АЛЕКСАНДРОВСКИЙ ЦЕНТРАЛ

Места, Российская империя, Российский исторический словник

АЛЕКСАНДРОВСКИЙ ЦЕНТРАЛ - каторжная тюрьма в с. Александровское, близ Иркутска. Открыт в 1873 как уголовная тюрьма, с 1891 использовался для содержания политзаключенных. С 1904 военный госпиталь, с 1906 вновь тюрьма. В феврале 1917 освобождены все политзаключенные, а затем по амнистии Временного правительства и большинство уголовников. В 1518-19, в период правления А. В. Колчака, тюрьма с особо жестким режимом. В начале 1920-х гг.- концлагерь, затем (до 1950-х гг.) тюремный изолятор.

Тюрьма начиналась с Александровского винокуренного завода, построенная в этих местах лет двести назад. Завод, окруженный тайгой, был возведен в болотистой низине. В дальнейшем часть тайги была вырублена на дрова и заводские постройки, расчищена для пашен. Вокруг завода появились дома, куда уходили жить ссыльные после отбытия каторги. Они обзаводились семьями и занимались сельским хозяйством. В результате возникло село Александровское.

В 1873 году завод закрыли и в его здании устроили тюрьму, предназначенную для содержания каторжан, высылаемых из Европейской России. Через 16 лет тюрьма начинает существовать по новым правилам.

Александровский централ располагался в ложбине между двух высоких гор. В центре находилось двухэтажное здание из темно-красного кирпича, фасад которого выходил на тракт. Под крышей над главным входом была большим полуовалом вывеска с позолоченным двухглавым орлом. Над ним выделялась надпись: “Александровская центральная каторжная тюрьма”. Издалека виднелись два ряда окон, покрытых железными решетками. Одни из них выходили на улицу, другие — на тюремный двор.

Главное здание Александровского централа состояло из двух смежных корпусов, образовывавший большой квадрат. Широкий тюремный двор обнесен кирпичной оградой. По ее углам поднимались вышки для тюремного караула. В главном тюремном здании находилось более 30 общих камер, 21 одиночка и тюремные мастерские. Во дворе — кухня, баня, прачечная, кладовые, церковь.

Общий уклад жизни в централе во многом дублировал сложившуюся практику содержания арестантов в других тюрьмах. В 5 часов по тюрьме объявлялся подъем, в 6 — перекличка, в 12 — обед, в 21 час — отбой. По меркам того времени, централ считался крупнейшей тюрьмой — в нем содержалось более тысячи заключенных.

Расцвет тюрьмы пришелся на 80-е годы, когда начальником тюрьмы стал Сипягин. Когда его произвели в должность иркутского тюремного инспектора, начальником централа стал Лясотович, продолживший и развивший политику своего предшественника.. С появлением в Александровской тюрьме этих двух либералов ее каторжный режим коренным образом изменился: вместо системы, основанной главным образом на том, чтобы карать преступников, появилась тенденция к их исправлению.

Розги, кандалы и даже карцеры исчезли. Начальство сделало все возможное, чтобы организовать работы, в которых были бы заинтересованы арестанты. Возник целый ряд мастерских, прибыль с которых шла на улучшение положения арестантов, а третья часть копилась, записывалась на их счет и выдавалась по отбытию наказания. В санитарном и гигиеническом отношении тюрьма превратилась в образцовое учреждение. Пища и одежда арестантов были таковы, что им завидовали даже крестьяне. Открылась школа, введены были собеседования, устроили театр, на сцене которого выступали арестанты, оркестр, дирижировал которым сам начальник тюрьмы.

О тюрьме стали говорить, писать целые трактаты. Смотреть ее стали приезжать иностранцы, не скрывавшие своего удивления невиданным порядкам. Слава о ней разнеслась далеко за пределы России. Правительство гордилось тюрьмой, охотно давало пропуски в нее и не обращало внимания на проправительственные газеты, кричавшие, что в селе Александровском не каторжная тюрьма, отель первого разряда. Она превратилась в гордость российского тюремного ведомства, и на нее всегда ссылались когда кто-то ругал русские каторжные порядки.

Результаты такого подхода к делу в тюрьме не замедлили сказаться: процент исправляющихся значительно повысился, побеги совершенно прекратились. Большие партии арестантов отправлялись на постройку Сибирской железной дороги без всякого конвоя, с одним — двумя надзирателями. — Это не тюремщик, а маэстро, арестанты — не арестанты, а публика, аплодирующая артисту, — говорили о начальнике тюрьмы и его подопечных, когда слушали музыку в исполнении тюремного оркестра.

В 1895 году Иркутск посетили французы Шафанжон и Матиссен. Один был депутатом парламента, другой — мэром французского
городка. Французы были в Иркутске проездом. Они ехали в Китай с коммерческими целями. В Сибири их поражало все: наши порядки, наши купцы. Но особенно они были ошеломлены, когда вернулись из поездки в Александровскую каторжную тюрьму.