разворота событий и чуть ли не все, как говорится, вернуть обратно — нет, этого не было. Она смирилась. Когда он ей рассказал, что генералы потребовали это во имя страны, благополучия страны — вот эта фраза у нее и была прописана от начала до конца в дневниках. Что он отрекся во имя благополучия. Но в каких-то последних ее записях она пишет: «Да, но благополучия-то и не получилось». Вот, поэтому это пришло уже позже.

С.БУНТМАН — О гибели она пишет сына и невестки, и внуков?

Ю.КУДРИНА — Ну, Вы знаете, о гибели — это, конечно, особая тема, она присутствует особенно в дневниках 18-го года. 18-й год, он прописан… самый трепетный год в ее записях, когда она еще ждет, она ждет известий. И каждая ее запись начинается: «Жду известий сегодня, чтоб… жду известий», причем здесь я вам скажу, здесь не только Николай. Она также ждала и Михаила. Она очень любила Михаила, своего сына…

С.БУНТМАН — Нас спрашивают, как она относилась к Михаилу, любила Михаила, да?

Ю.КУДРИНА — Да. Она любила Михаила, даже у нее есть запись, что «…удивительный мой сын!». Он был мягкий человек, он был несколько другой, нежели Николай, он был такой, как, судя по отзывам современников, очень теплый человек, мягкий человек. И к матери он относился очень трепетно и мягко, и поэтому у нее всюду записи о Николае идут параллельно с записью о Михаиле.

С.БУНТМАН — Все время, да?

Ю.КУДРИНА — Да, и если о Николае еще какие-то слухи распространяются, то о Михаиле ничего, он как бы пропал. И вот эти вот свидетельства, особенно вот я внимательно смотрела места накануне убийства, 16-17е, вот, гибели семьи — она металась, у нее было состояние совершенно, по записям, депрессии, меланхолии… она все время пишет, состояние…

С.БУНТМАН — Было какое-то ощущение того, что…

Ю.КУДРИНА — У нее было ощущение. И самое интересное, что на другой день — это вообще какая-то уже мистика — к ней пришли цыгане и хотели ей погадать. Откуда взялись цыгане в Крыму?

С.БУНТМАН — Да откуда угодно.

Ю.КУДРИНА — И почему в этот день к ней пришли цыгане — 18-го — и хотели ей погадать? Но она не захотела. И она попросила — около нее был всегда князь Долгорукий и адмирал Вяземский — они были с ней все время в эмиграции. И потом в Дании даже. И они их прогнали, но…

С.БУНТМАН — Она просто знала, что ей нагадают.

Ю.КУДРИНА — Да, наверное, она чувствовала…

С.БУНТМАН — Она просто знала, что там происходит, прекрасно чувствовала.

Ю.КУДРИНА — Я думаю, что души, наверное, матери и сына, наверное, как-то…

С.БУНТМАН — Она просто прекрасно знала, что ничего хорошего из этого не выйдет, что…

Ю.КУДРИНА — Да, да. Она… Цыгане так ей и не погадали. Эти записи, они в ее дневниках присутствуют. Вот это такое состояние очень тяжелое душевное — было очень состояние тяжелое — и это все передано в дневниках, из записи в записи.

С.БУНТМАН — Вы знаете, очень много здесь, о чем можно и поговорить, и что выяснить можно. Я думаю, что нам стоит всем почитать дневники Марии Федоровны, которые уже вышли — их можно купить, действительно. Здесь очень много нам задают вопросы, очень много. И серьезные, хорошие вопросы — так, в одной передаче все не ответим… Давайте как-нибудь еще встретимся, я думаю, что когда…

Ю.КУДРИНА — Давайте.

С.БУНТМАН — Как всегда, все вспоминают к случаю, и когда вот будет вся история с перезахоронением…

Ю.КУДРИНА — Да, да. Да.

С.БУНТМАН — …праха Марии Федоровны, я думаю, нам стоит вспомнить еще подробнее об этом.

Ю.КУДРИНА — Да, пожалуйста. Да.

С.БУНТМАН — …об этом человеке. Тут много вопросов: и взаимоотношения и с ее сестрой, и разность характеров сестры,

Ю.КУДРИНА — Да, да.

С.БУНТМАН — …и почему английский дом так отнесся…

Ю.КУДРИНА — Да, это особая тема.

С.БУНТМАН — …как-то так, прохладно, я бы сказала.

Ю.КУДРИНА — Это особая тема.

С.БУНТМАН — И как хлопотал датский дом…

Ю.КУДРИНА — Да, это особая тема.

С.БУНТМАН — Очень много всего здесь есть.

Ю.КУДРИНА — Да, да, да.

С.БУНТМАН — Большое Вам спасибо!

Ю.КУДРИНА — Да.

С.БУНТМАН — Вы нам действительно открыли много вещей…

Ю.КУДРИНА — Пожалуйста, я очень рада!

С.БУНТМАН — Наши слушатели будут Вам весьма благодарны.

Ю.КУДРИНА — Да, я очень рада.

С.БУНТМАН — Спасибо! Юлия Кудрина, и мы говорили об императрице Марии Федоровне.