Дом дворян Булгаковых

Винский, Российская империя, Цитаты и извлечения для рефератов, ЯАвторы Дворянство, Общество, Россия и Запад, Русский быт

Г. Винский

Знавши до сего русских в столицах или на улицах, теперь же начавши жить с ними поближе и, что назы­вается, в их домашнем быту, я многое увидал неожи­данное и многое узнал, чему бы никогда не поверил. Николай Михайлович Булгаков, его супруга Прасковья Михайловна, трое детей и до 60-ти обоего пола челядинцев составляли в настоящем виде русский дворян­ский дом. Господин был за 40 лет, кроток, снисходите­лен, искателен, не корыстолюбив, хотя и не щедр. Госпожа — под 40 лет, ласкательна сначала без меры, ис­кательна до низости, услужлива до подлости, завидлива, скупа, сварлива, тщеславна, болтунья, бесстыдница и к людям жестока. […] Челядинцы, как и везде, составляли домашний скот; одни приближенные, любимцы имели лучшее одеяние и содержанке; другие, назначенные ра­ботать руками и ногами, имели одно нужное, и то бе­режливо.

Госпожа управляла домом самовластно, или лучше са­мовольно. Управление сие, во всех подробностях, есть дело довольно любопытное, ибо тут непрестанно незна­ние сражается с невежеством. Сколько меня сначала удивляло: «не делай своего хорошего, делай мое ху­дое» — обыкновенный русского дворянства ответ на представление своего холопа! Хозяйство русской домо­водки состоит все из самых мелочей: на кухне — масла, яиц и других припасов ежедневно издерживается втрое более надобного, и от неуменья повара употреблять, и от привычки воровать, чему ни одна хозяйка воспрепят­ствовать, кроме крику и побоев, надлежащим образом не может: ибо ни одна не познакомлена с кухонными работами. И смешно, и жалко было смотреть спор не­знающей госпожи с невежею поваром. Сия кричит: «У тебя сегодня соус был совсем нехорош». — «Нехорош, сударыня, да чем же?» — «Еще б я знала чем? Нехорош, скверен, тебе говорят; вот я тебя, каналью, научу». — «Воля ваша, сударыня, а я лучше не умею». — «Еще ты смеешь говорить! Разве даром за тебя деньги плати­ли?» — «Большие, сударыня, деньги 15 р., да тому же более уже 30 лет; тогда и не слыхать было о таких кушаньях, каких ты изволишь требовать». — «Разгово­рился, бестия?» — «Воля твоя, сударыня, ведь мне скоро 60 лет; я же человек ломанный, пора бы отставить». — «А вот я тебя отставлю, забудешь ты против барыни рот разевать». Счастлив, когда таковые беседы угрозами кончатся.

Закон, запрещающий дворянским людям ни в каком случае не иметь голоса против своих господ, делает их истинными безответными скотами, покорность коих по­сему дальше всякие вероятности, как и зверство их вла­стелинов. […]

Надзор за комнатными девками есть первая заботливость госпожи. Малейшее сих несчастных поползнове­ние, даже ничего не значащая игра, никогда не проща­ется; яснее же доказанное преступное деяние, кроме ис­тязаний телесных, во всех благочестивых домах наказы­вается выдачею несчастной преступницы в замужество за какого-нибудь урода. Сколько раз я бывал заступни­ком, ходатаем за таковых несчастных, и всегда почти безуспешно, ибо у благочестивых барынь сей проступок без помилования.

Кража домашняя, особенно господского и бездельно­го, розыскивается, взыскивается и наказывается со всею жестокостию; но украденное на стороне всегда почти укрывается.

Первый год моего житья с русскими для меня был весьма тяжел, ибо сколько уже ни испорчен я был в моей нравственности, но обхождения и все приемы рус­ских заставляли меня, особенно мою бедную Лорхин, много переносить неприятностей. В русском домашнем с посторонними обхождении множество случается ме­лочей по скупости или по глупости, которые щекотли­вого человека ежедневно станут выводить из терпения. Не живавший с русскими ослепится первыми их при­емами и ласковостями; но не пройдет двух недель, и все сие восприимет совершенно иной вид. Скоро предуп­реждение заменится упорнейшим невниманием, ласки угрюмостию, угождения отказами и пр. Челядинцы с первых дней начинают творить всевозможные пакости. Они в каждом доме, составляя для своих выгод братство, всякого постороннего опасаются и потому стараются ему всегда досаждать. Приобресть же их привержен­ность почти ничем нельзя, ибо сколько они ни коры­столюбивы, но вероломны еще более.

Мое время. СПб., 1914. С. 115-118.