18-й век: расширение границ России

Аудио-лекции, Каменский XVIII век, Границы

Стенограмма передачи “Не так” на радиостанции “Эхо Москвы”

26 апреля 2003 года.
В прямом эфире «Эхо Москвы» Александр Каменский, историк.
Эфир ведет Сергей Бунтман.

С.БУНТМАН: Итак, 18 век, расширение границ России. Сегодня мы завершаем эпопею 18 в., подходим к ключевой эпохе, Екатерининской эпохе, которая наиболее важна и стабильна, положившая начало многим вещам, которые если не живы до сих пор, то во всяком случае, наиболее точно были в России установлены. То же, наверное, и с территорией.
А.КАМЕНСКИЙ: С территорией тоже до определенной степени. Я бы сказал, что екатерининское время чрезвычайно важно для становления Российской Империи, это особый этап в ее развитии. Во-первых, как часто говорят, это Золотой век. Золотой век русской истории вообще и Золотой век империи. Потому что не было, наверное, после никогда таких периодов, когда все было так удачно, особенно во внешнеполитической сфере для России. Мы всегда вспоминаем известные слова канцлера Безбородко, сказанные после смерти Екатерины, что, дескать, при матушке ни одна пушка в Европе без нашего разрешения выстрелить не могла. Так оно, в общем, и было. Второе — это время очень активной территориальной экспансии. И обычно историки сравнивают это время с 16 веком, временем Грозного, когда тоже столь же активно шел этот процесс. И, наконец, в это время происходят очень интересные процессы внутри империи проблема взаимоотношения центра и регионов тоже своеобразно и интересно развивается. И, наконец, нужно сказать о том, что процесс территориальной экспансии шел на иной идейной основе: в это время внешняя политика это уже не реакция на какие-то возникающие сиюминутные проблемы, это некое выстраиваемая, достаточно продуманная стратегическая линия. И здесь есть один парадокс. Дело в том, что я уже сказал, что внешняя политика была чрезвычайно удачной все удавалось, вроде бы все войны были успешными для России, но на самом деле, если посмотреть с точки зрения того, как развивались события дальше, с точки зрения исторической ретроспективы, то мы увидим, что в это время, на самом деле, возникли и многие проблемы, которые пришлось решать уже следующим поколениям, и которые до определенной степени сохранились и до наших дней. Что же происходит? Вроде бы традиционные географические направления юг и запад, условно. Вроде бы Россия на западе ни к чему не стремится. Но там есть та проблема, о которой мы уже говорили в прошлой передаче это проблема Польши. И надо сказать, что уже в самом начале царствования Екатерины, в кругу наиболее близких к ней людей, обсуждался вопрос о том, что Польша очень слаба, ожидали скорой кончины короля Августа Ш, и было понятно, что надо с этим делать. Обсуждался вопрос, что в этой ситуации можно было бы поживиться за счет польских земель. Но Екатерина тогда это предложение отвергла, и, в общем-то, на протяжении всего последующего времени придерживалась той точки зрения, что нужно сохранять Польшу как самостоятельное государство.
С.БУНТМАН: В чем-то буферное.
А.КАМЕНСКИЙ: Да, которая играет эту роль буфера между Россией и Пруссией, прежде всего, и вообще западным миром. И поэтому нужно ее сохранять, но так, чтобы она при этом была абсолютно лояльна, и даже, может быть, была бы подвластна, управляема в достаточной степени т.е. нужно, чтобы на польском престоле был человек абсолютно лояльный России, и тогда все получится. Но опять же, если посмотреть на то, как далее развивались события, то мы увидим, что выдержать эту линию Екатерине не удалось не удалось и в силу вообще, в целом развития международных отношений, и многих обстоятельств, но, конечно, и в силу целого ряда ошибок, которые были допущены русской дипломатией, начиная с 1763 года, когда выборы нового короля закончились тем, что на престоле оказался действительно русский ставленник, Станислав Понятовский, и русское правительство сразу же стало от него требовать выполнения определенных обязательств, и столкнулось с тем, что Станислав оказался не в состоянии их выполнить.

С.БУНТМАН: Именно не в состоянии, потому что желание было.
А.КАМЕНСКИЙ: Да, он действительно был готов он был благодарен Екатерине за то, что получил корону, и готов был выполнить обязательства они в основном были связаны с судьбой православных, конечно, в Польше, но натолкнулся на серьезное сопротивление со стороны шляхты, и преодолеть это сопротивление можно было только одним путем изменив, в принципе, политический строй Польши таким образом, чтобы король получил реальную власть. В то время как на самом деле реальная власть принадлежала Сейму. А тут и своего рода ловушка случилась, потому что русское правительство не хотело менять политический строй Польши. Не хотело потому что считало, что если король приобретет власть, то Польша в целом как государство станет значительно сильнее. А Россия вроде бы в этом была не заинтересована. И дальше, на протяжении последующих десятилетий, русская дипломатия находится между двумя этими огнями и так нельзя, и эдак нельзя, и как можно, тоже не очень понятно. И поэтому много усилий тратится на то, чтобы хотя бы какой-то статус-кво сохранить в Польше постоянно туда вводятся войска, причем если раньше они вводились для того, чтобы избрать Станислава, то теперь они вводятся и для борьбы с противниками короля. Начинаются очень сложные процедуры, которые в конечном счете заканчиваются тем, что Польша как государство фактически перестает существовать. И происходит это в результате трех разделов Польши 72, 92 и 95 гг., и, с одной стороны, Россия приобретает новые огромные земли — примерно 460 тысяч квадратных километров Россия приобрела. Это земли, про которые условно можно сказать, что это как бы исконно-русские земли потому что они населены в основном восточными славянами, земли Западной Украины Правобережная Украина, Беларусь, но еще и Литва, отчасти и немного исконно польских земель. С польским населением. И дальше начинаются новые проблемы Россия вообще сталкивается с проблемами, которых раньше и не знала. Екатерина сразу же на этих вновь присоединенных территориях устанавливает тот же тип власти, правления, как и на всех других имперских землях
С.БУНТМАН: Унифицированный.
А.КАМЕНСКИЙ: И тут есть проблема — это земли, на которых большое еврейское население. И что с ним делать, совершенно непонятно. Потому что они живут в основном в сельской местности, и работают на помещиков, но при этом не являются крестьянами. Закрепостить их невозможно. Если их переводить в города, — правительство пытается это делать, — то тогда непонятно, чем они будут заниматься в городах, потому что они умеют то, что умеют. И поначалу делаются попытки как-то втиснуть еврейское население в общеимперскую социальную структуру, которую Екатерина старательно, на протяжении длительного времени, до этого создавала. В частности, к этому времени, ко второму-третьему разделам, было издано «Учреждение о губерниях» 1775 г., которое определило систему местных органов власти и более или менее функции всех социальных групп, и в результате это и порождает, в конечном счете, некую черту оседлости. Конечно, это была не единственная причина, были и иные причины это было связано и с тем, что русское купечество опасалось конкуренции со стороны еврейского, и просило принять соответствующие меры, но документы показывают, что все же в значительной мере это было связано с тем, что было совершенно невозможно втиснуть это в устоявшуюся социальную структуру, и как-то нужно было неординарно решить этот вопрос. А у русского правительства не было никакого опыта взаимодействия с еврейским населением того опыта, который был в западноевропейских государствах. Впервые возникает эта проблема, и как мы понимаем, она будет развиваться и давать самые разнообразные последствия и с 19, и в 20 веках. Второе направление это южное направление. Здесь ситуация совершенно другая, идеологически другая. С одной стороны, Екатерина проводит в чистом виде имперскую политику завоевательную, наступательную имперскую политику. Она стремится выйти к берегам Черного моря, закрепиться на них, и даже пойти дальше. Но тут появляются и некоторые идеи. Идеи эти приходят опять же из Франции, они достаточно давние, восходят еще к началу 17 в, ко временам Генриха 1У, который был одним из кумиров Екатерины это так называемая идея «христианской республики», которая существовала во Франции, и не пользовалась особой популярностью в Европе уже во времена Екатерины. А она оказалась вдохновленной этой идеей. И берет ее на вооружение, ставит перед собой цель борьбы с Османской империей, и считает, что это общеевропейское дело, дело всех христианских государей сокрушить Османскую империю.
С.БУНТМАН: То есть новое общее дело Европы.
А.КАМЕНСКИЙ: Да, так она его воспринимает, так аргументирует эту политику, хотя это не означает, что здесь нет какого-то прагматизма.
С.БУНТМАН: Как это сопрягается с движением на юг надо выйти к Константинополю?
Медицинская одежда becora - medicus ego специальная одежда.
А.КАМЕНСКИЙ: Дело в том, что идея христианской республики это одна идея, но здесь переплетаются несколько важных идей. Во-первых, здесь, конечно, присутствует та самая формула Москва Третий Рим, о которой мы говорили прежде. Это движение к Константинополю, Константинополь это Второй Рим, и в сущности, впервые на повестке дня оказывается вопрос, который будет звучать в 19-м веке все время — надо освободить Константинополь. В 19 веке это формулировали как «водрузить Святой Крест над Святой Софией». Но Россия наследница Византии, значит, ей принадлежит ведущая роль в этом важном для всей Европы процессе. Это вторая идея. И третья идея, или, может быть, тут надо говорить даже не об идее, а о комплексе идей который связан с тем, что в это время, в 70-80 гг. 18 века во всей Европе, в рамках процесса, связанных с развитием идей просвещения, вновь обостряется интерес к античности, появляется множество литературных произведений, связанных с этой тематикой, большой интерес к культуре, истории античности. Для Екатерины пусть в Византию это еще и путь в античный мир. И все это переплетается в клубок, и первая цель для России это Крым. Здесь, конечно, есть и чисто прагматическая задача, потому что Крым это больное место для России, это как бы последний осколок Золотой Орды. Сокрушить Крым значит поставить точку в борьбе с монгольским завоеванием.
С.БУНТМАН: Это так осознается?
А.КАМЕНСКИЙ: Да, безусловно. В чисто практическом плане Крым это постоянное беспокойство. Ко времени Екатерины набеги крымцев прекращаются, но, тем не менее, Крым это фактически вассальная территория Османской империи. И это очень неудобно, противоречит принципам государственной безопасности, в сущности. Через Крым выход на берега Черного моря. И политика, которая проводится при этом, политика уже опробованная в значительной степени Россия постепенно начинает подчинять Крым своему влиянию, русскому правительству удается посадить на Крымский трон своего ставленника, хана Шагин-Гирея. Когда там происходит восстание против него, Россия вводит в Крым войска. Т.е. работают те же механизмы.
С.БУНТМАН: Получается почти та же история, что в Польше.
А.КАМЕНСКИЙ: Да, очень похоже. Но когда в очередной раз там происходит восстание, и вводятся войска, то возникает мысль о том, что может быть их и не надо выводить назад? И не выводят в 1782 г., и в 1783 г., весной, Екатерина публикует манифест о принятии Крымского и Таманского полуострова в Российскую державу. Фактически совершается аннексия Крыма, т.е. здесь уже несколько иной механизм, если сравнивать с Польшей. Потому что Польшу делили три крупные европейские державы, согласясь между собой, а здесь Россия действует в одиночку, хотя понимает, что вряд ли Пруссия или Австрия вступится за Крым. И это, конечно, очень интересный момент. Потому что если про Индию говорили, что она жемчужина в британской короне, то с определенной натяжкой так можно сказать о Крыме применительно к России. Крым с этого времени начинает занимать особое место в русском сознании. Мне думается, что можно сказать так — Крым был совершенно необходим Российской Империи, чтобы было такое место, как Крым. Это такая Аркадия, что-то подобное райскому месту там всегда лето, всегда цветут цветы, — это обязательно должно быть в империи. Но дальше мы наблюдаем, вплоть до наших дней, последствия такого восприятия, такого отношения к Крыму. И когда в 1787 г. Екатерина совершает свое знаменитое путешествие в Крым, сопровождаемое гигантской свитой, включающей, в том числе и дипломатом, аккредитованных в России, то она постоянно говорит о том, что это связь с Византией, с Грецией, и таким образом происходит еще и как бы включение России в европейскую цивилизацию, что очень важно.
С.БУНТМАН: И в средиземноморскую цивилизацию. Россия становится таким осколком античного мира, продолжением античного мира.
А.КАМЕНСКИЙ: И наличие Крыма, осколка античности, это как бы лишний аргумент в пользу претензий России на имперский статус. Это чрезвычайно важно. Мы опять видим массу идей, вплетенных в единый клубок.
С.БУНТМАН: А насколько это синхронно осознается оно сразу приходит, это осознание?
А.КАМЕНСКИЙ: К моменту, когда произошла аннексия Крыма, в русских придворных кругах уже вызревает новая внешнеполитическая доктрина, которая в литературе получила наименование «греческого проекта». Т.е. это уже вполне конкретный план сокрушения Османской империи и воссоздания, восстановления Византии, где, в качестве, правда, самостоятельного государства, и называться это должно было Греческой империей, — заметьте, «империей», и на троне предполагалось будет внук Екатерины Константин Павлович.
С.БУНТМАН: Можно сказать, что он и назван-то был как часть проекта.
А.КАМЕНСКИЙ: Да, конечно, назван Константином. Мы знаем по документам, что когда он появился на свет, то ему сразу взяли греческую кормилицу, исполняли греческие песни ребенку, и т.д. И Россия ведет очень интенсивные переговоры с Австрией о том, как действовать совместно, и достигаются соглашения о том, что получит Австрия в результате ликвидации Османской империи, что получит Россия, они еще собирались восстановить Дакию как некое самостоятельное государство на нынешней территории Румынии, которая входила в состав Османской империи. И здесь нужно сказать еще вот что у нас, к сожалению, когда мы изучаем историю России по школьным учебникам, вузовским, — у нас несколько превратное представление, если оно вообще есть, — о том, что, собственно, представляла собой Османская империя в это время. И это чрезвычайно важно. В прошлый раз я говорил о том, что когда в начале 18 в. Россия выходит на мировую арену, то она там чужая. Потому что там уже есть некая сложившаяся система взаимоотношений между государствами. И как ни парадоксально, Османская империя была включена в эту систему международных отношений, вроде бы не будучи христианским государством. Но и это не вполне верно. Дело в том, что примерно до трети населения Османской империи были христианами, и более того, — в подавляющем большинстве это были православные. Константинопольский патриарх занимал очень важное место в политической элите Османской империи, и вообще высшее православное духовенство входило в состав политической элиты Османской империи. Т.е. это государство включенное в систему международных отношений, и поэтому идеи Екатерины о том, что необходимо вообще сокрушить Османскую империю, что это общеевропейское дело, задача всех христианских монархов — она в значительной степени и по этой причине не получила всеобщую поддержку в Европе. Потому что с Османской империей уже несколько веков имели какие-то взаимоотношения, обходились с ней, и воспринимали ее как вполне цивилизованное государство. И здесь имеет смысл вспомнить о том, о чем мы говорили в прошлый раз в связи с книгой Л.Вульфа «Изобретая Восточную Европу» что Екатерина пытается подчеркнуть, что Османская империя не цивилизованное государство. Она хочет, чтобы Россия примкнула к западной Европе, которая считает восток не цивилизованным и диким, и для нее Османская империя не цивилизованная и дикая. И здесь есть еще момент дело в том, что на протяжении нескольких веков и в Европе и в России считалось, что в Османской империи существует очень справедливая система судопроизводства об этом писал еще в России Пересветов при Иване Грозном, об этом упоминал Посошков в Петровские времена. А Екатерина в своем «Наказе» пишет — некоторые говорят, что в Турции очень справедливое судопроизводство, а что в нем справедливого? поймают человека, и без суда и следствия глянь, и руку отрубят. А судопроизводство должно быть основано на цивилизованных европейских нормах, на тех нормах, которые Екатерина пыталась ввести, почитав труды Бекария, Блекстоуна, и других западноевропейских юристов того времени. Т.е. она пытается сказать, что это не цивилизация, наоборот, это дикость, и эту дикость надо уничтожить, и это и есть общехристианская задача. И результатом этого становятся две русско-турецкие войны, в целом успешные для России, славные великими победами на суше и на море. В первую войну Чесменская битва замечательная, правда, в значительной степени, в силу удачи, но все-таки уничтожили турецкий флот. Вторая война это знаменитая победа Суворова. Это то, что формирует в екатерининское время русский патриотизм, чувство гордости за страну, и питает одновременно и имперское сознание, конечно. Это время, когда очень интенсивно идет процесс становления национального самосознания, исторического сознания.
С.БУНТМАН: Воплощается наконец-то Петровская общеморская идея, — вроде бы она совсем рядом..
А.КАМЕНСКИЙ: Но все-таки не только разгромить Османскую империю, но даже поживиться за счет турецких земель России все же не удалось в значительной мере. Здесь, конечно, были определенные просчеты русской дипломатии, и они были связаны, прежде всего, с тем, что Россия все время балансировала между двумя своими соседками Австрией и Пруссией. Мы говорили в прошлый раз, что в начале царствования Екатерины идет ориентация на Пруссию, потому что это было нужно для того, чтобы посадить на польский трон Понятовского, то для решения турецкой проблеме нужен был союз с Австрией. Как только подружились с Австрией, — плохая ситуация с Пруссией. И наоборот. И следствием турецких войн были, в значительной степени были и разделы Польши потому что это была альтернатива, особенно первый раздел, когда прусский король Фридрих предлагает осуществить раздел Польши, включив в эту комбинацию Австрию. А в это время идет первая русско-турецкая война, и Австрия перестанет поддерживать Турцию, получив кусок Польши. Такая сложная комбинация, но у России достаточно сложное положение, потому что война достаточно тяжелая, и Россия пытается найти выход и заключить мир, и Россия соглашается на эту комбинацию, происходит раздел Польши, Австрия перестает поддерживать Турцию, и война заканчивается. Но тут на голову Екатерины еще сваливается восстание Пугачева, и нужно просто заключить мир во что бы то ни стало. И хотя война победоносная для России, но что получили? Керчь, Еникали две крепости. Они, конечно, были важны в стратегическом отношении, но если смотреть на развитие событий в ходе войны, то, конечно, можно было бы рассчитывать на что-то иное, что-то большее. Вторая война тоже точно так же заканчивается — поправили немножко границу между Россией и Турцией она стала пролегать по Днестру, добились того, что Турция гарантировала восстановление ранее попранного автономного статуса Молдавии-Валахии, — это было небольшое достижение. И Османская империя смирилась с потерей Крыма. Потому что, конечно, хотя сразу после аннексии Крыма было первоначально заключено соглашение, в котором вроде бы Турция признала этот факт, но смириться, конечно, не могла.
С.БУНТМАН: А здесь уже речи о реванше не было.
А.КАМЕНСКИЙ: Да, после заключения в 1791 г. Ясского мира Крым стал неотделимой частью Российской Империи. Но надо сказать, что все эти войны начинались неожиданным образом вроде бы войну ждали, но не ждали, что она именно в 87 г. начнется. Хотя совершенно очевидно, что все путешествие Екатерины в Крым было провокацией в чистом виде. Потому что важнейшим элементом всего того, что во время этого путешествия происходило, была демонстрация военной силы в самых разных формах. Там существовали уже военные соединения из крымских татар, из жен русских офицеров сформировали роту амазонок, которые демонстрировали свое искусство перед свитой. Это была явная провокация, и Турция, естественно, на это среагировала, и уже в 87 г. начинается вторая русско-турецкая война.
С.БУНТМАН: Чтобы нам сейчас подытожить чем завершается 18 век, венец его? Греческого проекта не получается, получаются территориальные приобретения, которые каким-то образом осваиваются, Россия устанавливается на Черном море со всеми нашими оговорками. Итог 18 века, включая и Павла, который не этим славен, конечно.
А.КАМЕНСКИЙ: Я бы сказал, что с одной стороны, Россия подходит к концу 18 века мы можем сказать уже без всяких кавычек, — как великая держава, как одна из тех держав, которая определяет мировую политику. И в течение 18 века мы видим реализацию этой позиции России на международной арене, и видим реализацию имперской идеи, имперского сознания, без которых не могли бы происходить события ни в Польше, ни в Крыму. Но одновременно с этим, решая эти задачи, создаются новые проблемы. И прежде всего, внутри страны, и конечно, это проблемы центра и периферии, как их решать, во времена Екатерины делается попытка их решить совершенно не традиционно по-другому делается попытка отдать как можно больше власти на места, оставив в центре только функции, связанные с военными, международными делами. А все остальное судебные функции, экономический контроль, отдать на места. Это одно. И второе чем больше территории, тем труднее этой территорией управлять. Отсюда эти попытки, поиски разных вариантов взаимодействия центра и регионов. Потому что чем больше становится империя, тем ниже уровень управляемости. И это то, что Екатерина, видя в Османской империи не цивилизованное общество, в ней не увидела, — наверное, ей не приходило в голову посмотреть, что там происходит. А Османская империя как раз пыталась на протяжении всего 18 века решить именно эту проблему, там все время шел процесс больше самостоятельности отдельным территориям, периферии. И центр все время пытался эти процессы остановить, скорректировать, и ничего из этого не выходило. И это было связано, в значительной степени, действительно, с огромной территорией. А для России плюс к этому значительная часть этих территорий были неосвоенные земли, которые нужно осваивать каким-то образом. И эти огромные просторы, которые нужно осваивать наверное, это отдельна самостоятельная тема, только можно упомянуть, что это сказалось и на особенностях русского менталитета: у нас всего много, земли много. Одна земля перестала плодоносить, ну и ладно, перейдем на другие. У нас всего в избытке и это очень важная, безусловно, черта менталитета, связанная с территориями и территориальной экспансией.
С.БУНТМАН: Экспансия 18 века дала больше оснований для такого понимания себя?
А.КАМЕНСКИЙ: Конечно, она еще добавила и того, о чем я говорил огромная держава, от моря до моря, — гордости.
С.БУНТМАН: Ну что же, так завершился 18 век, век 19-й начнется в следующую субботу. И это была совместная программа с журналом «Знание-Сила», Александр Каменский был у нас в студии.